Род решил
остаться в шортах: эта планета или по крайней мере эта часть планеты
казалась имеющей тропический климат. Но раздеться было слишком трудно в
этом гамаке: ночь придется провести в одежде, даже если это будет стоить
дневного рациона воды. Он поразмышлял над тем, какая же это планета, затем
попробовал разглядеть сквозь вершины деревьев небо, пытаясь узнать
созвездия. Но либо ветви вверху были слишком густыми, либо небо покрыто
облаками - он ничего не увидел. Род заставил себя выбросить все из головы
и уснуть.
Десять минут спустя он все еще пытался уснуть. Занятый устройством
гамака и ужином, он не обращал внимание на окружающие звуки; теперь же
звуки ночи обрушились на него. Насекомые жужжали и звенели, листва шуршала
и шелестела, что-то кашляло под ним. В ответ на кашель раздался дикий
смех, который взвивался вверх, опускался, закончившись астматическим
удушьем.
Род надеялся, что это была птица. Он понял, что напряженно, затаив
дыхание, прислушивается к отдаленным звукам. И сердито приказал себе
успокоиться: здесь он в безопасности от девяти десятых своих потенциальных
врагов. Даже змея, если тут есть змеи, не смогла бы пробраться сквозь
покров его гамака. Змеи вообще не представляли опасности для существ
крупнее ласточки. Вероятность того, что в вершине дерева может находиться
существо, способное напасть на него, была слабой. Итак, приятель, забудь
эти странные звуки и спи. В конце концов они мешают не больше, чем шум
транспорта в городе.
Он напомнил себе лекции Дьякона о состоянии организма в напряженных
ситуациях и тезис о том, что чаще погибают люди, слишком долго пребывающие
в состоянии тревоги. Как сказала бы его сестра, многие люди умирают от
тревоги прежде, чем истекут кровью. Он добросовестно заставил себя
проделать умственные процедуры, способствующие крепкому сну.
Род начал засыпать. Внезапно из сладкой полудремы его вывел звук,
донесшийся издалека: он невольно прислушался. Похоже на человеческий
голос... нет, это и есть человеческий голос: душераздирающие крики
взрослого человека, рвущиеся, низкие рыдания, которые раздирают грудь.
Что он должен делать? Это не его дело, кто бы это ни был, его это не
касается - но так противоестественно слышать звуки агонии человеческого
существа и не обращать на них внимания! Должен ли он спуститься вниз и в
темноте попытаться отыскать этого беднягу? Придется спотыкаться о корни
деревьев, подумал он, попадать в ямы, и вполне можно очутиться в челюстях
какого-нибудь большого хищника.
Итак, что делать? Имеет ли он право ничего не делать? Сомнения были
разрешены многочисленными рыданиями, прозвучавшими как бы в ответ на
человеческий голос, но звучавшими ближе и громче. Это кричал не человек, и
от неожиданности Род привстал в гамаке, - только привязной ремень спас
его.
Второй голос объединился с третьим, звучавшим немного дальше. В
несколько мгновений ночная тишина сменилась целым хором завываний, полных
ужаса, агонии, нестерпимой боли. Род понял, что в этом нет ничего
человеческого: ничего подобного он до сих пор не слышал. Неожиданно он
заключил, что это и есть те стоборы, от которых его предостерегала
инструкция.
Но где они? Как ему избежать их? Ближайший голос, казалось,
раздавался с высоты, чуть ли не с соседнего дерева... а может быть, с
ЭТОГО дерева! Что вы станете делать, встретив стобора в ночной тьме?
Плюнете ему в лицо? Или же пригласите на вальс?
Одно несомненно: существо, производящее такой шум в джунглях, ничего
не боится; бояться его следовало другим. Однако ничего нельзя сделать; Род
лежал неподвижно, с напряженными мышцами, покрытый гусиной кожей и
холодным потом. Он старался ничем не выдать свой страх.
Адский концерт, производимый "стоборами", продолжался. Казалось,
звуки еще более приблизились. Подгоняемый этими звуками, Род готов был
отрастить крылья и улететь. До этого ему только раз пришлось провести ночь
в одиночестве в дикой местности Северной Америки. Там опасности были
известны и невелики... несколько медведей, случайная ленивая гремучая
змея; опасности, которых легко избежать.
Но как ему бороться с совершенно неизвестным? Этот стобор - Род
решил, что так можно называть источник этих звуков - этот стобор,
возможно, приближается к нему сейчас; рассматривает его своими видящими во
тьме глазами, решает, утащить его в логово или съесть там, где он убьет
его.
Должен ли он двигаться? Как он должен бороться? Откуда и когда ждать
опасности? Дьякон, вероятно, объяснял, как поступать в подобном случае.
Может быть, они проходили материал о стоборе как раз тогда, когда он после
Нового Года пропустил занятия? Или, может, он просто забыл... и поплатится
за это своей шкурой. Род хорошо успевал по космической зоологии, но там
было слишком много материала, чтобы усвоить его весь. Живой мир одной
только Земли давал столько материала зоологам, что они не в состоянии были
с ним справиться. Как можно было ожидать, что он способен усвоить
абсолютно весь зоологический материал, относящийся к десяткам планет!
Это несправедливо! Когда Род понял, насколько бесполезен и смешон его
протест, он внезапно вспомнил циничную усмешку Дьякона. Услышал его сухую
медлительную речь: "Справедливость? Ты ждешь справедливости, парень? Это
не игра. Я пытался объяснить вам это, городским мальчишкам, слишком мягким
и глупым для такого испытания. Вы не захотели слушать..." Он почувствовал
взрыв негодования; это изгнало ужас из его мозга. Джимми был прав: Дьякон
съел бы собственную бабку! Холодная, бессердечная рыба!
Да, но что бы стал делать в такой ситуации Дьякон? Снова он услышал,
как в его мозгу раздается голос учителя. Мэтсон как-то ответил на вопрос,
заданный однокурсником Рода, таким образом: "Когда нечего делать, я
засыпаю." Род повернулся, положил руку на "Полковника Бови" и попытался
уснуть.
Дьявольский хор делал это невозможным, но Род решил, что стобор на
его дереве - или он был на соседнем? - как ему кажется, не приближается.
Не то, чтобы он был очень далеко; во всяком случае Род не ощущал его
дыхания на своей коже, и тот, видимо, не был расположен к нападению.
После некоторого времени Род впал в легкий сон, который не принес ему
облегчения, ибо во сне он видел себя в окружении рыдающих, воющих
стоборов, глядящих на него и караулящих его действия. Но он был крепко
связан и не мог двигаться.
Самое плохое заключалось в том, что как только он поворачивал голову,
чтобы поглядеть на стобора, тот отпрыгивал в темноту, оставляя только
воспоминание о красных глазах и длинных клыках.

Род проснулся в холодном поту, попытался сесть, но не смог: его
удерживал привязной ремень. Что это? Что случилось?
Потребовалось некоторое время, чтобы понять причину внезапного
пробуждения: шум прекратился. Не слышно было ни одного из стоборов - ни
близко, ни далеко. Рода их молчание встревожило больше, чем крики:
кричащий стобор, по крайней мере, указывает на свое местоположение, в то
время как молчащий может быть везде - возможно, он стоит на ветке у головы
Рода. Он осторожно повернул голову и откинул полог от насекомых, чтобы
лучше видеть. Однако было слишком темно: стоборы могли стоять по три в
ряд, и он их не увидит. Тем не менее молчание принесло большое облегчение.
Род почувствовал себя спокойнее, в то время как слушал другие ночные
голоса, звуки, казавшиеся дружескими после дьявольского хора. Он решил,
что скоро утро. Вскоре он вновь уснул.
Род проснулся с ощущением, что кто-то на него смотрит. Осознав свое
положение и увидев, что еще темно, он решил, что это был сон. Он
пошевелился, глядя по сторонам, и вновь постарался уснуть.
Кто-то несомненно смотрел на него! Его глаза, привыкшие к темноте,
рассмотрели какой-то призрак на ветке возле его ног. Черный на черном
фоне, он не позволял разглядеть очертаний тела - Род различил только два
тускло светящихся немигающих глаза.
"Когда делать нечего, я засыпаю". Род не заснул. Казалось, целую
вечность он и существо на дереве глядели друг на друга. Род сжал в руке
ручку ножа, стараясь унять биение сердца, не двигаясь и не пытаясь
сообразить, как бы поскорее выбраться из гамака. Существо не двигалось, не
издавало звуков, оно просто смотрело и, казалось, готово было просидеть
так всю ночь.
Когда это тяжелое испытание нервов продолжалось уже так долго, что
Род готов был выпрыгнуть и броситься вперед, существо повернулось к стволу
и исчезло. Род испустил вздох облегчения: он рассудил, что существо весило
не меньше, чем он. Род решил больше не спать. Не стало ли светлее? Он
пытался доказать себе это, однако по-прежнему не различал даже своих
пальцев. Он решил сосчитать до десяти тысяч и затем спуститься.
Что-то большое и стремительное пронеслось по стволу к земле, затем
еще одно и еще. Они не останавливались у спальни Рода, но прямо спускались
вниз. Род вновь выхватил нож и пробормотал:
- Шумные соседи! Можно подумать, что здесь эмиграционный ВЫХОД.
Он подождал, но безумное шествие не возобновилось.

Его разбудил солнечный свет, бивший в лицо. Род чихнул, попытался
сесть, но был остановлен привязным ремнем. Окончательно проснувшись, он
тут же пожалел об этом. Нос его был заложен, глаза горели, во рту
чувствовалась горечь, зубы покрылись слизью, спина болела. Повернувшись,
чтобы облегчить свое положение, он почувствовал, что руки и ноги у него
тоже болят, да и голова тоже. Шея отказывалась поворачиваться вправо.
Тем не менее он чувствовал себя счастливым от сознания, что ночь
кончилась. И окружающее не пугало, оно было идиллическим. Поднятый так
высоко, что не мог разглядеть земли, он все еще находился под крышей
джунглей, откуда не было видно неба; он плавал в облаке из листьев.
Утренний луч, достигший его лица, был единственным, что пробился сквозь
листву.
Это напомнило ему, что он должен определить направление восхода
солнца. Гм... это не очень просто. Может ли он увидеть солнце с
поверхности земли в джунглях? А возможно, ему следует спуститься, выйти на
открытое место и заметить направление, пока солнце еще низко. Но тут он
заметил, что разбудивший его луч упал на другой лесной гигант в пятидесяти
метрах от него. Прекрасно, значит, это дерево находится к западу от него,
и он сможет восстановить направление, когда спустится вниз.
Выбраться из гамака было так же трудно, как и забраться в него:
ноющие мышцы протестовали против любого усилия. Наконец он осторожно
перебрался на сук. Род двинулся к стволу, стараясь держаться прямо, затем
прижался к нему и принялся развязывать узлы гамака. Тело постепенно
перестало болеть, только шея еще напоминала о себе, как зубная боль.
Он поел и попил, сидя на суку и прижавшись спиной к стволу. Он не
производил особой разведки, справедливо рассудив, что ночные хищники
отправились спать в свои логова, а дневные вряд ли способны взобраться на
вершину дерева, во всяком случае крупные хищники: они должны быть
приспособлены к жизни на земле и к охоте на травоядных. Правда заключалась
в том, что его зеленое убежище выглядело уж слишком мирным, чтобы скрывать
в себе опасность.
Окончив завтрак, он продолжал сидеть, думая о том, стоит ли еще
попить воды и не нужно ли вновь забраться в гамак. Беспокойная ночь
утомила его, он чувствовал сонливость, а день обещал быть жарким и
влажным. Почему бы не полежать еще? Его единственная цель - выжить. Не
лучший ли путь для этого - сон, сберегающий пищу и воду?
Прежде всего следовало установить, который час. Его часы показывали
без пяти двенадцать, но он не мог сообразить, что наступает: полдень
воскресенья или полночь понедельника. Род был уверен, что эта планета
вращается значительно медленнее Земли: предыдущая ночь была такой долгой,
как полный земной день. Испытание может быть прекращено и через двадцать
шесть часов и через тридцать восемь, но скорее всего - через сорок восемь
часов. Возможно, это будет сегодня до захода солнца; он сохранил хорошую
форму, он все еще жив и у него достаточные запасы пищи и воды.
Он почувствовал гордость при этой мысли. В конце концов, чем стобор
превосходит человека? Только громким голосом... Однако выход для
возвращения будет находиться в двадцати километрах к западу от того места,
где он впервые появился; следовательно, ему нужно пройти на запад еще
около десяти километров; он готов биться об заклад, что в этом случае
выход будет в одном-двух километрах от него. Немного пройтись, отыскать
убежище и подождать - возможно, следующую ночь он уже проведет в своей
постели, приняв предварительно горячую ванну.
Он принялся укладывать гамак и в это время подумал, что хорошо бы
заметить время восхода и захода солнца, чтобы определить продолжительность
дня на этой планете. Больше он об этом не думал, занимаясь укладкой
гамака. Его следовало уложить очень аккуратно в карман рюкзака. Тонкий,
как паутина, материал нужно разложить на столе, но самой большой ровной
поверхностью, которой он располагал, была его ладонь.
Наконец он скомкал гамак, засунул его в карман и начал спускаться. На
нижней ветви он задержался и посмотрел вниз. Огромного голодного существа,
загнавшего вчера Рода на дерево, не было видно, однако подлесок был
настолько густым, что нельзя было быть уверенным в его отсутствии.
Придется весь день замечать поблизости деревья, на которые удобно
взбираться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31