– Рискну. Но.., не обижайся, я пойду туда один.
– Лучше, если с вами будет кто-нибудь из местных, – рассудительно сказал юноша.
– Но ты не местный, а с тобой было все в порядке.
– Ну, я совсем молодой.
– Если ты не против, я пойду один. Внутренне я не чувствую себя достаточно взрослым. Диего вздохнул.
– Как вам угодно. Но я все равно спущусь через пару минут. Я так давно не разговаривал с Сурсом! Может, я и не местный, но уже здорово соскучился.
Он встал с пола, и Неймид начал спускаться по ступеням, не заметив, как у самых его ног прошмыгнул рыжий кот и заторопился в пещеру.
Банни проснулась и поискала глазами спальный мешок Диего. Мешок оказался пуст. По комнате разносилось тихое сопение членов семьи, приютившей юную пару на ночь.
Неплохо, поскольку сегодня Банни собиралась переговорить с Мармион с глазу на глаз. Диего может и не понять её Она собиралась отговориться тем, что желает помочь Мармион приготовить завтрак Банни быстро оделась и вышла из дома, плотно прикрыв внутреннюю дверь, чтобы утренний мороз не разбудил семью Она оказалась в прихожей, где стояли снегоступы, лыжи, висела запасная собачья упряжь и была сложена другая подобная утварь. Девушка распахнула внешнюю дверь и вышла на улицу.
Постучав в дверь Сегитуков, она услышала немного сонный голос:
– Да?
За прошедшую ночь Мармион стала выглядеть менее собранной и более счастливой. Поверх теплой ночной рубашки она натянула вязаную безрукавку, на ноги – шерстяные носки. Мармион сидела за столом и потягивала из чашки что-то горячее. Она казалась смущенной, если не сказать больше.
– Я думала, что ты не справишься с завтраком. Хотела помочь вскипятить чайник, – сказала Банни.
– Вот еще! Если ты помнишь, я неплохо готовлю, а эта печь мало чем отличается от той, что стоит у моей бабушки на Банф-Два. В детстве я часто проводила там каникулы.
– Наверное, здорово жить так, как тебе нравится, – заметила Банни, стягивая варежки.
– Еще бы. Что случилось, милая Баника? Ты погрустнела, а я не могу смотреть на грустных людей, когда сама чувствую себя превосходно. Возьми чашечку этого чудного фруктового чая и расскажи, что с тобой не так. А там поглядим.
– Спасибо, – улыбнулась девушка. – Чаю налить просто, а вот все остальное…
Она разделась, налила чаю и присела, грея руки о горячие бока чашки и созерцая пар, поднимающийся от напитка. Во время разговора Марми всегда ухитрялась заставить тебя поверить, что ты самый важный для неё человек. Ах, Банни хотелось, чтобы так и было!
– Я хочу, чтобы вы правильно меня поняли, леди. Я люблю Сурс. И я бы ни за что не согласилась жить где-то в другом месте.., постоянно.
Мармион кивнула, подбадривая её, поскольку слова давались Банни с трудом.
– Но я много думала. Дело в том, что я ничего раньше не видела. Разве что космобазу, а это довольно мрачное зрелище, да множество солдат, которые уходили и не возвращались. А если и возвращались, то даже петь об этом не хотели. Мне и во сне не могло привидеться такое место, как Гал-Три или планета, которую Шарми показывала мне на голографиях.
Мармион улыбнулась.
– «Как я могу вернуться в деревню, если я видел Париж?»
– Н-не понимаю.
– Это одна старая песня. Прости, милая, это всего лишь значит, что, когда ты однажды увидишь часть Вселенной, тебе непременно захочется увидеть больше. Именно в этом все и дело?
– Отчасти. Я бы так не беспокоилась, если бы в любой момент могла отправиться куда хочу. Но ведь это не так. Понимаете, там столькому можно научиться! Я видела разные штуки, которые могли бы пригодиться здесь, на Сурсе, если бы мы только умели ими пользоваться. Но здесь я такому не научусь. Я ведь уже немного разбираюсь в технике, и Диего показывал мне разные приборы, которые, например, могли сгодиться при ремонте снегоходов. Не знаю. Наверное, я путано объясняю. Все, чего я хотела бы, – это улететь на некоторое время, иначе я никогда не смогу…
Мармион положила ладонь на руку Банни.
– Мы все стремимся познать свои пределы, дорогая. Хотя ты и начала учиться позже остальных. Почему бы тебе не закончить начальное обучение здесь, а уж потом, когда ты окончательно решишь улететь из дому и удовлетворить любопытство, можешь отправляться. Конечно, после того, как тебе стукнет хотя бы двадцать лет. Тогда ты в любое время сможешь вернуться обратно. Наемники с Сурса так и делают. И лучше, чтобы ты решилась сейчас, а не когда ты досидишься до.., ну, сорока.
Банни усмехнулась. Аргументы Мармион были такими очевидными, но как раз об очевидном Банни и не задумывалась.
– Более того, мне было бы приятно подарить тебе хороший учебный ком и целую кипу дисков – копий всех книг и учебников, какие могут понадобиться. Мое наследство включает в себя несколько приличных библиотек. И когда ты будешь готова к путешествию, ты можешь стать курсантом Внепланетной Гражданской Летной школы Сурса.
– Я и не знаю про такую!
– Ну, я только что придумала её и решила стать спонсором.
Банни перегнулась через стол и чмокнула Мармион в щеку.
– Марми, вы прелесть!
– Я тоже так думаю. Кстати, ты не видела Неймида?
– Нет. Диего тоже куда-то пропал. Но я как только оделась, сразу же прибежала сюда.
– Тогда я тоже оденусь, и мы отправимся их искать, идет?
Если бы Дина О'Нил, и.о. устрашающего капитана Лучарда, знала, что её ждет, она бы отстояла себе путь к свободе. Даже если бы пришлось пустить в ход зубы. Не считая разнообразных воинских искусств, которыми она владела с детства. И ни в коем случае не дала бы запереть себя в пещере. Спускаясь по лестнице, она услышала невнятный скулеж Медженды. Потом увидела непонятное мерцающее свечение, но продолжала храбро спускаться вниз, навстречу теплым потокам воздуха, которые оглаживали её лицо. И подумала, что их тюрьма по крайней мере теплее, чем дом, в котором они до этого сидели.
Вот тут-то она и обнаружила пропажу голопроектора. Нет, она не встревожилась из-за того, что аборигены могут пустить его в ход. Но Неймид поймет, что это такое. Какая промашка! Капитан Лучард, с улыбкой подумала Дина, будет рвать и метать, когда она доложит ему о своей непредусмотрительности.
Втроем с Доттом и Фрамером они подошли к Медженде, который скрючился на полу пещеры, в том самом месте, где она переходила в более обширное помещение – грот со стенами странных нежных тонов, испещренными ямками. Это была дикая, неуловимая красота: выемки на стенах светились, отбрасывая неверные тени на все вокруг. Стены, собственно, стояли прочно, и красочное свечение тоже оставалось недвижимым.
– Что это с ним. Дина? – спросил Дотт, тыкая пальцем в Медженду. Он попытался перевернуть первого помощника на спину, чтобы рассмотреть его лицо. Дотт был простым исполнителем, неприхотливым и выносливым, готовым делать любую работенку, лишь бы только платили. – Ты же сказала, что он просто замерз.
– Что-то мне не нравится, как он выглядит, – заметил Фрамер, испуганно отступая от скорченного тела Медженды.
– Он уже согрелся, – доложил Дотт, схватив руку Медженды и пытаясь перевернуть его лицом вверх.
– Эй, откуда в пещере может взяться туман? – удивился Фрамер и показал на поднимающуюся с пола мглу.
– Это не простая пещера, – ответила Дина, изо всех сил стараясь оставаться спокойной, но от этого тумана шел странный, незнакомый ей прежде запах. У неё мурашки пробежали по спине.
– Интересно, что все это значит? – добавила пиратка, повернувшись на каблуках и адресуя свой вопрос тем силам, которые сейчас их окружали. Она могла поклясться, что, когда они спускались по лестнице, никакого тумана и никакого запаха здесь не было. И стены светились по-другому. Оглянувшись, она обнаружила, что клубящийся туман почти покрыл стены.
«Что это значит?» – спросил кто-то. Фраза звучала вовсе не так риторически, как её произнесла Дина. Да и голос не был похож на её собственный.
– Дина? – раздался перепуганный вскрик Дотта. – Как нам отсюда выбраться? «Никак не выбраться».
– Бо-о-оже! Кто это говорит? – Фрамер принялся дико озираться по сторонам. – Кто говорит?
Дина собиралась успокоить их, сказав, что это местные жители решили их напугать, но, сама не зная как, она совершенно точно понимала, что этот голос не был человеческим. Он проникал до самого мозга костей.
«Слушай», – приказал голос.
– Я слушаю, слушаю, – ответил Фрамер, падая на колени и молитвенно складывая руки. Возможно, впервые в жизни.
Дотт просто тяжело опустился на пол, облизывая пересохшие губы. Голову он держал высоко, но так вращал глазами, словно хотел оглянуться назад, но боялся.
Медженда начал отчаянно скулить, дрожа и судорожно дергаясь. Казалось, что к его конечностям привязаны невидимые веревки, за которые кто-то сейчас тянет.
Впервые за всю свою сознательную жизнь, с тех пор как она пристрелила человека, который мучил и издевался над ней, Дина почувствовала настоящий страх. Она заставила себя стоять ровно, сжимая кулаки, а туман поднимался все выше. Да такой плотный, что она уже не видела собственных сапог. Он поглощал её, накрывал мягким одеялом, быстро укутывал все тело, пока не достиг глаз, и все потонуло в теплом белом молоке. И тогда она услышала звуки, звуки, которые заледенили её кровь; звуки, которые отозвались в каждой клеточке её тела, заполонили разум и душу. Не вынеся такого неотвратимого вторжения. Дина протестующе завизжала. Вокруг неё раздались визги и крики, и нечеловеческим усилием она закусила губы, решив, что она не должна вопить, как её экипаж. Но это усилие пропало втуне, когда её лицо ударилось о камни, и Дина поняла, что упала Потом она корчилась и рыдала – одинокая, несчастная, обиженная пятилетняя девочка, которую покинули все на свете и только сейчас нашли.

* * *

– Планета и вправду разговаривает? – шепотом спросил у Киты мальчик. Он постоянно гладил мягкую шерстку львенка, словно это могло защитить его от всех несчастий.
Собственно, Кита могла бы объяснить Йо Чангу, что, гладя львенка, он действительно защищался, поскольку добровольно защитил попавшего в беду звереныша от Чи Зиня.
– Да, в таких местах Сурс говорит, – степенно ответила Кита.
– И потому она согревает эти места? – спросил Йо Чанг, поскольку хотел удостовериться до конца Хотя эта девочка едва ли была старше его самого, он чувствовал, что она обладает решительным характером и несокрушимым авторитетом, раз уж спокойно проходит через орды диких зверей.
– Дом всегда теплый – Почему? Наверху ведь так холодно. Отчего же здесь тепло? У меня немного заложило уши от давления воздуха, значит, мы под землей И он показал на каменный пол, на котором они сидели – Коакстл говорит, что Дом защищает нас. И заботится о нас, если . – Кита сделала паузу, чтобы мальчик сильнее проникся важностью её слов, – если мы заботимся о нем – А о них не заботится, – сказал Йо Чанг, показав глазами в сторону спутников, которые корчились в агонии и пронзительно кричали.
– Знаю, – грустно ответила Кита. – Когда-то я жила с людьми, которые называли Дом Великим Зверем и боялись его Потому что он может быть суров с теми, кто пользуется его дарами и ничего не дает взамен. Люди из Долины Слез постоянно так и делали, потому и держались подальше от пещер и учили бояться их. Но я была непослушной и самоуверенной. Потом я убежала, потому что они хотели заставить меня отдать им то, что по доброй воле я не отдала бы никому. Я встретила Коакстл, которая называла Великого Зверя «Домом». И я решила, что лучше буду с ней и Домом, чем с теми людьми. Дом тоже гордый и никому не подчиняется. И наказывает всех, кто хозяйничает в нем без его дозволения.
Кита погладила мальчика по руке.
– Ваши люди обидели Дом, и он превратился в Великого Зверя. Они на себе поняли, каково это, когда из тебя вырывают куски, когда в тебе роются и копаются, когда тебя дергают и бьют.
И Кита махнула рукой на скрюченные тела. Приходилось перекрикивать их вой, чтобы мальчик мог услышать её слова.
Чтобы наглядно продемонстрировать свою мысль и вдолбить её получше. Кита ущипнула Йо Чанга за шею, да ещё изо всех сил.
– Ой! Перестань! – вскрикнул мальчик, вырываясь и потирая горящую шею.
– Я только показала, каково приходится планете.
Ты ведь тоже мучил её, зато тебе повезло, что Сурс видел, как ты спас львенка.
Йо Чанг скривился и погладил красное пятно на шее.
– Все равно не нужно было щипать так сильно.
– Надо, именно так мы учимся понимать нашу планету, – ответила девочка. – Тебе сильно повезло, а посмотри на них!
Вопли и стоны постепенно начали стихать.
– Они ведь не умерли, правда? – встревожился Йо Чанг.
– Вряд ли, – ответила Кита, хотя сама была далеко не так уверена. – С чего бы это?
– Мой.., мой отец совсем не плохой. Он хороший, правда. – На глазах мальчика выступили слезы. – Нас заставили работать наши наниматели. Они привезли нас и приказали собирать растения. Если мы трудились не в полную силу или мой отец не заставлял свою бригаду выкладываться полностью, то план считался невыполненным и нам не давали еды.
Этот малыш плохо разбирался в деньгах, и отец объяснял ему систему оплаты на примере продуктов, которых они почти не получали, если не выполняли установленную норму. Пустой желудок – лучшее мерило.
– Тяжко, – посочувствовала Кита. – Достать еду всегда трудно. Когда Коакстл нашла меня, я начала есть очень хорошо, так что скоро стану толстой, как Клодах.
Она радостно похлопала себя по животу.
– Все меня кормят – Коакстл, Клодах, моя сестра, тети и дяди и двоюродные братья. Они и сами мигом съедают всю тарелку.
И кивнула в подтверждение. Но раз подумав о еде, которую ей предлагали Шинид, Банни и Шон, Кита вспомнила, что давным-давно не ела. И задумалась, достиг ли кого крик о помощи. Нет, быстро поправилась она. Сурс уже услышал их крик. Здесь тепло и есть вдосталь воды. Правда, много воды лучше не пить, а то живот скрутит так, что мало не покажется.
Коакстл слегка фыркнула, и Йо Чанг наклонился к Ките.
– А он…
– Коакстл женского рода, – строго сообщила ему девочка.
– А она действительно разговаривает с тобой?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34