Последние старались утвердить новый догмат — о непорочном рождении Богородицы; доминиканцы были готовы на все, чтобы их опровергнуть.

, а если бы не он, монахи, дескать, сумели бы смягчить сердце папы деньгами.Филекой. Но рассказывают, что они разыграли неслыханно нечестивую комедию! Ложными видениями и чудесами они старались внушить убеждение, будто Богородица запятнана первородным грехом, будто у святого Франциска не было истинных знаков ран Христовых, но были они скорее у Катерины Сиенской, и будто бы самые явные и бесспорные знаки были обещаны послушнику, которого они подучили сыграть в комедии главную роль. Ради этого обмана употребили во зло святые дары, а под конец прибегли и к дубью, и к яду. И говорят, что это была затея не одного только монастыря, но всего орденского начальства.Феотим. Как бы там ни было, а недаром изречено богом: «Не прикасайтесь к помазанным моим» «Псалтирь», CIV, 15.

.Филекой. Жду, не осталось ли еще чего.Феотим. Остается шестое откровение, в котором господь поклялся Франциску, что покровители и доброхоты серафического ордена, как бы нечестиво они ни жили, все-таки рано или поздно сподобятся господнего милосердия и преступную жизнь заключат блаженной кончиною.Филекой. Даже если будут захвачены за прелюбодеянием и убиты на месте?Феотим. Что обещал господь — незыблемо и неизменно.Филекой. Но чем они мерят благосклонность и расположение?Феотим. Неужели не ясно? Кто дарует, кто одевает, кто вкусно кормит — тот и любит.Филекой. А кто увещает и наставляет, тот не любит?Феотим. Этого у них и меж собою в избытке, и потом такого рода благодеяния они привыкли оказывать сами, а не принимать от других.Филекой. Выходит, что господь ученикам Франциска пообещал больше, чем собственным ученикам. Он согласен записать на свой счет любое благодеяние, оказанное ради него любому христианину, но тем, кто живет дурно, жизни вечной не обещает.Феотим. И не удивительно, друг, ибо величайшая сила Евангелия была припасена для этого ордена. Но выслушай седьмое, и последнее откровение.Филекой. Слушаю.Феотим. Поклялся ему господь, что ни один из тех, кто умирает в серафическом облачении, не умрет плохо.Филекой. Но что ты называешь «умереть плохо»?Феотим. Плохо умирает тот, чья душа, расставшись с телом, отправляется прямо в преисподнюю, откуда нет возврата.Филекой. Значит, от пламени чистилища это платье не избавляет?Феотим. Нет, кроме тех случаев, когда смерть наступает в самый праздник святого Франциска. Но разве мало, по-твоему, — спастись от преисподней?Филекой. По-моему, чрезвычайно много. Но как судить о тех, кого облачают в священное платье уже мертвыми? кто не успел в нем умереть?Феотим. Если они желали этого при жизни, желание принимается за деяние.Филекой. Когда я жил в Антверпене, довелось мне, в числе других родственников, присутствовать при последних минутах одной почтенной женщины. Был у постели францисканец, муж, окруженный всеобщим уважением. Видя, что умирающая вот-вот испустит дух, он вложил одну ее руку в свой рукав, так что прикрытою оказалась и часть плеча. Тогда некоторые сомневались, вся ли женщина спасена от адских врат или только ее часть — та, что была прикрыта рясою.Феотим. Она была спасена целиком, совершенно так же, как при крещении в воду погружают только часть человека, но христианином он становится весь, от пят до маковки.Филекой. Поразительно, что злые духи так боятся этого платья.Феотим. Больше, чем креста господня. Когда хоронили Евсевия, я видел — и не я один — полчища черных демонов, с виду похожих на мух; они так и бросались на мертвое тело, но коснуться не смели.Филекой. Но лицу, ступням и ладоням грозила опасность — ведь они-то были обнажены.Феотим. Как змеи не выносят тени ясеня, сколь бы далеко она ни протянулась, так демоны ощущают достославную едкость священного облачения даже издали.Филекой. Коли так, я не думаю, чтобы эти тела были доступны тлению, — иначе оказалось бы, что у червей храбрости больше, чем у демонов.Феотим. Вполне правдоподобно.Филекой. До чего посчастливилось вошкам, которые постоянно живут в столь божественной одежде! Но когда одежду опускают в могилу — что же тогда хранит душу?Феотим. Она уносит тень платья с собою, и эта защита настолько надежна, что, по мнению серафических братьев, никому из их ордена даже чистилище не угрожает.Филекой. Если ты рассказываешь правду, клянусь, это откровение дороже «Откровения Иоанна» Последняя книга Нового завета, изображающая конец мира и приписываемая апостолу Иоанну.

! Ведь оно указывает ровный и легкий путь, которым всякий без труда, без забот, без покаяния может ускользнуть от печной смерти, всю жизнь проведя в удовольствиях.Феотим. Согласен.Филекой. Теперь я больше не удивляюсь, что очень многие с превеликим усердием чтут серафическую братию. Но не могу надивиться тому, что есть люди, которым не страшно над нею глумиться.Феотим. Ты должен понять, что все они, все до последнего, «преданы превратному уму» «Послание к Римлянам», I, 28.

и ослеплены собственною греховностью.Филекой. Вперед буду осмотрительнее и постараюсь умереть в священном платье. Но в наш век появились люди, которые учат, что человек оправдывается одною верою, без дел Это было главное в учении Лютера.

; было бы величайшим преимуществом, если бы одежда даровала блаженство даже и без веры.Феотим. Не вовсе без веры, Филекой, не заблуждайся! Но достаточно верить, что Христос действительно обещал все это патриарху Франциску.Филекой. Значит, платье спасет хоть и турка?Феотим. Хоть и самого Сатану, если бы тот согласился его надеть и имел веру в откровение.Филекой. Я уже давно твой — ты меня обратил, — но хотелось бы с твоею помощью избавиться от одного или двух сомнений.Феотим. Говори.Филекой. Я слышал, что Франциск называл свой путь в жизни «евангельским».Феотим. Верно.Филекой. Но «правило евангельское» исповедуют, по моему крайнему разумению, все христиане. А тогда, если их путь — евангельский, выходит, что сколько христиан, столько и францисканцев, и первое место среди них займет Христос с апостолами и святейшею Матерью.Феотим. Тебя нельзя было бы опровергнуть, если бы Франциск не прибавил кое-чего к Христову Евангелию.Филекой. Чего же именно?Феотим. Серой рясы, пеньковой веревки и босых ног.Филекой. Вот, значит, по каким приметам мы различаем евангельского христианина от францисканского?Феотим. И еще — по прикосновению к деньгам.Филекой. Но я слышал, что Франциск запрещает принимать деньги, а не притрагиваться к ним. А принимают и хозяин, и управляющий, и заимодавец, и наследник, и поверенный; и если даже рукавицы натянут, считая, все равно каждый скажет, что они принимают деньги. Откуда ж взялось это новое толкование: «не принимать» — значит «не прикасаться»?Феотим. Так истолковал папа Бенедикт.Филекой. Но не в качестве папы, а в качестве францисканца. Вдобавок, и соблюдающие устав самым неукоснительным образом все равно завязывают в тряпицу монетки, отправляясь в дорогу. Разве не так?Феотим. Так, но у них нет иного выбора.Филекой. Но лучше умереть, чем нарушить правило, которое выше евангельского! И, далее, разве они не принимают деньги повсюду через своих управляющих?Феотим. Отчего же нет? И нередко по нескольку тысяч разом.Филекой. Но правило гласит: ни лично, ни через иных лиц.Феотим. Но ведь они не прикасаются.Филекой. Смешно! Если прикосновение к деньгам — это нечестие, они прикасаются через иных лиц.Феотим. Но они с управляющими никаких дел не имеют.Филекой. Вот как? Пусть проверит, кому охота.Феотим. Нигде в Писании нет, что Христос прикасался к деньгам.Филекой. Хорошо, но вполне можно предполагать, что подростком он часто покупал для родителей масло, уксус, овощи. А уж Петр и Павел прикасались бесспорно! Не в страхе перед прикосновением заключена слава благочестия, но в презрении к деньгам. Прикосновение к вину намного опаснее, — почему же в этом случае они ничего не опасаются?Феотим. Потому что Франциск не запретил.Филекой. Разве не протягивают они своих мягких от безделья и чисто вымытых рук женщинам для поцелуя? А если им случайно попадется на глаза монета, они отшатнутся и осенят себя крестным знамением. По-евангельски, ничего не скажешь! Франциск был человеком совершенно необразованным, пусть так, но все же, я уверен, не настолько безрассудным, чтобы воспретить любое прикосновение к деньгам. А если именно это имел он в виду, как худо он позаботился о своей братии, которой приказал ходить босиком! Ведь нельзя избежать того, чтобы когда-нибудь не наступить ненароком на монетку, валяющуюся в пыли.Феотим. Но все-таки не руками притронутся они к деньгам.Филекой. А разве чувство осязания принадлежит не всему телу?Феотим. Всему. И если что-либо подобное случится, они служат обедню не иначе, как наперед исповедовавшись.Филекой. Какое благочестие!Феотим. Оставим шутки — я объясню тебе суть дела. Деньги для многих были и будут причиною самых страшных зол.Филекой. Не спорю. Но они же, в других случаях, — основание для многого благого. Страсть к богатству осуждается, это я читал, но осуждения деньгам не читал нигде.Феотим. Это ты правильно говоришь. Но прикосновение возбраняется ради того, чтобы подальше отстранить братию от греха алчности, — точно таким же образом, как в Евангелии запрещено клясться, чтобы мы не впали в грех клятвопреступления.Филекой. Почему же тогда не воспрещено и смотреть на деньги?Феотим. Потому что руки сдержать легче, чем глаза.Филекой. И однако ж смерть вступила через эти окна. Вероятно, намек на грехопадение: Ева отведала запрещенных плодов, «увидев, что дерево хорошо для пищи и приятно для глаз» («Бытие», III, 6).

Феотим. Вот отчего подлинные францисканцы надвигают капюшон ниже бровей, на самые глаза, а взор устремляют долу, и так и ходят, чтобы не видеть ничего, кроме земли под ногами.То же бывает с лошадьми, везущими тяжелую кладь: с обеих сторон к узде прилажены шоры и закрывают от взора все, кроме дороги.Филекой. Но скажи, верно ли то, что я слышал, — будто устав запрещает им просить у папы каких бы то ни было особых прав.Феотим. Верно.Филекой. Но я слышал, будто никто не одарен особыми правами с такою щедростью, как они; говорят даже, что им дозволено умерщвлять ядом или хоронить заживо людей, осужденных их же приговором, и это — безо всякого риска нарушить закон.Феотим. То, что ты слышал, — не пустая болтовня. Мне рассказывал один очень надежный человек, поляк, что он как-то уснул спьяну в церкви у францисканцев, в одном из тех уголков, где сидят женщины, исповедуясь сквозь зарешеченное отверстие. Ночное пение разбудило его, но выйти он не посмел. Допев, по обычаю, полунощницу, весь хор братьев опустился в склеп; там был уже вырыт ров, достаточно широкий и глубокий; подле стояли двое юношей со связанными за спиною руками. Звучит проповедь о похвальности послушания; обещано, что у господа готово прощение всем грехам; подана даже некоторая надежда, что господь склонит души братьев к милосердию, если они сами спустятся в яму и лягут навзничь. Они повинуются; лестницы убраны, и вся братия разом засыпает могилу землей.Филекой. Но он тем временем молчал, это и свидетель?Феотим. Еще бы! Он боялся, как бы не попасть в ров третьим, если объявится.Филекой. Разве и на это у них есть права?Феотим. Есть, когда честь ордена в опасности. А ведь этот поляк, как только выбрался из церкви, принялся повсюду, за каждым столом, рассказывать про то, что видел, — к великому ущербу для серафического племени. Так разве не лучше было бы похоронить его заживо?Филекой. Возможно. Но довольно этих тонкостей, а скажи-ка мне вот что: как получилось, что патриарх велел ходить босиком, а теперь почти все обуты в сандалии?Феотим. Повеление это было смягчено по двум причинам: во-первых, чтобы избежать случайного прикосновения к деньгам, а во-вторых, чтобы защитить ноги от холода, от колючек, от змей, от острых камней и от прочего подобного, — это когда им пришлось пуститься в странствия по всему свету. А чтобы величие устава не понесло ущерба, сквозь прорези в сандалиях видна босая нога — своего рода синекдоха Грамматическое понятие, один из тропов: употребление названия части предмета вместо названия целого.

.Филекой. Они утверждают, что исповедуют евангельское совершенство, а оно, по их словам, заключено в наставлениях евангельских, насчет которых между учеными великое несогласие. Но в любом житейском состоянии есть место евангельскому совершенству. Какое же из евангельских правил ты считаешь самым совершенным?Феотим. Высшее совершенство, по-моему, в том, что сказано у Матфея в главе пятой, завершающейся такими словами: «Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас и молитесь за обижающих вас и гонящих вас, да будете сынами Отца вашего небесного; ибо он повелевает солнцу своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных. Итак, будьте совершенны, как совершен Отец ваш небесный».Филекой. Удачный ответ. Но Отец богат и щедр и не просит милостыни ни у кого.Феотим. Щедры и они, но лишь на духовные сокровища, коими изобильны, — на молитвы и добрые дела.Филекой. Если бы явились среди них примеры евангельской любви, воздающей за проклятие благословением, благодеянием за обиду! Что означает это известное каждому изречение папы Александра: «Не так опасно оскорбить могущественного государя, чем кого бы то ни было из ордена францисканцев или доминиканцев»?Феотим. Мстить за униженную честь ордена — не грешно; а что обида для одного из самых меньших, обида для всего ордена.Филекой. Но почему бы не судить так: что благо для одного, благо для всего ордена? И почему один оскорбленный христианин не зовет к отмщению весь христианский мир? Почему Павел, столько раз битый и осыпаемый камнями, не взывал о помощи против оскорбителей апостольского достоинства? И если, по слову божию, «блаженнее давать, нежели принимать» «Деяния апостолов», ХХ, 35.

, в любом случае совершеннее тот, кто и живет и учит праведно и при этом дает неимущим, нежели тот, кто принимает, и только!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82