Вот если бы ты еще смог убедить моих родителей и супруга!…Евтрапел. Это я тебе обещаю, лишь бы ты подала голос в мою пользу.Фабулла. Подам, не сомневайся.Евтрапел. А можно ль поглядеть на мальчика?Фабулла. Конечно! Эй, Сириска, кликни кормилицу, пусть придет с ребенком.Евтрапел. Какой славный! Говорят, что первая проба заслуживает снисхождения. Но ты и по первому разу показываешь искусство самое высокое.Фабулла. Это ведь не ваяние, тут искусство ни к чему.Евтрапел. Верно. Это литье из воска. Но что бы это ни было, а вышло на редкость удачно. Хоть бы гобелены выходили у тебя не хуже!Фабулла. А вот ты — так наоборот: удачней на полотне изображаешь, чем рожаешь.Евтрапел. Так угодно природе — она не со всеми обходится одинаково. Но как она хлопочет, чтобы ничто не пропало бесследно! В одном человеке воспроизвела двоих: нос и глаза · — отцовские, лоб и подбородок — материнские. Такой драгоценный залог любви можно ли доверить чужой заботе? Те, кто на это идет, мне кажется, жестоки вдвойне: они подвергают опасности не только младенца, с которым расстаются, но и себя самих, потому что молоко, обратившись вспять и испортившись, нередко вызывает опасные болезни. И получается, что, тревожась о красоте одного тела, нисколько не тревожатся о жизни двух, и, спасаясь от преждевременной старости, находят безвременную кончину. Как назвали мальчика?Фабулла. Корнелием.Евтрапел. Имя деда со стороны отца. Если бы в нем повторилась безукоризненная чистота этого человека!Фабулла. Постараемся, насколько хватит сил. Но послушай, Евтрапел, у меня к тебе одна очень большая просьба.Евтрапел. Считай меня своим рабом: приказывай что хочешь — отказа ни в чем не будет.Фабулла. Ну, так я дам тебе вольную только тогда, когда ты завершишь доброе дело, которое начал.Евтрапел. Что ты имеешь в виду?Фабулла. Чтобы ты указал мне, как сперва следить за здоровьем ребенка, а после, когда он окрепнет, как подвести невинную душу к первым основам благочестия.Евтрапел. С большой охотою, — если достанет ума, — но в другой раз; а теперь иду просителем к твоему супругу и отцу с матерью.Фабулла. Бог тебе в помощь! Паломничество
Менедем. Огигий Менедем. Что это?! Неужели передо мною Огигий, мой сосед, которого добрых шесть месяцев никто из наших не видал? Был слух, будто его уж и на свете нет. Да, он самый, если только я не рехнулся! Подойду и поздороваюсь. Доброго здоровья, Огигий!Огигий. Здравствуй и ты, Менедем.Менедем. Какие края и земли возвращают нам тебя в целости и сохранности? А то ведь разнесся печальный слух, будто ты переплыл Стигийскую топь Древние изображали Стикс, через который Харон переправляет в своей ладье души усопших, то в виде реки, то в виде заболоченного озера.

.Огигий. Наоборот, — слава небесам! Никогда еще я не чувствовал себя так хорошо, как в это последнее время!Менедем. Дай тебе бог всегда с такою же легкостью рассеивать вздорные слухи подобного свойства. Но что это за убор? Ты усыпан ракушками, усеян оловянными и свинцовыми образками, увешан соломенными ожерельями, на руке — змеиные яйца Так Эразм называет здесь бусины четок.

!Огигий. Я побывал у святого Иакова Компостелльского, а после — у чтимой по всей Англии Богородицы Приморской. Сказать точнее, у Богородицы я был уже в другой раз Сам Эразм тоже побывал в Уолсингэме дважды — в 1512 и 1514 гг.

, а впервые посетил ее три года назад.Менедем. Для развлечения, верно, путешествовал?Огигий. Нет, из страха божия.Менедем. Не греческие ли книги внушили тебе этот страх?Огигий. Моя теща дала обет, что, если ее дочь родит живого и крепкого младенца мужского пола, я буду приветствовать и благодарить святого Иакова лицом к лицу.Менедем. И ты приветствовал святого только от себя и от тещи?Огигий. Нет, от всей семьи.Менедем. Ну, на мой взгляд, оставь ты Иакова без приветствия, семье от этого ущерба не было б ни малейшего. Однако скажи, пожалуйста, как отвечал святой на изъявления благодарности?Огигий. Никак. Но когда я поднес ему дар, мне показалось, что он улыбнулся и легонько кивнул. И тут же протянул мне эту раковину, похожую на черепицу.Менедем. Почему именно такой подарок, а не какой-нибудь еще?Огигий. Потому что этих раковин у него громадный запас: их выносит море по соседству.Менедем. Какой любезный святой! И роженицам помогает, и о гостях заботится. Но что за новый способ давать обеты — чтобы самому палец о палец не ударить, а все труды переложить на другого? Представь себе, ты пообещался бы, что, если дело, которое ты начал, завершится благополучно, я буду поститься дважды в неделю; как ты полагаешь, исполню я твой обет?Огигий. Полагаю, что не исполнишь, даже если пообещаешься от собственного имени: надувать святых тебе в забаву. Это ведь не кто-нибудь, а моя теща; пришлось повиноваться. Сам знаешь, каковы женщины. Впрочем, и ко мне это имело самое прямое отношение.Менедем. А чего ты опасался, если б не выполнил ее обета?Огигий. К суду, конечно, святой притянуть бы меня не мог, но на будущее мог бы сделаться глух к моим молитвам или исподтишка навести беду на моих близких. Сам знаешь, какой нрав у власть имущих.Менедем. Как поживает достойнейший муж Иаков?Огигий. Намного хуже прежнего.Менедем. А причиною что? Старость?Огигий. Болтун! Ты же знаешь, что святые не старятся. Нет, всему виною новые убеждения, распространившиеся по миру: из-за них Иакова приветствуют реже, чем встарь, а если кто к нему и приезжает, то с одними только приветствиями, дарить же — не дарит ничего или самую малость, утверждая, что эти деньги лучше употребить на помощь беднякам.Менедем. Да, нечестивые убеждения!Огигий. И вот такой великий апостол, который, бывало, сверкал самоцветами и золотом с головы до пят, теперь — сплошь деревянный, и даже сальная свечка не всегда перед ним теплится.Менедем. Если то, что мне доводится слышать, верно, боюсь, как бы и прочих святых не постигла такая же судьба.Огигий. Я тебе больше скажу: повсюду читают письмо, которое по этому поводу написала сама Дева Мария.Менедем. Какая Мария?Огигий. Та, что прозывается Каменной.Менедем. Та, что в Базеле, если не ошибаюсь?Огигий. Она самая.Менедем. Про каменную, стало быть, святую ты мне толкуешь. Ну, и кому ж она написала?Огигий. Имя обозначено в письме.Менедем. А с кем послала?Огигий. Без сомнения, с ангелом. А он положил письмо на кафедру, с которой проповедует тот, кому оно написано. Чтобы тебе ни в чем не сомневаться, ты увидишь αυτογραφον Подлинную рукопись (греч.).

.Менедем. Ты так хорошо узнаешь руку ангела, который у Богородицы в секретарях?Огигий. Еще бы не узнать!Менедем. По каким, однако же, приметам?Огигий. Я читал эпитафию Беды Беда Достопочтенный (ок. 673—735) был крупнейшим представителем англо-саксонской литературы на латинском языке. Самое важное его произведение — «Церковная история англосаксов». Гробница Беды — в церкви аббатства в Дареме (Дургеме) на северо-востоке Англии.

, высеченную ангелом, и очертания букв полностью совпадают. Читал я и записку, посланную святому Эгидию Эгидий — отшельник, живший в VI или VII в. на юге Франции. Он просил бога отпустить грехи королю готов Флавию, и ангел положил на алтарь листок пергамена, в котором сообщалась, что просьба Эгидия исполнена.

: тоже совпадают. Разве этого недостаточно?Менедем. Можно взглянуть?Огигий. Можно, если поклянешься молчать.Менедем. О, буду нем, как камень!Огигий. Но есть и камни, печально прославленные тем, что ничего не скрывают.Менедем. Тогда я буду просто нем — если камню нет доверия.Огигий. На этом условии — изволь, прочитаю. А ты навостри оба уха.Менедем. Уже навострил.Огигий. «Мария, Матерь Иисуса, приветствует Главкоплута Главкоплут — греческий перевод имени Ульрих. Эразм имеет в виду швейцарского реформатора Ульриха Цвингли, под руководством которого в 1525 г. церковь в Цюрихе была реформирована и храмы очищены от икон и статуй.

!Вслед за Лютером ты с усердием убеждаешь, что взывать ко святым излишне; знай, что этим ты приобрел мою благосклонность, искреннюю и немалую. До нынешней поры смертные чуть не до отчаяния изводили меня бессовестными своими мольбами. У меня одной просили и требовали всего — словно бы сын мой все еще младенец (как его изображают у меня на коленях), словно все еще ни в чем не выходит из материнской воли и ни в чем не смеет мне отказать, боясь, наверное, как бы я, в отместку, не отказала ему в материнской груди. И нередко просили у Девы такое, чего скромный юноша едва ли дерзнул бы попросить и у сводни, такое, о чем мне стыдно писать в письме. Купец наживы ради плывет в Испанию, а целомудрие своей сожительницы оберегать поручает мне. Монахиня, сбросивши манатью, готовит побег, а мне поручает хранить славу своей непорочности, которую сама же замыслила опорочить и опозорить. Гнусный наемник, которому платят», за резню, за пролитую кровь, взывает ко мне: «Святая Дева, ниспошли богатую добычу!» Взывает игрок: «Будь благосклонна, святая, — поделюсь с тобою выигрышем». И если счастье улыбается не слишком широко, бранят меня, и поносят, и проклинают, за то что не помогла преступлению. Взывает та, что торгует собою: «Пошли щедрые прибытки!» А стоит мне хоть в чем-нибудь выказать неодобрение, тут же слышу недовольные голоса: «Тогда ты больше не Матерь милосердная!»Другие мольбы не столько нечестивы, сколько нелепы. Зовет незамужняя: «Мария, дай мне красивого и богатого жениха!» Зовет замужняя: «Мария, дай мне доброе потомство!» Зовет беременная: «Дай мне легкие роды!» Зовет старуха: «Дай прожить подольше, без кашля и жажды!» Зовет старик, выживший из ума: «Дай помолодеть!» Зовет философ: «Дай связать нерасторжимые узлы!» Зовет священник: «Дай богатый приход!» Зовет епископ: «Сохрани мою церковь!» Зовет моряк: «Дай счастливого плавания!» Зовет правитель: «Покажи мне твоего сына, прежде чем умру!» Зовет придворный: «Дай исповедаться чистосердечно в смертный час!» Зовет крестьянин: «Дай дождя вовремя!» Зовет крестьянка: «Сохрани коровушек и лошадок!» Если в чем не соглашаюсь, тут же слышу обвинение в жестокости. Если отсылаю к сыну, слышу: «Чего желаешь ты, того — и он». Что же, мне одной — женщине и девице — помогать и плавающим по морю, и воюющим, и торгующим, и играющим в кости, и брачующимся, и рождающим, и сатрапам, и царям, и мужикам?А ведь то, что я описала, — лишь ничтожная доля моих страданий! Но теперь забот стало гораздо меньше, и я благодарила бы тебя за это самой горячею благодарностью, если бы выгода не привела за собой новой невыгоды, еще тяжелее: досуга-то больше, но почестей меньше и меньше богатства. Раньше ко мне обращались: «Царица небесная!», «Владычица мира!» Теперь насилу дождешься, пока услышишь: «Радуйся, Мария!» Раньше меня одевали в самоцветы и золото, то и дело облачали в новое платье, приносили мне драгоценные дары, теперь насилу прикрываюсь половинкою плаща, да и тот весь изъеден мышами. Годовые доходы такие жалкие, что едва хватает на прокорм горемыке-причетнику, на лампадку да на сальную свечку. Впрочем, это бы еще можно сносить, но говорят, что у тебя наготове планы пошире. Говорят, ты клонишь к тому, чтобы всех святых, сколько их ни есть, изгнать из храмов повсюду! Еще и еще раз обдумай, что ты затеял. У других святых достанет силы отомстить за обиду. Петр, изгнанный из храма, в свою очередь, закроет перед тобою вход в царство небесное. Павел — с мечом, Варфоломей — с ножом, Вильгельм, хоть и в рясе, а вооружен с головы до пят, и даже пику в руке держит. А с Георгием как ты совладаешь — ведь он и верхом, и в панцире, и копье под мышкою, и меч у пояса? И Антоний не безоружен — палит священным огнем. И у остальных — у каждого либо оружие, либо напасть, которые они и направляют против кого бы ни вздумалось. Я и в самом деле беззащитна, но ты прогонишь меня не иначе, как вместе с сыном, которого я держу на руках. Расстаться с ним я не соглашусь никогда; либо, заодно со мною, ты вытолкаешь за порог и его, либо обоих оставишь, если только не предпочтешь иметь храм без Христа.Вот о чем я хотела тебя известить. Ты же рассуди, как тебе отвечать, ибо я встревожена не на шутку. Послано из Каменного нашего дома, в августовские календы, в год от рождения моего пострадавшего сына 1524. Каменная Дева руку приложила». Менедем. Да, грозное и страшное письмо. Вперед он, верно, поостережется…Огигий. Если он в здравом уме, то конечно. Менедем. А почему и достойнейший Иаков не написал Главкоплуту того же?Огигий. Точно не знаю. Но он намного дальше Действительно, Базель — ближайший сосед Цюриха, и Реформация там одержала победу лишь немногими годами позже (в 1529 г.). В том же году Эразм покинул Базель.

, а все письма в наше время перехватываются.Менедем. А что за бог опять привел тебя в Англию?Огигий. Во-первых, ветер, на диво попутный, а во-вторых, я почти что обещался святой Деве Приморской снова навестить ее через два года.Менедем. И о чем ты хотел ее просить?Огигий. Да о том же, о чем все просят: о благополучии домашних, о богатстве, о долголетии и радости в этой жизни, о вечном блаженстве в жизни будущей.Менедем. A у нас Присно дева не могла тебе этого даровать? В Антверпене у нее храм намного пышнее, чем там.Огигий. Пожалуй, что могла бы, спорить не стану, но в разных местах она дарит разное: либо так именно ей угодно, либо, по своей доброте, она приспосабливается к нашим склонностям.Менедем. Про Иакова я слышал много раз, но, сделай милость, опиши мне царство этой Приморской. Огигий. Постараюсь, и буду краток, насколько удастся. Она славится по всей Англии, и едва ли ты сыщешь на целом острове человека, который бы надеялся преуспеть, не принося ей ежегодных даров, хотя бы и скромных — в меру своих средств и сил. Менедем. Где она обитает?Огигий. На самом краю острова, к северо-западу По-видимому, описка Эразма: как уже сказано раньше, Уолсингэм находится на восточном побережье Великобритании.

, невдалеке от моря — примерно в трех милях. Все селение кормится лишь наплывом богомольцев. Есть обитель каноников, именуемых «уставными»:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82