Может, и ты была добра, и даже чересчур?Хозяйка. Полно тебе! Ты лучше припомни, сколько ты играешь в кости, пьянствуешь, бранишься, дерешься! Хоть этою милостыней искупи грехи, не гони тех, кого будешь призывать на смертном одре. Шутов да скоморохов пускаешь все время, а этих выставишь за порог?Хозяин. Откуда эта проповедница на мою голову? Поди прочь да займись своей стряпнёю!Хозяйка. Это-то будет исполнено!Бернардин. Он присмирел. Надевает рубаху. Надеюсь, все обойдется.Конрад. Слуги накрывают на стол. Хорошо, что гостей нет, иначе пришлось бы нам убираться.Бернардин. Удачно получилось, что мы захватили с собою из соседнего городка бутылочку винца и жареную баранью ляжку: хозяин нам бы и клочка сена не уделил, пожалуй.Конрад. Слуги сели за стол. Сядем и мы, но только с краешка, чтоб никому не мешать.Хозяин. Не иначе, как по вашей милости, нет у меня сегодня за столом никого, кроме домочадцев да вас, никудышных.Конрад. Если это случается не часто, отнеси на наш счет.Хозяин. Чаще, чем хотелось бы.Конрад. Не тужи: Христос жив и не покинет своих.Хозяин. Я слыхал, вы называете себя евангельскою братией, но Евангелие не велит брать с собою в дорогу суму или хлебы. А у вас, я вижу, наместо сумы рукава, и несете вы не только хлеб, но и вино, и самое лучшее мясо.Конрад. Покушай с нами, если охота.Хозяин. Мое вино против этого — уксус.Конрад. И мясо возьми — нам одним слишком много.Хозяин. Завидная у вас нищета и для меня удачная! Моя супруга ничего сегодня не готовила, кроме капусты и тухлой солонины.Конрад. Соединим, если хочешь, наши припасы? Нам-то — лишь бы голод утолить, а чем — все равно.Хозяин. Отчего ж тогда у вас с собою не капуста и не прокисшее вино?Конрад. Оттого, что именно это навязали нам на дорогу хозяева, у которых мы нынче завтракали.Хозяин. Задаром завтракали?Конрад. Конечно! И нас еще благодарили, и гостинцами вот этими нагрузили на прощание.Хозяин. Откуда вы идете?Конрад. Из Базеля.Хозяин. Ба! Так издалека?Конрад. Да.Хозяин. Что ж вы за люди такие — странствуете с места на место без лошади, без кошелька, без слуг, без оружия, без хлеба?Конрад. Перед тобою след евангельской жизни, хотя и очень далекий.Хозяин. А мне это кажется жизнью бродяги, который рыщет повсюду в поисках поживы.Конрад. Такими бродягами были апостолы, таким был и господь наш Иисус.Хозяин. Знаешь ты искусство хиромантии?Конрад. Нет, совсем не знаю.Хозяин. Откуда ж на пропитание получаешь?Конрад. От того, кто обещал.Хозяин. Это кто такой?Конрад. Тот, кто сказал: «Не заботьтесь: это все приложится вам» «Евангелие от Матфея», VI, 33.

.Хозяин. Да, он обещал, но тем, кто взыскует царства божия.Конрад. Это мы и делаем в меру своих сил.Хозяин. Апостолы творили чудеса, исцеляли больных; не мудрено, что им повсюду было чем пропитаться. А вы ничего подобного не можете.Конрад. Могли бы и мы, если бы были схожи с апостолами и если б наше время требовало чудес. Но чудеса были дарованы лишь на краткий срок — неверующим; ныне нужды нет ни в чем, кроме благочестия. И нередко лучше болеть, чем быть здоровым, лучше смерть, нежели жизнь.Хозяин. Что же все-таки вы делаете?Конрад. Что можем, каждый по своему дарованию: утешаем, ободряем, увещаем, изобличаем; иногда, если представится случай, проповедуем — когда узнаём, что пастырь безгласен. Если оказать помощь нельзя, стараемся, чтобы никого не задеть своим поведением и речами.Хозяин. Хорошо бы, если бы ты завтра сказал проповедь нам: у нас завтра праздник.Конрад. Чей праздник?Хозяин. Святого Антония.Конрад. То был достойный муж. Но почему у вас праздник?Хозяин. Сейчас объясню. В нашем селе много свинопасов, оттого что рядом дубрава и желудей — пропасть. А всякому известно, что попечение о свиньях поручено Антонию. Вот его и чтут, чтобы он не разозлился, если останется в небрежении.Конрад. Если бы его чтили, как подобает!Хозяин. А как подобает?Конрад. Всех чище чтит святых тот, кто подражает им.Хозяин. Завтра все село загремит пирушками, плясками, играми, ссорами, драками.Конрад. Так в давние время чтили своего Вакха язычники. Удивительно, если святой Антоний, видя такое поклонение, не гневается на людей, которые глупее скотины. Какой у вас пастырь? Безгласный и скверный?Хозяин. Каков он для других, я не знаю, а для меня — лучше не надо: он пьет целыми днями, и никто не водит сюда так много выпивох и таких крепких да неутомимых — к немалой моей выгоде, конечно. Мне даже странно, почему сейчас его нет.Конрад. Мы нашли его не слишком обходительным.Хозяин. Как? Значит, вы у него были?Конрад. Мы искали у него пристанища, но он и на порог нас не пустил, точно волков, и велел идти к тебе.Хозяин. Xa-xa! Теперь все ясно! Потому он и не пришел, что не захотел встретиться здесь с вами.Конрад. Так он безгласный?Хозяин. Безгласный? Нет никого голосистее в трактирной зале, и в церкви ревет, ровно бык; но проповедей я от него никогда не слыхивал. Да к чему тут много говорить? Вы, как я вижу, на себе испытали, какой он безгласный.Конрад. А в Священном писании начитан?Хозяин. Говорит, что до тонкостей. Но все эти познания приобрел, как видно, за тайною исповедью, так что другим открывать не дозволено. Скажу коротко: каков приход, таков и поп, и крышка — в точности по кастрюле.Конрад. Может быть, он и на кафедру не даст мне взойти.Хозяин. Даст, это я беру на себя. Но на том только условии, чтобы в него камней не бросать, как у вас в обыкновении.Конрад. Дурное обыкновение. Если мне что не нравится, я усовещаю пастыря тайно. Все прочее — дело епископа.Хозяин. Птицы вроде тебя к нам залетают редко. Я вижу, что вы и вправду добрые люди. Но к чему у вас платье такое, ни на что не похожее? Ведь и судят-то об вас дурно в большинстве потому, что вы так одеваетесь.Конрад. Как это получается?Хозяин. Точно не скажу, но у многих людей такое мнение.Конрад. А многие по этой же самой причине — что мы так одеваемся — считают, будто мы святые. И те и другие заблуждаются, но заблуждение вторых, которые, глядя на платье, думают об нас хорошо, — добрее и человечнее.Хозяин. Пусть так, и все же к чему вообще столько отличий в одежде?Конрад. А как тебе представляется?Хозяин. По-моему, они вообще ни к чему, кроме как в торжественных процессиях или на войне. В процессиях несут изображения разных лиц — святых, иудеев, язычников, и мы их узнаем по различному платью. А на войне это нужно для того, чтобы каждое войско следовало за своим знаменем и не случалось замешательства в рядах.Конрад. Прекрасно рассуждаешь, но и наша одежда — тоже военная. Кто следует за этим полководцем, кто — за тем, но все мы сражаемся под началом одного императора — Христа. Впрочем, в одежде следует различать три качества.Хозяин. Какие?Конрад. Насколько она отвечает необходимости, привычке и приличиям. Для чего мы принимаем пищу?Хозяин. Чтоб не умереть с голоду.Конрад. Так иногда необходимо одеваться, чтобы не умереть от холода.Хозяин. Согласен.Конрад. Но в этом отношении наше платье лучше твоего: оно прикрывает и голову, и шею, и плечи — те места, которые застуживать всего опаснее. Кто ездит верхом, тому подходит короткое платье, кто больше сидит — тому — долгое, летом — тонкое, зимою — плотное. В Риме есть люди, которые в течение дня меняют платье трижды: утром надевают подбитое мехом, около полудня — обыкновенное, под вечер — опять иное, потеплее. Но перемена не у всякого найдется, поэтому и придумано наше платье, одинаково годное на очень многие случаи.Хозяин. Как так?Конрад. Например, если дует северный ветер или пылает солнце, мы покрываемся капюшоном, стало жарко — опускаем капюшон на спину, надо отдохнуть — опускаем подол, надо идти — подбираем или даже затыкаем за пояс.Хозяин. Не дурно соображал тот, кто это придумал.Конрад. А для счастья и благополучия особенно важно, чтобы человек привык довольствоваться малым: если уже мы начнем потакать своим страстям или гоняться за удовольствиями — конца этому не будет. Но невозможно найти другую одежду, которая бы одна доставляла столько удобств.Хозяин. Не спорю.Конрад. Теперь поговорим о приличиях. Ответь мне по совести: если бы ты надел платье своей жены, разве не сказали бы все, что ты нарушаешь приличие?Хозяин. Сказали бы, что я рехнулся.Конрад. А что бы сказал ты, если б она надела твое платье?Хозяин. Худого, может, и ничего не сказал бы, зато бока намял бы ей нехудо.Конрад. А между тем ведь совсем не важно, какое платье носить.Хозяин. Нет, коли так взглянуть — очень важно!Конрад. И не удивительно: даже у язычников законы карают и мужчину и женщину, если они наденут платье, принадлежащее другому полу.Хозяин. И поделом!Конрад. Ну, а если б старец восьмидесяти лет от роду надел платье пятнадцатилетнего мальчишки или, наоборот, мальчишка — платье старика, разве не скажут все, что по ним плачет палка? Или если старуха нарядится, как молоденькая, или наоборот?Хозяин. Еще бы не сказать!Конрад. А если мирянин надел бы облачение священника или священник оделся, как мирянин?Хозяин. Оба поступили бы непристойно.Конрад. Если б обыкновенный человек украсил себя знаками отличия государя или обыкновенный священник — убором епископа, они поступили бы непристойно?Хозяин. Разумеется!Конрад. Что, если бы мирный гражданин разоделся по-военному — в перья и прочие Фрасоновы глупости Фрасон — имя хвастливого и заносчивого воина из комедии Теренция «Евнух» (от греческого слова thrasys — «дерзкий», «наглый»).

?Хозяин. Его бы осмеяли.Конрад. Что, если бы английский солдат носил на платье белый крест, швейцарский — красный, а французский — черный?Хозяин. Это была бы наглость.Конрад. Почему же ты так дивишься нашему убору?Хозяин. Какое различие между обыкновенным человеком и государем, между мужчиной и женщиной, я понимаю; но чем различается монах от немонаха — никак не пойму!Конрад. В чем различие между бедняком и богачом?Хозяин. В имуществе.Конрад. И однако ж было бы непристойно, если б бедняк оделся наподобие богача.Хозяин. Конечно. Особенно ежели принять в рассуждение, как нынче разряжены почти все богачи.Конрад. А в чем — между дураком и умным?Хозяин. Ну, здесь различие побольше!Конрад. А шуты не одеваются ли иначе, нежели мудрецы?Хозяин. Не знаю, что подобало бы вам, но только ваш наряд недалек от шутовского — не хватает лишь ослиных ушей да бубенчиков.Конрад. Да, этого, и правда, недостает, потому что мы, и правда, шуты мира сего, если живем так, как исповедуем.Хозяин. Кто вы и как живете, я не знаю, но знаю твердо, что многие шуты в колпаках с бубенчиками и ослиными ушами мудрее тех, кто носит шляпы, подбитые мехом, мантии и прочие украшения мудрости. И если кто исповедует мудрость платьем, а не делом, он, по-моему, самый дремучий глупец. Видал я одного шута-расшута, который носил платье до пят и мантию Учителя и Наставника То есть был доктором богословия, носившим почетный титул «Наш учитель» (об этом титуле см. начало примечаний к «Хозяйским распоряжениям»)

, да и внушительностью лица мог сойти за важного богослова. Он диспутировал перед кем угодно, и не без наружного достоинства, а для знатных господ был такою же забавой, как любой иной шут, хотя своею разновидностью глупости побивал всех прочих.Конрад. Чего же ты требуешь? Чтобы государь, который смеется над шутом, поменялся с ним платьем?Хозяин. Быть может, этого именно и потребовало бы приличие, если б людям заблагорассудилось изобразить наглядно все, что скрыто у них в душе.Конрад. Ты стоишь на своем, а я все-таки считаю, что не без причины назначена шутам особая одежда.Хозяин. И какая этому причина?Конрад. Чтобы их не обидели ненароком, если они что скажут или сделают не так — спроста, конечно, сдуру.Хозяин. Я, однако, не замечаю, чтобы их обижали; наоборот, они пользуются полной свободою, так что глупость нередко вырастает в прямое безумие. И мне непонятно, почему бодливого быка, который убьет человека, или пса, или свинью, которые загрызут ребенка, мы наказываем смертью, а шута, который совершит худшее преступление, милуем, оправдывая глупостью… Впрочем, я жду ответа, почему вы одеваетесь не так, как все прочие. Ведь ежели любого повода довольно, то пекарю надо бы одеваться иначе, чем рыбаку, сапожнику иначе, чем портному, аптекарю — чем виноторговцу, возчику — чем матросу. А вы, коли вы духовные, — почему одеты не так, как прочее духовенство? А коли миряне — почему от нас отличаетесь?Конрад. В старину мы, монахи, были не чем иным, как более чистою половиною мирян. И различие между монахом и мирянином было такое же, как нынче между дельным, домовитым хозяином, который кормит семью трудами собственных рук, и бандитом, который сам хвастается, что живет грабежом. Позже папа римский наградил нас почетными преимуществами, тогда и наша одежда приобрела особое достоинство, которого ныне не имеет ни мирское платье, ни одеяние священников. И какая бы она ни была, наша одежда, а ее не стыдятся ни кардиналы, ни даже папы Смиренные «меньшие братья» поднимались и до кардинальского достоинства, и даже всходили на папский престол в Риме.

.Хозяин. Но откуда все-таки это представление о приличии?Конрад. Иногда из самой природы, иногда из наших обычаев и мнений. Если бы кто оделся в бычью шкуру, так, чтобы над головою торчали рога, а позади волочился хвост, разве все не сочли бы это нелепицею?Хозяин. Да, это смехотворно.Конрад. А если б у кого было такое платье, что лицо и руки закрывало бы, а срам выставляло напоказ?Хозяин. Это еще нелепее, и намного.Конрад. Вот почему даже языческие писатели порицают тех, кто носил одежду из прозрачной ткани, которая не только мужчинам, но и женщинам не прилична. В самом деле, скромнее уж ходить нагишом, каким мы застали тебя здесь подле печи, чем одеваться в прозрачное платье.Хозяин. А я полагаю, что в одежде все зависит от нашей привычки и убеждений.Конрад. Как это?Хозяин. Недавно у меня останавливались люди, которые говорили, что объездили разные вновь открытые земли Один из очень немногих у Эразма откликов на великие географические открытия, современником которых он был.

. На старых картах эти земли и не обозначены.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82