Злобин сосредоточил внимание на неровном ритме капели. Зачем-то стал считать удары. На четырнадцатом в голове улеглась свистопляска мыслей. Осталась только одна.
— Не наш уровень, не наш уровень, — пробормотал Злобин.
В кармане, разорвав тишину и распугав мысли, как всегда не вовремя зазвонил мобильный.
Чертыхнувшись, Злобин достал этот миниатюрный генератор больших проблем. Номер на определителе был незнакомым.
— Да, слушаю!
— Возвращаясь домой, будь осторожен. Но приди один. Так надо, — произнес в трубке мужской голос.
— И кто это мне советы дает? — с нажимом в голосе поинтересовался Злобин.
— Странник, — ответила трубка.
И связь оборвалась.

Глава двадцать вторая. Замри, умри, воскресни…
Серый Ангел
Злобин оглянулся на парные красные огоньки, медленно ползущие вниз по Нижней Масловке. Сергей явно не спешил, словно надеялся, что шеф передумает, и к дому они подъедут на машине, а потом он, Сергей, проверит подъезд и сопроводит Злобина до дверей квартиры.
Элементарный здравый смысл требовал поступить именно так. Но Злобин отдавал себе отчет, что вступает в сумеречную зону, где нет общепринятых норм и правил, прописных истин и стандартных решений. И шагнуть за черту обыденности он должен один.
Он с раздражением на самого себя подумал, что попросту малодушничает и медлит сжечь за собой мост. Резко махнул рукой, машина Сергея, коротко бибикнув на прощание, прибавила скорость.
Злобин убедился, что «Волга» проскочила последний перекресток и понеслась к тоннелю, развернуться Сергею теперь будет негде, — и шагнул в сырую темноту, разлитую между домами.
О папку с документами терся пакет, источая одуряющий аромат домашней выпечки. С подачи Сергея они оба отоварились в обжорке сухим пайком. Странно, но после сверх сытного ужина слюнки от вида и запаха пирожков все-таки потекли, да еще так, что, не споря, решили взять по десятку каждого вида: с печенью, с яйцом и луком, с картошкой и с ливером.
Сейчас Злобину подумалось, что ничего более ирреального, чем четыре десятка пирожков в руках у идущего в полную неизвестность, вообразить невозможно.
— Красная Шапочка, елки зеленые! — пробормотал он.
Остановился. Впереди лежал скупо освещенный и изрядно захламленный колодец двора. Свет из окон цветными пятнами разукрасил прямоугольную площадку с кольцом фонтана в центре. Машины, забившие дорожки у подъездов, напоминая впавших в летаргию разномастных тараканов, равнодушно пялили мертвые глаза-фары на одинокое человеческое существо, вынырнувшее из темноты.
Злобин совершенно явственно почувствовал границу, которую ему предстояло перешагнуть. Смертельная опасность зверем распласталась впереди, дышала в лицо холодным сквозняком.
«Быки с дробовиками? Ловкий мальчик на легких ногах с шилом в кулаке? Двое с „ТТ“ с глушителями? Один валит, второй страхует; контрольный выстрел в затылок, стволы в мусорный контейнер — и пиши протокол, контора! Черт их знает. — Злобин нервно втянул воздух. Пахло помойкой и сырой землей. — Что гадать? Идти надо. И какой идиот сказал: „Предупрежден, значит — наполовину спасен“? Как это, — быть наполовину трупом?» — усмехнулся Злобин.
Он достал из кармана пистолет, взял в правую руку, прикрыл пакетом с пирожками, папку сунул по левую подмышку. Ничего особо секретного в ней не было, не страшно и обронить, чтобы освободить руку.
Злобин сжал зубы и, сторожко прислушиваясь и обшаривая глазами двор, пошел по дорожке. Заставил себя остановиться в луже света, растекающейся на асфальте под мигающим фонарем. Кто страховал и кто поджидал, должны были его узнать.
Дальше он двигался мерным шагом, стараясь ничем не выдать своего напряжения. И с каждым метром отчетливо чувствовал, как напряжение, разлитое вокруг, все больше уплотняется, делается осязаемо вязким и липкой массой преграждает путь.
Он обошел круглую клумбу, в центре которой белело кольцо давно умершего фонтана. Мертвенно бледное тело какого-то гипсового уродца торчало на исписанной английскими непечатностями тумбе. Безголовое бесполое существо указывало путь к злобинскому подъезду обрубком единственной руки.
Но Злобин остановился. Внутренний голос подсказал, что все, что должно произойти, случится именно здесь, у уродливого божка неизвестного культа, а не в гулкой тишине подъезда или в необжитой пустоте квартиры.
Слева в темноте померещилось движение. Заблудившийся ветер потревожил мокрую газету или неосторожный шаг чавкнул по влажной земле, — Злобин решил не дожидаться ответа. Заранее решил, как действовать при первом же признаке нападения. И тело моментально, не дождавшись команды, само начало действовать.
Папка шлепнулась на землю. Правая рука взлетела вверх. Из-за пакета высунулся ствол пистолета.
Следом по плану должен был последовать окрик, исполненный прокурорским голосом.
Но тугой удар ткнул в плечо, парализовав болью мышцы. Второй удар врезался под дых, одновременно резиновый обруч стиснул горло, пережав крик. В глазах заплясали красные пятна, а ноги сделались ватными.
Злобин сипло, с надрывом всосал воздух, пальцами левой попытался сорвать с горла невидимую удавку. И к ужасу своему увидел, что правая, сжимавшая пистолет, против воли безжизненной плетью валится вниз. Указательный палец, вдруг омертвев до каменной твердости, с отчаянным усилием жал на спусковой крючок, но не мог сдвинуть его ни на миллиметр.
«Опять тем же ломом по тому же месту», — заторможенно, как перед провалом в обморок, подумал Злобин.
Он внутренне приготовился получить оглушительный звуковой удар, от которого все рвется внутри и сознание срывается в густой мрак забытья.
Но тут мягкий толчок слева отбросил его к бордюру фонтанчика. Чтобы не упасть, Злобин всей тяжестью навалился на левую руку, правая по-прежнему оставалась страшно омертвевшей.
Резиновая удавка на горле лопнула, в легкие ударила струя свежего воздуха. В голове немного прояснилось. Злобин отрешенно подумал, что еще жив, и слава Богу. Но драться за его жизнь придется другому.
Откуда-то слева беззвучно, как кошка, выпрыгнул человек. И тут же справа из темноты выступила фигура в долгополом черном плаще.
— Еще раз тронешь его — умрешь, — произнес спокойный голос.
Человек в плаще вошел в пятно тусклого света.
«Странник». — Злобин облегченно выдохнул.
Тот, кто появился слева, замер, еще больше став похожим на большую кошку, изготовившуюся к прыжку. Он медлил, примеривая на себя противника.
Скользнул в сторону, уходя с линии, на которой стоял Злобин.
— Хорошо, только ты и я.
— Самоубийца, — холодно обронил Странник.
Он повел рукой, словно очерчивая невидимый круг. Злобин оказался вне его границы. А внутри этого круга лицом друг к другу замерли два человека. Злобин не мог не отметить, что его друг и его враг неуловимо похожи. Словно принадлежали к одной породе. В осанке у обоих проступали непоколебимое достоинство и несокрушимая внутренняя сила. Все еще неподвижные, они таили в себе молниеносную готовность к броску.
Чем дольше Злобин смотрел на этих людей, в которых все больше и больше проступало нечто не свойственное, даже совершенно чуждое человеку качество, тем глубже он осознавал, что судьба зашвырнула его в заповеданную зону, где обитают только такие, уже и не люди. И схватки между ними всегда протекают вдали от человеческих глаз. И никто о них не знает. Победитель не хвастает, а проигравший становится навеки немым.
Злобин не успел заметить начала атаки. Просто человек вдруг пропал из глаз. Следом раздался хлесткий удар полы плаща. Странник, показалось, даже не пошевелился, человек покатился по земле, словно отброшенный мощным маховиком.
Он, упав на колено, выбросил назад руку. В воздухе запела тетива.
Странник качнулся в сторону, вскинул руку, махнул ею, сметая что-то невидимое, летевшее в лицо.
К ногам Злобина упали два стальных шара, соединенные длинной цепочкой. Машинально он наступил на цепь, прижав странное оружие к земле.
— Заканчивай цирк, — ровным голосом потребовал Странник.
Человек вскочил на ноги. Свет размазался по его лицу. Черный клочок бородки, острые клинья теней под скулами и черные глазницы сделали лицо похожим на мертвую маску.
Маска зло щерилась, выставив острые зубы.
Злобин увидел, что рот человека округляется, готовясь выплюнуть тугой, рвущий внутренности крик. Адским усилием преодолев немоту в мышцах, Злобин вскинул руку, ловя человека на прицел.
Странник, коротко вскрикнув, распахнул руки.
Ветер умер. Молекулы воздуха прекратили броуновское движение, замерли и осыпались, как ледяная изморозь. Сразу же стало нечем дышать. В безвоздушном пространстве внутри невидимого круга образовалась неестественная, непроницаемая, первозданная тишина.
Из раскрытых ладоней Странника вырвались два снопа бесцветного огня, ударили в противника, закружились вихрем, сворачиваясь в тугой кокон. Фосфорная вспышка беззвучно лопнула. Мгла, оставшаяся на ее месте, таяла медленно, как черный лед. Когда она полностью просочилась в землю, на ее место вползли серые тени и пятна цветного света, четким контуром обрисовав фигуру лежащего навзничь человека.
Странник
Створки лифта захлопнулись, и в кабине сразу же стало тесно для трех человек. Хотя один и сидел на корточках на полу, места он занимал больше всех.
Сверху из плафона на людей сочился матовый свет, размазывая бледные тени по лицам.
Лифт, клацающими ударами, отсчитывая этажи, пополз вверх.
Максимов осмотрел лицо Злобина, с которого еще не сошло пришибленное выражение.
— Ты как? — спросил Максимов.
— Еще не знаю.
Злобин пожал плечами и тут же, охнув, болезненно поморщился.
— Рука, черт возьми.
Максимов нащупал на его кисти бугорок между большим и указательным пальцами, левую ладонь положил на ключицу.
— Приготовься, — предупредил он.
Следом удар тока прошил Злобина — из кисти в голову.
— Ну, а сейчас?
Злобин потряс рукой, с удивлением обнаружив, что ушли ватная слабость и тянущая боль.
— Здорово. Как это у тебя получается?
— Потом расскажу.
— А это? — Злобин указал глазами на скрючившееся у их ног тело.
— Тоже — потом.
Максимов щелкнул по пакету:
— Что за вкуснотень?
— Это? Да так, сухомяткой разжился. Готовить же некому. — Злобин догадался и распахнул пакет. — Угощайся.
Максимов выудил пирожок. Обнюхал, только после этого надкусил.
— М-м. С яйцом и луком. Мои любимые, — пробормотал он с набитым ртом.
— Специально такой вытащил?
Максимов отрицательно покачал головой.
— Не. Моих способностей на это не хватит. — Он откусил еще кусок. — Иначе я бы раз в неделю выигрывал в «Бинго» по миллиону. Жил бы себе и не жужжал. Уж во всяком случае не кувыркался бы по всяким помойкам.
Он подмигнул Злобину. В ответ Злобин с трудом выдавил слабую улыбку.
Лифт вдруг громко клацнул, задрожал всем корпусом и с металлическим скрежетом с трудом протащил себя вверх по шахте.
— Техника у тебя еще хуже, чем в моем подъезде.
Максимов отправил в рот все, что осталось от пирожка. Вытер пальцы о воротник сидевшего у его ног человека. Крепко вцепился в воротник.
— Все, приехали.
Лифт, лязгнул, дрогнул и замер. С мучительным скрипом разъехались створки.
Злобин вышел первым. Подошел к двери, обшарил глазами обивку, все контрольки были на месте, никто в квартиру в его отсутствие не входил. Повернул ключ в замке.
Максимов рывком поставил на ноги бесчувственное тело, подхватил за ремень и, удерживая в вертикальном положении впереди себя, пронес через площадку.
Мешком сбросил на пол в прихожей. Присел на корточки напротив.
Злобин закрыл дверь на ключ, навесил цепочку.
— Он надолго отрубился?
С дряблых губ лежащего сочилась прозрачная слюна, увлажняя клочок волос на подбородке. Зрачки, как у умершего птенца, наполовину закатились под тонкие веки.
Серый Ангел
Веки у мужчины мелко-мелко задрожали. К лицу медленно стала приливать краска. Он глубоко утонул в кресле, поза еще оставалась безвольной, но в тело явно возвращалась жизненная сила.
Злобин отметил, что сидевший рядом с ним на диване Максимов подобрался. Недоеденный кусок пирога остался в руке.
Мужчина был за лодыжку привязан шелковым шнурком к ножке кресла, это все, что страховало их от неожиданного броска. Злобин покосился на Максимова, хотел указать ему на груду трофейных острых железок, которые они достали из карманов мужчины и оставили лежать на журнальном столике. Прямо под его локтем.
Максимов отрицательно покачал головой, не спуская глаз с мужчины.
Злобин как раз сморгнул и прозевал момент начала атаки.
Мужчина широко распахнул глаза. Резко вскрикнул и выбросил руку открытой ладонью вперед.
Моментально воздух загустел и сделался вязким от напряжения. У Злобина сперло дыхание. А вибрация, висящая в воздухе, все росла, передавая мелкую зыбь в скованное напряжением тело.
Бесконечно долго на высокой ноте дрожало пространство, спрессованное двумя встретившимися взглядами, и вдруг взорвалось беззвучной вспышкой. Злобину даже показалось, что он видит искрящийся снегопад посыпавшихся молекул воздуха. Уши заложило, как в воздушной яме. Горло свела судорога, и сквозь мышечный спазм наружу полез ком рвоты.
«Еще немного — и лопну, как лягушка»,
— со смертельной обреченностью подумал Злобин.
Мужчина в кресле стал сдвигаться назад, словно отступая под давлением более мощной силы. Кусал от напряжения губы и страшно таращил глаза. Вместе с дыханием с его губ летели комочки слюны.
Вдруг он сломался. Размазался телом по креслу, вцепился в подлокотники, царапая ногтями обшивку. Челюсть безвольно отвисла. Но он еще пытался, только пытался сопротивляться. Выдавали глаза. Но безумия в них стало больше, чем воли.
Он начал с неимоверным усилием подавать тело вперед, грудью наваливаясь на невидимое препятствие.
Мощный удар вдавил его в кресло. Тело подбросило вверх, выгнуло дугой. Голова, закинутая назад, заколотила по подголовнику.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66