– Я работала над этим, – прошептала она. – Я знала, что могу встать и сделать несколько шагов, но мне хотелось пройти всю дистанцию до вас. Я так разочарована, – простонала Жизель. – Я еще попытаюсь.– Все в порядке. Ты и так сделала нам замечательный рождественский подарок, правда, Брюс?– Совершенно верно, – ответил он, все еще крепко обнимая мою сестру. – Тебе лучше не торопиться. – Мужчина отвел ее обратно к коляске. Пока он помогал Жизель усесться, она торжествующе взглянула на меня.– Ты знала об этом, Руби? – спросила Дафна.Я посмотрела на сестру, потом перевела взгляд на мачеху.– Нет, – ответила я. Этот дом и эта семья построены на лжи. На мою правду никто бы и внимания не обратил.Пусть Дафна и Жизель обманывают друг друга и потакают одна другой, они это заслужили, я была в этом убеждена.– Вот это сюрприз. И никому не сказать об этом, даже сестре, чтобы впервые показать твои успехи нам. Очень мило с твоей стороны, Жизель.– Обещаю, мама, – поклялась она, – я буду упорно работать, чтобы вновь обрести способность ходить, чтобы быть рядом с тобой, когда Брюс поведет тебя к алтарю.– Это будет… просто фантастика. – Мачеха посмотрела на Брюса. – Подумай, как прореагируют гости на свадьбе. Как будто… мой новый брак восстанавливает здоровье этой семьи.– Так что, как видишь, мама, – продолжала Жизель, – я не могу теперь вернуться в «Гринвуд». Мне нужна ежедневная работа по реабилитации и отличная стряпня Нины вместо этой общественной похлебки. Просто пригласи ко мне специалиста и позволь мне остаться.Дафна на мгновение задумалась.– Дай мне время на размышление, – сказала она. Жизель просияла:– Спасибо, мама.– А теперь я по-настоящему проголодалась. Это Рождество оказалось куда лучше, чем я ожидала, – проговорила Дафна, поднимаясь. – Санта! – Она протянула руку, и Брюс поспешил взять ее. Я посмотрела им вслед, потом повернулась к Жизель. На ее лице сияла улыбка от уха до уха.– Теперь она позволит нам остаться. Вот увидишь.– Может быть, тебе Дафна и позволит остаться, но не мне, – ответила я. – У меня нет увечья, от которого я могу чудом оправиться.Жизель пожала плечами.– В любом случае, спасибо за молчание и поддержку.– Я тебя не поддерживала. Я просто стояла в сторонке и наблюдала, как вы потчуете друг друга ложью, – сказала я.– Пусть так. Держи. – Сестра протянула мне подарок Поля. – Вероятно, у тебя так много тайных мыслей, что ты сможешь заполнить оба ежедневника за одни сутки.Я взяла дневник и пошла следом за Жизель, покатившей свое кресло из гостиной. Но на пороге я обернулась, чтобы взглянуть на елку и огромную груду развернутых подарков. Как же мне хотелось пережить настоящее утро Рождества, когда истинно ценным подарком была подаренная мне любовь.
Бо пришел вскоре после того, как в его семье все обменялись подарками. Я тоже отдала ему свой подарок – золотой браслет с именем, купленный мной на следующий день после нашего с Жизель возвращения домой. На обратной стороне я попросила ювелира сделать надпись: «С моей любовью навсегда. Руби».– У меня три подобных браслета лежат дома в ящике, – сказал Бо, надевая его на руку, – но ни один из них не имел для меня никакого значения. – Он быстро поцеловал меня в губы, пока никто не вошел в гостиную.– А теперь я хочу попросить тебя об одолжении, – сказала я, – и ты не должен смеяться.– Что это может быть? – Бо широко улыбался в ожидании.– Нина сожжет для нас немного серы, чтобы благословить нашу любовь и не дать злым духам разрушить ее.– Что?– Пойдем. – Я взяла его за руку. – Это не опасно и не больно.Бо продолжал смеяться, пока мы шли по коридору к комнате Нины. Я постучала, и мы вошли, услышав ее приглашение. Бо чуть не задохнулся при виде маленькой комнаты, напичканной предметами культа вуду: куколками и свечами, кусочками чего-то, что очень напоминало шерсть черного кота, прядями волос, перевязанными кожаными ремешками, изогнутыми корнями и полосками змеиной кожи. Полки переполняли маленькие бутылочки с разноцветными порошками, груды желтых, голубых, зеленых и коричневых свечей, банки со змеиными головами. Стояла там и фотография женщины – я знала, что это Мари Лаво, – восседающей на чем-то напоминающем трон. Нина часто зажигала белые свечи вокруг снимка, когда вечерами читала свои заклинания.– Кто это? – спросил Бо.– Ты быть парень из Нового Орлеана и не знать Мари Лаво, Королеву Вуду?– Ах, да. Я о ней слышал. – Он посмотрел на меня и закусил нижнюю губу.Нина подошла к полкам и выбрала маленький керамический горшочек. Мы с ней уже проделали подобную церемонию, когда я впервые приехала в этот дом с протоки.– Возьмите его вдвоем, – скомандовала женщина. Она зажгла белую свечу и пробормотала заклинание. Потом поднесла свечу к керамическому горшочку и приблизила пламя к его содержимому, чтобы сера зажглась, но этого не случилось. Нина озабоченно посмотрела на меня, потом попыталась еще раз. Теперь она подержала свечу подольше, пока тоненький дымок не заклубился вверх. Бо скривился, потому что запах оказался неприятным, но я этого ждала и затаила дыхание.– Оба закрывать глаза и наклоняться так, чтобы дым касаться ваших лиц, – приказала Нина. Мы повиновались и услышали, как она что-то бормочет.– Эй, становится горячо, – пожаловался Бо. Его пальцы разжались, и я неловко подхватила горшок, чтобы он не упал. Нина выдернула его у меня из рук и крепко обхватила пальцами.– Жар – ерунда, – строго выговорила она, – по сравнению с огнем злых духов. – Потом Нина покачала головой. – Нина надеяться, что серного дыма достаточно.– Вполне достаточно, – заверил ее Бо.– Спасибо, Нина, – поблагодарила я, видя, насколько неуютно он себя чувствует. Она кивнула, и Бо подтолкнул меня к дверям.– Да-да, спасибо, Нина, – добавил он и выпихнул меня в коридор.– Не смейся, Бо Андрис.– Я не смеюсь, – ответил он, но я видела, что мой спутник безмерно счастлив, что мы выбрались из комнаты Нины и вернулись в гостиную.– Моя бабушка учила меня никогда не смеяться над чужими верованиями, Бо. Никто не имеет монополии на правду, когда речь идет о вере.– Ты права, – ответил он. – И потом, все, что делает тебя счастливой и успокаивает, приносит покой и счастье мне. Честное слово, – подтвердил Бо и поцеловал меня.Мгновением позже Жизель вкатила свое кресло в гостиную. Выглядела она очень довольной собой. Все разговоры за столом вертелись только вокруг ее чудесного исцеления. Эдгару и Нине тоже сообщили об этом, но они выглядели настолько равнодушными, что сестра подозревала, что я все им рассказала.– Я помешала? – застенчиво спросила она Бо.– Если честно, то да, – отозвался он с улыбкой.– Очень плохо. Ты уже ему сказала? – спросила Жизель меня.– Сказала мне о чем?– Полагаю, что не сказала, потому что для тебя это не так важно, как для всех остальных. – Она повернулась к Бо, театрально вздохнула и объявила: – Я начинаю понемногу ходить.– Что? – изумился Бо и взглянул на меня. Я молчала.– Все верно. Мой паралич проходит. Скоро я снова смогу составить конкуренцию Руби, и она не слишком счастлива в связи с этим обстоятельством, ведь так, дорогая сестра?– Я никогда с тобой не соревновалась, Жизель, – возразила я.– Неужели? А как же ты назовешь твой пылкий роман с моим бывшим приятелем? – бросила она.– Послушай-ка, мне кажется, у меня на этот счет может быть собственное мнение, – вмешался Бо. – И кроме того, мы с Руби начали встречаться еще до аварии.Жизель улыбнулась, а потом рассмеялась своим тонким, сардоническим смешком.– Мужчины считают, что сами принимают решение, но истина в том, что мы можем обвести их вокруг нашего мизинца. Для меня ты всегда был несколько консервативен, Бо. Это я решила тебя бросить. Это я предоставила вам обоим возможность встретиться и… – ее губы скривились в снисходительной улыбке, – …познакомиться.– Ага, верно, – раздраженно ответил Бо.– В любом случае, на Новый год я снова буду танцевать и надеюсь потанцевать с тобой. Ты ведь не станешь возражать, дражайшая сестрица?– Ни в коем случае, – подтвердила я, – если Бо не против.Жизель мой тон не понравился, и улыбка быстро слетела с ее лица.– Я собираюсь позвонить Джону и сообщить хорошие новости. Вероятно, это разобьет ему сердце. Он так наслаждался моей беспомощностью прошлой ночью.– Тогда тебе не следует выздоравливать слишком быстро, – предложила я, но вместо того, чтобы рассердиться, Жизель рассмеялась.– Может быть, я и не буду. Не уверен – не обгоняй, – добавила она, сощурившись. Потом снова засмеялась и выкатила кресло из комнаты.– Жизель говорит правду о своем выздоровлении?– Нет.– Она не может двигать ногами?– Может, но уже много недель, а вероятно, и месяцев. – Я быстро рассказала об инциденте, произошедшем в школе, и о том, в чем меня обвиняли.– Да, черт побери. Ты получила свою долю сюрпризов, – заметил Бо.– Это еще не все.– Да?– Дафна разрешила мне отвезти рождественский подарок дяде Жану. Она сказала, что ты можешь поехать со мной, если захочешь.– В самом деле? – Бо удивленно покачал головой. Потом я рассказала ему, почему мачеха была такой милой со мной и Жизель. – Выходит замуж? Так быстро? – переспросил он.– Дафна сказала, что это произойдет после положенного срока траура, но кто знает, что она замышляет на самом деле.– Мои родители подозревали об этом, – прошептал мне Бо. – Этих двоих все время видели вместе. – Он опустил глаза, потом снова посмотрел на меня. – Об их отношениях говорили, еще когда твой отец был жив, – добавил Бо.– Я в этом не сомневаюсь. Мне все равно, что Дафна станет делать сейчас, и я не хочу больше говорить об этом, – сердито отрезала я.– Тогда почему бы нам не навестить дядю Жана сегодня и не пообедать в одном из придорожных ресторанчиков на обратном пути? – предложил Бо.Я отправилась за подарком дяде Жану и сообщила Дафне, что мы уезжаем.– Убедись в том, чтобы он понял, что подарок от меня, – велела мачеха.Но когда мы приехали в санаторий и нас провели к нему в комнату отдыха, я немедленно поняла, что дядя не только не поймет, от кого подарок, он даже не соображает, что у него посетители. Жан превратился практически в собственную тень. Подобно одному из зомби Нины, он сидел, слепо глядя перед собой, взгляд обращен внутрь, словно дядя снова посещает те места, где бывал раньше, И переживает то, что испытал в прошлом. Когда я заговорила с ним и взяла его за руку, дядя Жан лишь едва моргнул и в его глазах появился слабый свет.– Он похож на моллюска, закрывающего свою раковину! – простонала я. – Дядя едва слышит меня.Мы сидели в комнате отдыха. Дождь начался еще по дороге в санаторий, и теперь капли неистово барабанили по окну, через которое мы смотрели. Их дробь совпадала с ударами моего сердца. Дядя Жан выглядел сильно похудевшим, скулы и нос заострились. У него был такой вид, словно смерть точила его изнутри.Я попыталась еще раз, заговорила о Рождестве, о моих занятиях в школе, об украшении дома. Но выражение его лица не изменилось, дядя даже не взглянул на меня. Через какое-то время я сдалась, наклонилась к нему, поцеловала на прощание в щеку. Его веки дрогнули, губы затряслись, но он ничего не сказал и даже по-настоящему не взглянул на меня.По дороге к выходу я остановилась побеседовать с его медсестрой.– Он говорит что-нибудь?– Уже некоторое время Жан молчит, – призналась она. – Но иногда, – добавила женщина с улыбкой, – подобные ему возвращаются в мир. Каждый день теперь появляются новые лекарства.– Вы проследите за тем, чтобы дядя надел новые рубашки? Он раньше так гордился новой одеждой, – печально сказала я. Сестра пообещала сделать это, и мы с Бо уехали. Посещение дяди Жана больше омрачило этот рождественский день, чем темные тучи и дождь. Я едва разговаривала, аппетит у меня пропал, когда мы остановились на ленч. Говорил в основном Бо, описывая наши планы на ближайшее будущее.– Я уже решил – мы оба поступим в колледж в Тулейне. Таким образом, мы оба останемся в Новом Орлеане. Мои преподаватели считают, что мне следует стать врачом, из-за того что я хорошо успеваю по биологии. Доктор Андрис… Неплохо звучит?– Звучит просто великолепно, Бо.– Что ж, твоя бабушка была знахаркой. Мы постараемся продолжить традицию. Я буду заниматься медициной, а ты будешь писать и станешь лучшим художником в Новом Орлеане. Люди будут приезжать отовсюду, чтобы купить твои картины. По воскресеньям, после церкви, мы станем прогуливаться по улицам Садового района, и я буду хвастаться нашему ребенку, что и в этом доме есть картина его матери, и в том…Я улыбнулась. Бабушке Катрин понравился бы Бо, я уверена.– Отлично, ты снова улыбаешься. Ты восхитительно красива, когда счастлива, Руби. Пока я жив, я хочу все время дарить тебе счастье, – сказал он. Его слова вернули краску моим щекам, на сердце у меня потеплело.Когда Бо привез меня домой, я нашла Дафну в кабинете отца. Она говорила по телефону. Судя по всему, даже на Рождество мачеха не забывала о бизнесе. Она надела элегантный светло-синий костюм из твида и белую кружевную блузку, волосы уложила во французский пучок.– Как там Жан? – с некоторым интересом спросила Дафна, перекладывая какие-то бумаги с места на место.– Он превратился в овощ, – ответила я. – Может быть, ты изменишь свое решение и позволишь снова перевести его в отдельную палату?Мачеха выпрямилась и какое-то время смотрела на меня.– Предлагаю тебе сделку, – произнесла она.– Сделку? – Я не могла представить, что у меня может быть такого, чего хочется ей.– Я верну Жана в отдельную палату, если ты убедишь Жизель вернуться в «Гринвуд». Я не хочу, чтобы она была здесь, особенно в этот трудный период.– Жизель не станет меня слушать, – простонала я. – Она ненавидит ограничения и правила.Дафна снова опустила взгляд на бумаги.– Таково мое предложение, – холодно произнесла она. – Найди способ.Я с минуту постояла в кабинете. Почему здоровье дяди Жана должно зависеть от эгоизма Жизель? Можно ли найти более нечестную сделку? С куда большим пессимизмом, чем нутрия в зубах у крокодила, я понурилась и вышла. Сейчас я нуждалась в папе, как никогда раньше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49