Я заметила искорку узнавания в его сероголубых глазах, легкая улыбка чуть приподняла уголки его губ.– Ты меня помнишь?.. Руби? Я вторая дочка Пьера. Я та, кто посылала тебе все эти письма. – Улыбка дяди стала шире. – Я вернулась домой из школы, потому что… потому что произошла трагедия, дядя Жан, и я приехала к тебе, так как считаю, что ты имеешь право знать. Я думаю, тебе следует знать. – Я подняла глаза на Бо, чтобы узнать его мнение – продолжать мне или нет. Он кивнул. Дядя Жан все так же смотрел на меня, его глаза медленно двигались из стороны в сторону, словно он изучал мое лицо.– Это из-за папы, дядя Жан… Его сердце не выдержало, и он… умер, – договорила я. – Поэтому папа не приехал повидать тебя. Поэтому тебя перевели в эту палату. Но я собираюсь пожаловаться Дафне, и я прослежу, чтобы ты вернулся обратно в свою комнату. Во всяком случае, я попытаюсь.Постепенно улыбка на губах дяди увяла, и его губы еле заметно задрожали. Я положила руку ему на плечо и осторожно пожала.– Папа захотел бы, чтобы я приехала сюда, дядя Жан. Я уверена. Он очень переживал из-за того, что произошло между вами, из-за твоей болезни. Ему так хотелось, чтобы тебе стало лучше. Он очень тебя любил. Правда, – сказала я.Его губы задрожали сильнее. Он замигал, и я почувствовала, как дрожит его рука. Неожиданно дядя замотал головой из стороны в сторону, сначала медленно, потом все сильнее и сильнее.– Дядя Жан…Он открыл рот, закрыл и все сильнее тряс головой. Сестра и санитар подошли ближе. Я взглянула на них, и в эту минуту дядя Жан завопил нечто нечленораздельное.– Аааааа…– Жан, – окликнула его сестра, кидаясь к нему. – Что вы ему сказали? – потребовала она от меня ответа.– Я должна была сказать ему, что его брат – мой отец – умер, – ответила я.– О Господи. Успокойся, Жан, – твердила сестра. У дяди затряслись плечи, он то открывал, то закрывал рот, издавая ужасный звук.– Вам обоим лучше уйти, – порекомендовала сестра.– Мне очень жаль. Я не хотела неприятностей, но мне казалось, что ему следует знать.– Все в порядке. С ним все будет хорошо, – заверила сестра, но поторопила нас с уходом.Я встала, и дядя Жан с отчаянием посмотрел на меня. Он на минуту замолчал, и я решила обнять его, что и сделала.– Я еще приеду, дядя Жан, – пообещала я сквозь слезы и пошла прочь. Бо следовал за мной. Мы почти подошли к двери, когда дядя Жан закричал:– П-П-Пьер!Я обернулась и увидела, как он уронил голову в ладони. Сестра помогла ему лечь и подняла ноги на кровать, чтобы дядя лежал спокойно.– Ах, Бо, – сказала я. – Мне не следовало приходить. Дафна оказалась права. Мне не нужно было ему говорить.– Разумеется, тебе нужно было прийти. Иначе он почувствовал бы себя брошенным, если бы Пьер перестал навещать его. Во всяком случае, теперь Жан понимает почему и знает, что у него есть ты, – возразил Бо, обнимая меня за плечи.Я прислонилась головой к его плечу и дала ему увести себя из санатория и отвезти домой, где лежал папа, ожидая последнего прости. 11МАСКИ СБРОШЕНЫ Я попросила Бо остановиться за квартал от нашего дома.– Мне кажется, что я превращаюсь в Жизель, когда вот так прячусь, – сказала я. – Но мне бы не хотелось, чтобы Дафна увидела, что ты привез меня.Бо засмеялся.– Все в порядке. Иногда опыт Жизель оказывается кстати. Очень жаль, что и она не учится у тебя. – Он нагнулся и быстро поцеловал меня в губы, прежде чем я успела выйти из машины.– Я приду вечером, – крикнул парень мне вслед. Я помахала ему рукой и побежала по дорожке, чтобы прошмыгнуть в дом через боковую дверь.Когда я вошла, в доме стояла тишина. Я спокойно подошла к лестнице и начала подниматься по ступенькам, которые, казалось, скрипели чересчур громко именно потому, что я старалась ступать потише. Я была почти наверху, когда меня окликнула Дафна. Я обернулась и посмотрела вниз на нее. Брюс Бристоу стоял рядом с мачехой.– Где ты была? – спросила она, уперев руки в бедра. Одетая в деловой костюм, Дафна не забыла о румянах, помаде и туши для ресниц, но волосы не заколола.– Я навещала дядю Жана, – призналась я. Я подумала и решила не лгать, если мачеха меня поймает.Да и потом в любом случае я собиралась спросить ее, почему она урезала сумму на содержание дяди Жана в санатории, что привело к его переводу в общую палату.– Что ты делала? Немедленно спустись, – приказала Дафна, указующий перст направлен в пол. Она развернулась и пошла в гостиную, расположенную позади нее. Брюс взглянул на меня, какая-то проказливая улыбка удобно угнездилась в уголках его губ. Потом он последовал за Дафной. Я спустилась почти до середины лестницы, когда сверху меня позвала Жизель. Она сама прикатила туда свое кресло, чтобы понаблюдать за моей стычкой с мачехой.– Я бы тебя прикрыла, – заявила моя сестра, – но ты мне даже не сказала, куда идешь. – Она покачала головой. – Я и придумать ничего не смогла, когда Дафна пришла разыскивать тебя.– Все в порядке. Мне не доставляет удовольствия лгать и прятаться.– Очень плохо, – отозвалась Жизель. – А теперь у тебя неприятности. – Она наградила меня масленой сияющей улыбочкой, развернула кресло и отправилась к себе в комнату. Я быстро спустилась с лестницы и вошла в гостиную. Дафна расположилась на диване, Брюс стоял с ней рядом, сложив впереди руки. Он хмурился ради Дафны, а не угрожая мне.– Входи, – велела Дафна, когда я задержалась на пороге. Я подошла к мачехе, мое сердце сильно билось. – Мне кажется, я говорила тебе, чтобы ты не ездила к Жану, – выпалила она.– Папа захотел бы, чтобы его брат узнал, – возразила я. – И кроме того, если бы я ему не сообщила, Жан так бы и ждал папу и гадал, почему тот не приходит.Дафна глупо улыбнулась.– Я уверена, что он ни о чем не думает. – Ее глаза превратились в узенькие щелки, губы на мгновение окаменели. – Кто тебя отвез? Бо? – Я промолчала, и мачеха кивнула с ледяной улыбкой. – Его родителей не обрадует известие о том, что он принимал участие в подобном неповиновении. С тех пор как ты уехала в «Гринвуд», у него не было никаких неприятностей, но стоило тебе вернуться…– Пожалуйста, не устраивай ему неприятностей. Он ни в чем не участвовал. Бо просто оказался достаточно милым и отвез меня туда.Дафна покачала головой, взглянула на Брюса, на лице которого, как в зеркале, отразилось ее презрение.– В любом случае, – продолжала я, собирая все свое мужество, – теперь мне известна подлинная причина твоего нежелания, чтобы я его навещала. – Я говорила так резко, что у Брюса брови поползли вверх. – Ты тайком сделала так, чтобы дядю Жана перевели из отдельной палаты в общую.Дафна выпрямилась и сложила руки на груди.– Тайком? – Она неискренне хохотнула и посмотрела на Брюса, потом, нахмурившись, повернулась ко мне. – Мне нет нужды делать что-либо втайне. Мне не нужно спрашивать разрешения у тебя, твоей сестры или кого бы то ни было еще, чтобы сделать что-то, касающееся этой семьи.– Почему ты так поступила? – выкрикнула я. – Нам по средствам оплачивать для него отдельную комнату.– Отдельная комната – пустая трата денег. Я всегда так считала, – возразила Дафна. – Но мне не нужно объяснять свои действия тебе или твоей сестре.– Но теперь ему становится хуже. Персонал так говорит. Он больше не заботится о себе так, как привык это делать и…– У него не наблюдалось никакого прогресса. Все поступки Пьера это лишь облегчение собственного чувства вины путем траты лишних денег на Жана. Это были нелепые расходы.– Неправда, – настаивала я. – Я видела разницу, а ты нет.– С каких это пор ты научилась разбираться в психических заболеваниях? – парировала Дафна. Она снова холодно улыбнулась, и от этой улыбки у меня мурашки побежали по спине. – Или ты унаследовала некие магические свойства от твоей бабки-знахарки?У меня вспыхнуло лицо. Дафна никогда не упускала случая посмеяться над памятью моей бабушки. Ей нравилось высмеивать мир акадийцев. Я глубоко вздохнула и выпрямилась.– Нет, я унаследовала лишь сострадание и человеческую доброту, – ответила я. Мои слова ударили ее так сильно, что мачеха моргнула. У Брюса с лица слетела проказливая улыбка. Он переступил с ноги на ногу и со страхом посмотрел на Дафну.– Так, хватит, – произнесла она, ее глаза стали темными, как тени на болоте. – Ты ослушалась меня. Я хочу, чтобы ты с самого начала поняла, что следует за непослушанием. Твоего отца здесь больше нет, чтобы придумывать для тебя оправдания. – Дафна откинулась назад и подняла плечи, собираясь произнести приговор. – Ты пойдешь наверх в свою комнату и останешься там до того момента, когда надо будет идти на похороны. Я скажу Марте, чтобы она приносила тебе еду. Ты ни с кем не увидишься.– Но бдение у гроба… соболезнования…– Мы извинимся за твое отсутствие, скажем людям, что ты плохо себя чувствуешь. Так никто не узнает о твоем проступке, – отрывисто произнесла мачеха.– Но я не совершала проступка. – Я стояла на своем. – Я имею право навещать дядю Жана. А ему следовало узнать о папе. А тебе не нужно было доводить дело до его перевода в общую палату.На мгновение брошенный мной вызов обезоружил ее. Потом вдова собрала всю свою злобу и нагнулась вперед.– Когда тебе исполнится двадцать один, – ответила она, несколько округлив глаза, – ты сможешь принимать финансовые решения без моего вмешательства и не интересуясь моим мнением. Ты можешь взять все твое наследство и потратить его на Жана или на что угодно. До этого времени только я принимаю решения, на что потратить состояние семьи Дюма. У меня есть эксперт по этому вопросу, – заметила она, кивая в сторону Брюса. – Так что мне не нужны твои советы. Понятно?Ты поняла? – рявкнула она, не получив от меня ответа.– Нет, – ответила я, с вызовом топнув ногой. – Я не понимаю, как ты могла поступить так с бедным дядей Жаном, у которого нет жизни, у которого нет ничего, кроме его расстроенного сознания.– Отлично. Итак, ты не понимаешь. – Мачеха снова выпрямилась. – Пусть будет так. – Она махнула рукой. – А сейчас, шагом марш наверх и закрой за собой дверь, а не то я позвоню родителям Бо и заставлю их привезти его сюда немедленно, чтобы послушать, что вы с ним сделали, – пригрозила Дафна. – А затем я накажу тебя еще строже.Горячие слезы гнева и обиды жгли мне глаза.– Но я должна быть на бдении… Мне нужно…– Тебе нужно слушать то, что тебе велят делать, – отрезала Дафна. Она протянула вперед руку, пальцем указывая на дверь. – А теперь, марш отсюда!Я опустила голову.– Может быть, ты накажешь меня как-нибудь иначе? – попросила я, слезы заливали мне щеки.– Нет. У меня нет ни времени, ни сил, чтобы сидеть тут и выдумывать, как наказать тебя за неподчинение, особенно когда ты не слушаешься при подобных обстоятельствах. Я должна похоронить мужа. Мне некогда играть роль няньки для испорченных и вызывающе себя ведущих девчонок. Просто сделай то, что я сказала. Слышишь меня? – завизжала Дафна.Я затаила дыхание, развернулась и медленно вышла. У меня в желудке возникло такое ощущение, словно я проглотила галлон Мера жидких и сыпучих тел в США = 3,78 л. – Прим. перев.

болотной грязи. Когда я добралась до своей комнаты, то рухнула на кровать и разрыдалась. Я поняла, что не смогу помочь дяде Жану. Я не могла помочь даже самой себе.– Так куда же ты ездила? – с порога спросила Жизель. Я медленно обернулась и вытерла слезы со щек. – На озеро Пончатрейн? – поинтересовалась она, непристойная улыбочка порхала у нее на губах. – На косу?– Нет. Бо возил меня навестить дядю Жана, – ответила я и рассказала о том, что я видела. – Так что по распоряжению Дафны его перевели в палату, где у него осталось своего только кровать и металлический шкафчик, – заключила я.Жизель пожала плечами, не проявив почти никакого интереса.– Меня это не удивляет. Я говорила тебе, на что способна Дафна, но ты меня не слушала. Ты думаешь, что мир – это птички и цветочки. Она еще здорово урежет наши расходы. Вот посмотришь, – предупредила сестра. – Нам лучше остаться здесь, чем возвращаться в «Гринвуд». Подключи свой блестящий мозг и потрать время на то, чтобы придумать, как заставить мачеху позволить нам остаться.– Позволить нам остаться? – Я так расхохоталась, что даже сама испугалась. – Она нас на дух не переносит. Это ты пребываешь в мире иллюзий, если полагаешь, что Дафна хотя бы задумается о том, чтобы оставить нас дома.– Вот это здорово, – заныла Жизель. – Ты собираешься сдаться?– Именно так, – ответила я с ноткой покорности судьбе, шокировавшей Жизель. Она не двигалась, разглядывая меня, словно ожидая, что я сброшу мое настроение и скажу ей то, что ей хочется услышать.– Ты не собираешься принять душ и одеться для бдения у гроба? – наконец спросила меня сестра.– Так как я не послушалась Дафну и поехала в санаторий навестить дядю Жана, мне не разрешили присутствовать на бдении. Я наказана.– Ты не можешь пойти на бдение? И в этом твое наказание? Почему меня тоже не наказали? – воскликнула Жизель.Я так резко повернулась к ней, что она откатила свое кресло назад.– Что с тобой случилось, Жизель? Папа любил тебя.– Любил, пока ты не приехала. Потом он практически забыл обо мне, – простонала сестра.– Это неправда.– Правда, но теперь это не имеет значения. Ах, кстати, – спохватилась Жизель, глубоко вздохнув, а потом выдохом сдувая упавшие на лицо волосы, – кому-то надо занимать Бо, когда он приедет. Полагаю, им займусь я. – Она улыбнулась и покатила кресло обратно в свою комнату.Я встала и выглянула в окно, гадая, не лучше ли сбежать прямо сейчас. Может быть, я бы обдумала это более серьезно, если бы не вспомнила о некоторых обещаниях, данных мной папе. Я должна остаться здесь, чтобы как можно лучше приглядывать за Жизель, делать успехи в живописи и стать достойной памяти моего отца. Я поклялась себе, что, как бы там ни было, я преодолею препятствия, возведенные Дафной на моем пути, и однажды сделаю то, о чем она говорила недавно, – помогу дяде Жану.Я вернулась к кровати, легла и задремала. Потом я услышала, как Жизель доехала до лестницы и приказала Эдгару помочь ей спуститься, чтобы отправиться на бдение. Тогда я опустилась на колени и начала читать те молитвы, что читала у гроба папы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49