– Mort du diable! Никак не мог надеяться обнаружить вас здесь! За эту последнюю дерзость вы поплатитесь головой! – Он обернулся к отцу. – Вам еще неизвестно, какую змею вы здесь пригрели? Этим вечером он ранил меня и убил де Келюса! Мало того, этот пес навлек несмываемый позор на наш дом! Он соблазнил Атенаис!
Роджер опрокинул столик, возле которого он стоял, и бросился к двери. Но было слишком поздно. Привлеченные криками графа Люсьена, двое лакеев уже мчались наверх; в кабинете к ним присоединились Пентандр и месье де Ренваль. Путь был прегражден, а у Роджера не было оружия. Он понял, что попал в западню.
Глава 23
ТРИ БЕГЛЕЦА
Какой-то момент все семеро оставались неподвижны, словно участвуя в драматической tableau vivant : трое в комнате и четверо за порогом. Внезапно картина ожила.
– Хватайте его! – крикнул лакеям граф Люсьен. – Хватайте и зовите гвардейцев!
Лакеи стояли позади месье де Ренваля. Когда они бросились выполнять приказ, Роджер, одной рукой отшвырнув в сторону графа Люсьена, захлопнул дверь другой рукой, запер ее и вытащил ключ из замочной скважины, после чего повернулся лицом к отцу и сыну.
– Ломайте дверь! – завопил молодой граф. Снаружи тут же послышались удары.
Лицо маркиза побелело как мел.
– Это не может быть правдой! – с трудом вымолвил он. – Я этому не верю!
Роджер одним ударом отбросил графа Люсьена к позолоченному столу у стены. Повязка на его бедре была окровавлена; слегка приподняв ногу, он ухватился за стол, чтобы не упасть.
– Вы скоро получите доказательства, месье! – крикнул он отцу. – Моя кровь подтверждает то, что я вам сказал, а слуги де Келюса наверняка уже повсюду разболтали о происшедшем.
– Ну и кто в этом виноват? – осведомился Роджер. – Если бы вы не сорвали с меня маску и не дали волю своему языку, никто бы никогда не узнал, кто вызвал де Келюса и почему.
– Маска! Вызов! – воскликнул маркиз. – Что все это значит? Ради Бога, объясните толком, что произошло.
– Де Келюс и я возвращались из Версаля в его дом через Булонский лес, – быстро ответил граф Люсьен. – Нашу карету остановил этот деревенщина со своими друзьями. Они ранили одного из слуг, а потом напали на нас, вынудив защищаться.
– Вы лжете, трусливый убийца! – крикнул Роджер, дрожа от гнева. – Мои друзья сопровождали меня лишь с одной целью – проследить, чтобы все происходило согласно законам чести. Поскольку де Келюс отказался принять вызов, я был вынужден насмешками заставить его драться, но это был честный поединок, пока вы исподтишка не напали на меня сзади и не попытались нанести предательский удар в спину. Даже тогда я в одиночку одолел вас обоих и, оставив у вас на ноге славную отметину, заколол де Келюса.
Маркиз недоверчиво уставился на него:
– Вы убили де Келюса в поединке? Не верю! Он был одним из лучших фехтовальщиков во всей Франции.
Роджер пожал плечами:
– Можете не верить, если хотите. Те, кто видел наш поединок, подтвердят мои слова.
Им приходилось кричать, чтобы слышать друг друга, так как слуги принесли инструменты и пытались взломать дверь, но она была изготовлена из тяжелого дуба и имела крепкий замок, поэтому пока только содрогалась от сыпавшихся на нее тяжелых ударов.
– В чем причина вашей ссоры с де Келюсом? – внезапно спросил маркиз, все еще стараясь добраться до сути ужасного события.
Люсьен ответил за Роджера с присущей ему злобой:
– Он убил графа, чтобы предотвратить его брак с Атенаис. Разве я не сказал вам, месье, что этот вероломный негодяй стал ее любовником? Если бы я не сорвал с него маску, он бы добился своего, оставшись здесь и сохранив Атенаис для себя.
– Это ложь! – рявкнул Роджер. – Я не отрицаю, что люблю Атенаис, но был бы счастлив, если бы она вышла замуж за достойного человека.
Маркиз прикрыл ладонью глаза.
– Вы! – простонал он. – Вы любовник моей дочери! Mon Dieu! Этот позор убьет меня!
Грохот, производимый слугами, выламывавшими дверь, вынудил Роджера еще сильнее повысить голос:
– Я сказал, что люблю ее, но мы не любовники.
– Кто вам поверит? – усмехнулся граф Люсьен. – Во всяком случае, не я.
– Ты прав! – вскричал маркиз. – Marie, Mere de Jesu! Что я сделал, чтобы заслужить такое? Моя дочь бросилась в объятия человека, который мало чем лучше простого мужика!
– Черт бы вас побрал! – огрызнулся Роджер, охваченный внезапной ненавистью. – Я рад, что мне удалось сбить с вас спесь!
Люсьен склонился вперед:
– Значит, ваше благородное происхождение – очередная ложь?
Дверь начала трещать. Кто-то раздобыл лом и пытался приподнять ее с петель. Роджер понял, что времени для споров не осталось.
– Думайте как хотите – меня это не заботит, – ответил он и шагнул к длинному ряду окон.
Но маркиз уцепился за соломинку, которая могла спасти его оскорбленную гордость.
– Как это понять? – осведомился он, преградив Роджеру путь. – Если вы убили де Келюса, значит, вы должны быть великолепным фехтовальщиком. У вас есть право носить шпагу?
Роджер проигнорировал вопрос и крикнул:
– Прочь с дороги – или тем хуже для вас!
Позади послышался голос графа Люсьена:
– Этот человек утверждает, что он племянник графа и что его отец – адмирал английского флота. Аббат де Перигор ручается, что это так.
Поведение маркиза резко изменилось. Из униженного и раздосадованного отца он вновь превратился в политика-империалиста. Маркиз весь напрягся при мысли о страшной опасности, грозящей его планам. Все его замыслы пойдут прахом, если окажется, что он, сам того не подозревая, принял на службу врага.
– Я требую правды! – крикнул маркиз, перекрывая шум. – Вы обманули меня относительного вашего происхождения?
– Да! – рявкнул в ответ Роджер. – Я англичанин и горжусь этим! А теперь уйдите с дороги, или я не посмотрю на то, что вы отец Атенаис!
– Хватай его, Люсьен! – приказал де Рошамбо. – Он не должен выйти живым из этой комнаты!
Дверь трещала и стонала; одна петля уже поддалась, и в верхнем углу зияла щель. Судя по ритмичным ударам, те, кто пытались взломать дверь, использовали тяжелую мебель в качестве тарана.
По приказу маркиза граф выхватил хрупкую придворную шпагу, которую носил, посещая Версаль. Услышав звук клинка, выскальзывающего из ножен, Роджер повернулся. Их разделяли всего два шага, но прежде, чем Люсьен успел сделать выпад, Роджер стиснул кулаки и нанес ему сильный удар правой рукой в подбородок. Падая, молодой человек ударился виском о край стола и со стуком свалился на отполированный до блеска пол. Шпага вылетела из его руки и звякнула о паркет. Люсьен со стоном откатился в сторону и остался лежать неподвижно.
Следя за падением молодого графа, Роджер внезапно заметил письмо лидерам голландских республиканцев. Оно лежало на его маленьком столике, но свалилось на пол, когда Роджер опрокинул столик после неожиданного появления графа Люсьена. До сих пор ему не приходило в голову, что он может ускользнуть с жизненно важным документом. Теперь Роджер понял, что, если это ему удастся, письмо явится неоспоримым доказательством того, что он намеревался сообщить, прибыв в Англию.
Наклонившись, Роджер схватил письмо и сунул его в карман. Потом он снова повернулся и побежал к окнам.
Однако в течение полуминутного столкновения Роджера с Люсьеном маркиз не оставался бездеятельным. Отдав приказ раненому сыну, он бросился в дальний конец комнаты, где на стуле лежала парадная шпага, которую маркиз носил перед собранием. Ухватившись одной рукой за шагреневые ножны, а другой – за украшенную бриллиантами рукоятку, он обнажил шпагу.
Роджер добежал до ряда низких окон и распахнул одно из них, но, бросив взгляд через плечо, понял, что не рискнет попытаться перелезть через подоконник, так как, пока он будет это делать, маркиз нападет на него сзади.
Второй раз ему пришла в голову страшная мысль о сверкающей стали, которая пронзает его спину. Повернувшись, он отскочил от окна и устремился к неподвижному телу Люсьена.
При этом Роджер не сводил глаз с двери. Шум ударов почти оглушил его. Видя, как раскачивается дверь, он понимал, что, несмотря на всю крепость, долго ей не выдержать. А как только толпа слуг ворвется в комнату, все шансы на бегство через окно сведутся к нулю. Они набросятся на него, как стая гончих на изможденного оленя.
По инерции Роджер налетел на стол у стены, попытался ухватиться за его край, но не смог и упал. Маркиз ринулся к нему со шпагой в руке – глаза его были суровы и холодны, как сталь клинка, и не позволяли надеяться на милосердие. Подняв шпагу, он изо всех сил нанес удар сверху вниз, намереваясь разом покончить с ненавистным англичанином.
Роджер рванулся в сторону. Острие шпаги пронзило ткань в дюйме от его ребер и застряло в паркете.
На момент возникла патовая ситуация. Роджер был пригвожден к полу, но и маркиз не мог вытащить клинок – первый пытался освободиться, второй отчаянно выдергивал шпагу. Ткань и дерево поддались одновременно.
Шпага высвободилась столь внезапно, что маркиз едва не опрокинулся назад. Пока он пытался восстановить равновесие для нового удара, Роджер успел откатиться дальше и ухватить рукоятку шпаги графа Люсьена. Выбираясь из-под большого овального стола, он ударился головой о крышку, упал лицом вниз и вылез на его дальней стороне.
Мрачный, молчаливый и безжалостный, маркиз вновь бросился к нему. Сделав шаг назад, Роджер занял оборонительную позицию. Шпаги противников были легкими, но смертоносными. Они со звоном скрестились, ловя сверкающей поверхностью лучи все еще горевших свечей.
Вооружившись, Роджер вновь обрел надежду на спасение. Победа над де Келюсом придавала ему уверенность в своем мастерстве фехтовальщика. Ему казалось, что пятидесятилетнему мужчине, который к тому же редко упражняется, не выдержать в схватке с ним более полудюжины выпадов, однако вскоре он убедился, что цыплят считают по осени.
Де Рошамбо был недурным фехтовальщиком и дрался с холодным, расчетливым коварством. Он не делал попыток обезоружить противника, а старался затянуть время, уверенно защищаясь. После того как маркиз парировал три быстрых выпада, Роджер разгадал его намерения. Он выжидал, пока дверь рухнет и вооруженная толпа слуг ринется ему на помощь.
Роджер знал, что должен быстро закончить поединок, иначе его схватят. Вновь устремившись в атаку, он скользнул своим клинком по клинку противника, так что рукоятки шпаг соприкоснулись, а потом резко повернул запястье. Движение было крайне рискованным, так как Роджер при этом терял равновесие, но он рассчитывал, что запястье маркиза окажется слабее, чем его. Какую-то секунду решение оставалось в руках богов, затем рука маркиза поддалась и выронила шпагу, со звоном ударившуюся об овальный стол.
На момент в глазах маркиза мелькнула нерешительность, потом, рискуя получить удар шпагой, он с голыми руками бросился на Роджера. Чтобы не убивать противника, Роджеру оставалось только одно. Наклонив клинок назад над плечом, он изо всех сил ткнул головкой эфеса в лицо нападавшему. Золоченый шарик ударил маркиза над левым глазом.
С громким криком – первым звуком, который он издал после начала поединка, – маркиз рухнул к ногам Роджера.
Повернувшись, Роджер бросил быстрый взгляд на дверь. Замок и одна петля все еще держались, но обе верхние панели были выломаны, и один из лакеев пытался протиснуться сквозь дыру. Полный дурных предчувствий насчет того, какой прием ему окажут во дворе, Роджер снова побежал к окну.
Обычно в это время конюхи уже спали, но прошло немногим более четверти часа после отъезда участников собрания, поэтому за прошедшие несколько минут их легко могли растолкать.
Открыв одну секцию окна, Роджер выглянул во двор: К своему облегчению, он не обнаружил там поджидающую его еще одну группу слуг месье де Рошамбо. Очевидно, наверху никому не пришло в голову, что он может рискнуть выпрыгнуть из окна.
Внизу было темно – нигде не было заметно никаких признаков жизни. У ворот стояла карета, которая, как решил Роджер, должна была доставить месье де Ренваля в Гаагу.
Зажав шпагу в зубах, он занес ногу над подоконником. Из полосы тени позади кареты появилась какая-то фигура и что-то ему крикнула, но слова разобрать не удалось, так как в этот момент дверь поддалась с ужасающим треском.
Перебросив через подоконник другую ногу, Роджер повернулся и, держась за подоконник, свесил ноги вниз. Теперь он смотрел в комнату. Дверь рухнула, когда злополучный лакей все еще протискивался в дыру. Его голова и плечи оказались под дверью, а ноги нелепо дрыгались в воздухе. Никто не пытался ему помочь. Десяток слуг, возглавляемых де Ренвалем, ворвались в комнату и устремились к Роджеру.
Молясь, чтобы человек у кареты не напал на него прежде, чем он придет в себя после падения, юноша правой рукой вынул шпагу изо рта, подержался около секунды левой рукой за подоконник, а потом разжал пальцы.
Согнув колени, чтобы смягчить удар, Роджер приземлился на ступни, потерял равновесие и упал навзничь. Несколько секунд он лежал на спине, хватая ртом воздух. Но топот ног по булыжникам заставил его перевернуться и подняться на колени.
Де Ренваль и остальные, стоя у окон, кричали, чтобы привлечь внимание конюхов или кого-нибудь еще, кто мог бы помешать бегству Роджера. Слыша их крики, он понимал, что если немедленно не уберется со двора, то его схватят через несколько минут. Его единственная надежда состояла в том, чтобы справиться с человеком, бежавшим к нему, и выбраться на улицу.
Неожиданное прибытие графа Люсьена лишило Роджера шанса прихватить свои сбережения, а крики не давали ему возможности оседлать лошадь. Вместо того чтобы скакать с полным кошельком, опередив преследователей на несколько часов, ему предстояло спасаться бегом от следующей за ним по пятам погони. А он еще даже не покинул двор! Если ему не удастся быстро разделаться с человеком, который был уже почти рядом, кучер закроет ворота, и он окажется в ловушке:
Эти мысли бешено проносились в голове Роджера, когда он, все еще оглушенный падением, поднялся на ноги и повернулся к фигуре, мчавшейся к нему из темноты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73