Нет, он не доверял каталисту, но относился к нему со сдержанным уважением.Вскоре должно было произойти истинное испытание. Джорам, как почти все в их отряде, ждал, желая увидеть, как поведет себя Сарьон, когда Блалох прикажет ему помогать налетчикам грабить крестьян.— Как ты думаешь, правильно ли мы поступаем? — спросил однажды вечером Мосия, когда они лежали под деревом на груде опавшей влажной листвы и не могли согреться, даже завернувшись в одеяла.— Правильно? Ты о чем? — пробормотал Джорам, безуспешно стараясь устроиться поудобнее.— Ну, что мы забираем еду у этих людей…— Опять ты говорил с этим старым ханжой? — глумливо поинтересовался Джорам.— Вовсе нет! — огрызнулся Мосия. Он привстал на локте и повернулся к другу — черному силуэту в безлунной и беззвездной ночи. — Я сам об этом думаю… Джорам, эти люди такие же, как мы. Как мои отец и мать и как твоя мать.Из темноты раздалось резкое, сердитое шуршание, но Мосия не стал обращать на него внимания.— Ты же помнишь, какие здесь суровые зимы. Что, если бы бандиты украли запасы у нас?— Значит, нам бы не повезло, как сейчас не повезет им, — холодно ответил Джорам. — Вопрос стоит так: мы или они. Нам нужна провизия.— Мы могли бы купить…— На что? На наконечники для стрел? Кинжалы? Наконечники для копий? На инструменты Девятого Таинства? Ты что, вправду думаешь, что эти крестьяне станут торговать с чародеями, продавшими душу силам Тьмы? Ха! Да они скорее умрут, чем согласятся кормить нас.Разговор угас. Джорам перевернулся на другой бок и отказался продолжать беседу. А Мосия никак не мог успокоиться: у него в ушах все звучали последние слова друга.Они скорее умрут… ГЛАВА ТРЕТЬЯНАЛЕТ Сильный, холодный ветер, дующий с океана, унес прочь дождевые облака, угнал их обратно на юг, во Внешние земли. Дождь прекратился, и выглянуло солнце. Впрочем, его тусклые осенние лучи почти не грели; и уж конечно, им не под силу было справиться с пронизывающим ветром, без труда забирающимся под мокрую одежду. Что, естественно, не улучшило настроения членов отряда. Когда дождь прекратился, Блалох погнал своих людей вперед. Иногда они ехали даже в темноте, если ночь выдавалась ясная. Могучие дубы и орехи — типичная для Внешних земель растительность — сменились соснами. Чародеи сделались осторожнее: отряд уже находился на границе цивилизованных земель. Наконец они остановились на берегу реки, разбили лагерь и провели там три дня: рубили деревья и вязали из бревен грубые плоты.Каталист не знал ни минуты покоя; ему то и дело приходилось даровать Жизнь, чтобы чародеи могли побыстрее справиться с работой. Сарьон выполнял то, что ему велели, но наблюдал за постройкой плотов со все возрастающим унынием. Мысленно он уже видел эти плоты загруженными награбленным добром и готовыми к путешествию вверх по реке, к селению Техников.Наконец изготовление плотов было закончено. Настало новолуние. Ветер становился все сильнее и яростнее; он хлестал людей Блалоха, когда те снова взгромоздились на коней. Бандиты пустили лошадей вскачь. Черные плащи вздымались на ветру, словно паруса какой-то призрачной армады. Всадники мчались к деревне Дунам, намереваясь нанести удар вечером, когда маги, устав после рабочего дня в поле, отправятся отдыхать. У околицы деревни Блалох осадил коня и велел остановиться. Перед налетчиками раскинулось открытое пространство: убранное и уже вспаханное под пар поле. В дальнем конце поля были сложены диски, на которых ариэли переправляли урожай в амбары хозяина. Завидев их, бандиты заухмылялись. Они прибыли вовремя.Ветер гнал с собой холод северных океанских вод, и даже здесь в нем до сих пор чувствовался слабый солоноватый привкус. Лошади, развернутые мордами к пронизывающему ветру, трясли головами; упряжь позвякивала, и самые нервные кони заплясали на месте. Их всадники, которым было ничуть не уютнее, чем лошадям, по самые брови кутались в плотные плащи, до сих пор влажные после езды под дождем, и ждали, когда им прикажут действовать.Сарьон держался в стороне, ссутулившись под своим зеленым плащом. Его трясло от страха и холода. А в ушах у него звенел символ веры, вбитый в него с самого детства, и каталиста скручивало от злой иронии судьбы.«Obedire est vivere. Vivere est obidere».— Каталист, ко мне.Приказ был отдан негромко, но Сарьону голос Блалоха показался оглушительным. Сжимая поводья в дрожащих руках, каталист двинулся вперед.«Повиноваться — значит жить…»Где же Олмин? Где же его Бог, когда он так нужен Сарьону? Наверное, в Купели, внимает вечерним молитвам. Что ему делать рядом с бандитами, да еще в такой холодный, ветреный вечер?«Жить — значит повиноваться…»По пути Сарьон смутно осознал, что кто-то повернулся, чтобы взглянуть на него. Капюшон сполз, но молодого человека было трудно разглядеть даже в ярком свете звезд. Однако каталист узнал его. Это был Мосия и он, судя по лицу, пребывал в тревоге и смятении. А вон та темная, закутанная в плащ фигура рядом с ним — это, несомненно, Джорам. Сарьон заметил, как блеснули его глаза из-под спутанной гривы, холодные и оценивающие. Из-за спин этих двоих раздался приглушенный смешок и мелькнуло яркое пятно. Симкин.Лошадь Сарьона, действуя исключительно из собственных соображений, пронесла его мимо молодых людей, мимо шеренг застывших в мрачном ожидании чародеев и их нервничающих коней, и Сарьон очутился впереди. Перед строем на могучем боевом коне восседал Блалох.Момент настал. Полуобернувшись в седле, чародей взглянул на Сарьона. Блалох не произнес ни слова; лицо его оставалось все таким же бесстрастным и застывшим, но каталист почувствовал, как мужество вытекает из него, словно кровь из перерезанного горла. Сарьон склонил голову, и Блалох улыбнулся — впервые за все время.— Я рад, что мы поняли друг друга, отец. Вас обучали искусству ведения военных действий?— Очень давно, — еле слышно отозвался Сарьон.— Да, я догадываюсь. Ничего, не страшно. Думаю, это скоро уладится.Повернувшись, Блалох перемолвился несколькими словами с одним из своих стражников — очевидно, отдавал последние указания. Сарьон их не слушал, да и при всем желании не смог бы расслышать из-за свиста ветра и пульсации крови в висках.Чародей двинулся вперед и жестом велел каталисту ехать за ним.— Запомните главное, каталист, — негромко произнес Блалох, — вам следует держаться слева от меня и чуть позади. Тогда я смогу прикрыть вас в случае необходимости. Однако же я хочу постоянно видеть вас краем глаза, так что держитесь в поле моего зрения. И еще, отец… — Блалох снова улыбнулся, и от этой улыбки каталиста бросило в дрожь. — Я знаю, что вы умеете не только даровать Жизнь, но и вытягивать ее. Маневр опасный, но и такое бывало, когда каталист стремился отомстить волшебнику. Так вот, не пытайтесь проделать этот фокус со мной.Это не было угрозой. Блалох произнес эти слова совершенно ровным, бесстрастным тоном. Но в душе каталиста угасли последние искры надежды. Правда, нельзя сказать, чтобы она когда-нибудь горела ярко… Если Сарьон вытянет Жизнь у Блалоха, то и сам будет опустошен и окажется целиком и полностью во власти чародеев. А кроме того, как и сказал Блалох, это был чрезвычайно опасный маневр. Могущественный волшебник вполне способен перекрыть канал и тут же покарать нападавшего. И все же хоть какой-то шанс был — и вот он ускользнул.Предвидел ли епископ Ванье подобный оборот событий? Знал ли он, что Сарьона будут принуждать творить преступления? Нет, не может быть, чтобы Ванье желал зайти настолько далеко! Даже если он солгал Сарьону, на то должны быть какие-то причины. Все это делается с какой-то целью…— Здравствуйте, ночные странники! — раздался чей-то голос.Сарьон от испуга и неожиданности чуть не свалился с седла. Блалох осадил своего коня, и каталист поспешно последовал его примеру, остановившись, как и велел колдун, слева и чуть сзади от Блалоха.Оглядевшись по сторонам, каталист обнаружил, что, погрузившись в мрачные думы, он не заметил, как отряд въехал в селение. В окошках домов из оформленного магией камня, жилищах здешних полевых магов, горел свет. Сарьон мысленно отметил, что селение большое, куда больше Уолрена. В душе его вновь вспыхнула надежда. Конечно же, Блалох с его небольшим отрядом в тридцать человек ни за что не осмелится напасть на селение, где живет не меньше сотни магов!Дверь одного из жилищ была открыта, и на пороге стоял какой-то человек. Его силуэт отчетливо вырисовывался в мягком свете, струящемся из дверного проема. Сарьон заметил, что человек этот высок и крепко сбит. Несомненно, это был здешний надсмотрщик — и это явно именно он окликнул приезжих.— Каталист! — позвал надсмотрщик. — У нас гости.Дверь соседнего каменного жилища распахнулась, и оттуда выглянул еще один человек — каталист в зеленой рясе. Когда он поспешно кинулся к надсмотрщику, Сарьон успел разглядеть его лицо. Здешний каталист был очень молод. Наверное, дьякон, получивший первое назначение.Надсмотрщик тем временем вглядывался в темноту, пытаясь разобрать, кто же это приехал в его селение в столь поздний час. Держался он настороженно. Ведь Блалох не отозвался и никак не ответил на приветствие, вопреки традициям.«Наверное, мы сейчас выглядим всего лишь черными силуэтами на фоне черного неба», — понял Сарьон. Затем он почувствовал прикосновение холодной руки к своему запястью. Сарьон побелел; его замутило.— Даруй мне Жизнь, каталист.Эти слова не звучали вслух; они зазвенели прямо в голове у Сарьона. Он зажмурился, отгородившись от света в домах, от озадаченного, исполненного подозрений лица надсмотрщика, от напряженного лица молодого каталиста. «Я могу солгать! — отчаянно подумал он. — Я могу сказать, что я слишком слаб, слишком испуган и не в состоянии почувствовать магию…»Холодные пальцы на запястье сжались крепче, до боли. И, содрогнувшись, чувствуя, как магия поднимается из земли, из ночного воздуха, из ветра и струится сквозь него, Сарьон открыл канал.Магия хлынула через него к Блалоху.— Я сказал «здравствуй, незнакомец», — уже более резко произнес надсмотрщик. — Вы что, сбились с пути? Откуда вы едете и куда направляетесь?— Я еду из Внешних земель, — отозвался Блалох, — и уже приехал.— Из Внешних земель? — Надсмотрщик сложил руки на груди. — Тогда можешь разворачиваться и ехать обратно в эти проклятые края. Мы не желаем видеть здесь таких типов, как вы. Давайте проваливайте отсюда. Каталист…Но молодой дьякон соображал быстро и открыл канал для надсмотрщика даже прежде, чем тот попросил.Тем временем голоса разбудили других жителей селения, обитающих по соседству. Одни выглядывали из окон, другие появились на пороге, а некоторые даже вышли на дорогу.Похоже было, будто Блалох, восседающий на своем скакуне, ждет появления зрителей. Во всяком случае, сейчас он удовлетворенно улыбнулся.— Я сказал — проваливайте! — начал было надсмотрщик, сделав шаг вперед.Блалох отпустил руку Сарьона, разорвав контакт столь внезапно, что каталист даже задохнулся, когда часть магической энергии хлынула обратно.Блалох вытянул руку, указывая на надсмотрщика, и произнес одно-единственное слово. Надсмотрщика окружило жутковатое свечение со слабым зеленоватым оттенком — этот маг принадлежал к Таинству Земли. Свечение принялось усиливаться и разгораться; лицо надсмотрщика исказилось — сперва от изумления, а потом, когда он понял, что с ним происходит, от страха. Этот свет обладал собственной магией, собственной Жизнью. А когда он угас, надсмотрщик рухнул на землю.У Сарьона перехватило дыхание. Он всю жизнь слыхал о чудовищной силе Нуль-магии, но впервые увидел ее в действии. Надсмотрщик не умер — но он все равно что был мертв. Он лежал у порога, беспомощный, словно новорожденный младенец. Теперь, до тех пор, пока заклятие не будет снято, или до тех пор, пока он не приучит свое тело жить без магии, надсмотрщик ничего не сможет сделать. Он лишь глядел на чародея в бессильной ярости; руки и ноги у него слабо подергивались.Несколько магов, встревожено вскрикнув, кинулись к своему надсмотрщику. Молодой дьякон опустился на колени рядом с упавшим — а потом поднял голову и взглянул на Блалоха. Сарьон увидел, как глаза каталиста расширились от страха, а губы шевельнулись, готовясь произнести мольбу, протест, молитву…Блалох снова вскинул руку и снова произнес заклятие. На этот раз оно не сопровождалось ни светом, ни звуками. Заклинание было быстрым и эффективным. Сжатый воздух ударил молодого каталиста, словно океанская волна, нахлынул на него и впечатал его в каменную стену дома.Встревоженные возгласы сменились гневными, возмущенными криками. Перепуганный, еле живой Сарьон с трудом держался в седле; огоньки домов плавали вокруг, тени прыгали и скакали перед затуманенным взором. Он увидел, как Блалох вскинул руку, как в ней вспыхнуло пламя, как в ответ сзади раздался топот лошадиных копыт. Отряд ринулся в атаку. Сарьону почудилось, будто некоторые полевые маги собрались воспрепятствовать Блалоху при помощи своей собственной магии, как они ни устали после целого дня работы в поле, — но тут чародей вскинул пылающую руку и указал куда-то вперед.Чье-то жилище вспыхнуло и превратилось в пылающий ад. Изнутри донеслись пронзительные вопли; из дома выскочили женщина и несколько детей. Одежда их горела. Полевые маги застыли в нерешительности. Гнев на их лицах сменился страхом и замешательством. Несколько человек подошли поближе. Некоторые бросились на помощь пострадавшим от огня. Но двое так и продолжали идти к Блалоху и Сарьону. Один из них уже поднял руки, призывая себе на помощь силы земли. Взгляд его был прикован к недвижному Сарьону. Сарьоном овладела отчаянная надежда: пусть этот человек убьет его на месте! Но Блалох без лишней спешки шевельнул рукой и указал на другую хижину. Та тоже вспыхнула.— Я могу уничтожить все ваше село за считанные минуты, — бесстрастно сообщил чародей приближающимся магам. — Давайте пускайте в ход ваши заклинания. Если вам хоть когда-нибудь приходилось иметь дело с Дуук-тсарит, вы понимаете, что я легко защищу и себя, и каталиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54