Здесь он вел себя тихо. Его отяжелевшие ноги кровоточили, но, услышав, как внизу в холле громко забили часы, он вдруг как бы поплыл из комнаты в комнату, медленно и тихо, словно лунный признак.
Он постоял у постели юной девицы. От тревожного сна сбился ее ночной чепец и волосы свободно рассыпались по подушке, словно спутанные водоросли, обрамляя ее спящее лицо. Одна обнаженная рука была отброшена на простыни, другую она положила между колен, прикрытых одеялом. Рядом с ее постелью на шкафчике Мэггс увидел ожерелье. Взяв его в руки, он легонько пропустил драгоценные камни меж своих покалеченных пальцев, а потом бесшумно положил ожерелье на место.
В два часа ночи он был уже в другой комнате дома. Его недобрый хищный нос был всего лишь на один дюйм от маленького с горестно опущенными уголками рта Мери Отс. Он постоял и над Тобиасом Отсом, который спал на животе, точно так, как спал в колыбели его сын.
Часы пробили четверть, и он неохотно вернулся в кухню. Здесь, набрав в руки холодной воды, он ополоснул лицо. Возбуждение и беспокойство, отражавшиеся на его лице, исчезли.
Сев у стола со стаканом воды в руке, он прикрыл глаза, дав им отдохнуть.
Когда же с испугом проснулся, то увидел перед собой женщину, пожилую, грузную, с большим животом и крепкими руками. Она стояла и смотрела на него.
Женщина зажгла лампу. На ней были чепец и фартук.
– Он вам велел ждать? – спросила она Мэггса.
– Да, мэм, – ответил он, автоматически улыбаясь и показывая свои крепкие ровные зубы.
– Сказал вам, что заработаете шиллинг? И велел рассказать историю вашей жизни, так или не так?
Мэггс поднялся и потянулся.
– Да, он так сказал, мэм.
Повариха, он так предположил, покачала головой и стала расставлять посуду для завтрака, затем почистила решетку плиты, наполнила ее углем и поставила на плиту огромный котел.
– Он ничего не может поделать с собой. Что бы ни думали вы, или я, но мистер Отс не может остановиться: он будет спрашивать и гадать, каким образом это жирное пятно появилось на вашем плече? Как и при каких обстоятельствах был порван чулок? Он смотрит на вас, как на посланную ему судьбой бабочку, которую можно посадить на булавку и добавить к коллекции. Это совсем не значит, что у него нет сердца. На самом деле я вроде бы не слишком милосердна по сравнению с ним, но и не так уж бессердечна. Но он писатель, и мне ли вам говорить, что, возможно, он должен знать всю вашу подноготную, иначе просто умрет. Есть такой мальчишка из Тетли, у него вставные фарфоровые глаза. Так представьте себе, он заставил этого бедняжку сидеть и ждать его целых полдня. Мисс Лиззи нашла его плачущим на ступенях крыльца, а хозяин с хозяйкой как раз собрались на прогулку.
– Что ж, я, пожалуй, пойду, – вяло сказал Джек, впервые заметив у себя разорванный чулок. – Должен признаться, мэм, мне придется объяснить своему хозяину столь долгое отсутствие.
– Просидеть всю ночь и не получить своего шиллинга? Нет, нет. Вы должны подняться к нему.
– Мне предстоит долгий путь, мэм, и у меня свои обязанности.
– Вы не можете вот так уйти. Он заставил вас долго ждать. Поднимитесь и скажите ему это. Он хороший человек, добрый. Лучше его не найдете.
– Что поделаешь, – согласился Мэггс.
– Что поделаешь, как говорила моя тетя. Пойдите к нему, сэр, иначе я сама приведу его сюда.
– Он еще спит.
– Спит? Он никогда не спит. Сейчас половина шестого, в это время он в своей комнате. Пойдемте, я покажу вам, где он. Если он что-то записывает в свою книгу, не обращайте внимания. Просто скажите: вот я и пришел, меня зовут Джон, я пришел получить то, что мне причитается за то, что вы заставили меня ждать целую ночь.
Итак, Мэггс во второй раз поднялся по лестнице. Может, так и нужно. Если делать, то побыстрее.
Глава 13
Для Тобиаса Отса познание тайны криминального ума стало навязчивой идеей. Он находил его признаки повсюду, даже в таких мелочах, как небольшие шишки на черепе карманного воришки, или в серьезных выводах Лапласа в его работе «Аналитическая теория», где утверждалось, что число убийств в Париже год от года не меняется.
В Уайтчепеле, в небольшой лавочке, куда Тобиас время от времени захаживал, он покупал у ее владельца мистера Невуса то, что он называл «свидетельствами». Недавно он заплатил немалую сумму за кисть руки вора. Пальцы этой руки, за исключением уродливого мизинца, были длинными, тонкими и очень изящными, что неприятно контрастировало с тем, как грубо была отсечена эта рука, и лоскут кожи свободно тянулся за кистью, когда рука плавала в растворе формальдегида в широкогорлой банке с выцветшей наклейкой. На ней было что-то написано из арабской легенды. Разобрать что уже не представлялось возможным.
У юного писателя было припасено много всяких раритетов. В одном из ящичков шкафа, помеченного буквой «М», были записи, которые он сделал, посетив морг в Париже. На самой высокой полке, прямо под потолком лежал пакет, завернутый в тонкую, дорогую оберточную бумагу и перевязанный черными лентами, – там была посмертная маска Джона Шеппарда, повешенного в Тайборне в 1724 году.
В Тобиасе Отсе было много от ученого. Его кабинет с круглым окном и расставленными по особой системе полированными полками и шкафами, был похож на лабораторию. Здесь каждому предмету находилось свое место, даже соловьиному перышку или неподшитому листку бумаги: все хранилось на своем месте и было или перевязано ленточкой, или спрятано в отдельном конверте. В укромных уголках Тобиас Отс хранил свои «свидетельства», эксперименты, записи, наброски и заметки о персонажах, которые в один прекрасный день прославят его имя, не только как автора юморесок, но и как новеллиста, затмившего самого Теккерея. Эта тщеславная мечта не переставала теплиться и греть его душу и заставила еще до рассвета сесть за рабочий стол в то утро, когда Джек Мэггс постучался в его дверь.
Резкий, требовательный стук говорил о том, что визитер не знаком с заведенным в этом доме порядком. Тобиас быстро задвинул банку в дальний угол стола, а перед собой положил открытую энциклопедию и, взяв в руку перо, открыл записную книжку. Когда он повернул голову к двери, его поза была такой же, в какой его потом увековечил на портрете Сэмюэль Лоуренс в 1838 году. Он встречал визитера, как встречают его судебные приставы или другие начальствующие лица, умеющие тотчас сбить спесь с любого.
– Войдите.
Дверь открылась, и он увидел перед собой лакея мистера Перси Бакла.
Тобиас Отс смотрел на его забрызганные грязью чулки, испачканные сажей колени и испорченную прическу.
– Плохие новости? – спросил он. Темные глаза недобро глядели на него.
Писатель потянулся к золотому поясу своего халата и сначала развязал его, а потом, передумав, затянул потуже.
– Вернулась боль? – выразил он догадку. Но в такой час? Это озадачило его.
Пришедший сделал полшага вперед.
– Что с вашими чулками?
– Я упал, – ответил лакей и, моргая, оглянулся вокруг.
– Ради всех святых, сейчас пять часов утра.
– Время не терпит, сэр.
– Вас подняли с постели? Неужели такой добрый человек, как ваш хозяин, посылает слуг по своим делам в такое время?
Вместо ответа посетитель как-то странно сжал кулаки, продолжая держать руки по швам. Этот жест был странным и неожиданным и свидетельствовал о такой силе, которую прислуге не дозволено выказывать. Теперь Тобиас уже почувствовал страх.
– Кто-то обидел вас?
– Я прождал вас весь вечер, после того, как вы съели свой пудинг.
Лакей сделал еще шаг вперед. Тоби взял в руки самое тяжелое из того, что лежало на столе, – пресс-папье. В нем было фунта два. Им, как двухфунтовой гирей, пользовались на кухне.
– Где, черт побери, вы ждали всю ночь?
– На улице, – Джек Мэггс закрыл за собой дверь.
– На улице? Не в моем доме?
– А недавно, уже поудобнее, у вас на кухне.
– Вы дрожите.
– Я знаю.
Тобиас, продолжая держать в руках пресс-папье, предложил Мэггсу сесть.
– Какова же истинная причина вашего визита, старина? Мэггс сел на стул, но тут же вскочил и сложил свои большие руки на груди.
– Что вы сделали со мной во время ужина? Короче, сэр, именно это меня интересует.
– Ах вот оно что? Боль вернулась.
– Скажите мне, что вы со мной сделали.
Вместо ответа Тобиас попытался приложить свою руку к больной щеке Джека Мэггса, но тот отшатнулся, недобро разжав губы, показывая десны.
– Вы выведали мои секреты.
– Нет.
– Вот почему все эти джентльмены так странно смотрели на меня, когда я проснулся.
– Вы вправе получить объяснение, – осторожно промолвил Тобиас, – но для этого не надо кричать на меня. Вот я сяду на этот стул, а вы садитесь на мой. Никто не желает вам зла, даю вам слово. То, что вы назвали «странным» взглядом, было человеческой симпатией. Они были джентльменами, а вы были слугой, но они были тронуты вашим состоянием. Вы переполнены призраками, фантомами, мистер Мэггс. Именно они причиняют вам страдания. Вы знали это? Вы знаете, что в вашей голове живут домовые, как жуки в рухнувшем дереве?
– Но как вы заставили меня заговорить? – уже закричал на него Джек Мэггс, снова сев, как тогда на стул, и положив руки на испачканные колени. – Я никогда в своей жизни не говорил во сне, никогда.
– Вчера вечером вы были сомнамбулой.
– Как там это ни называется, но это было ужасно, сэр; человек чувствует, как все, что у него внутри, вдруг выставлено всем напоказ. Это в тысячу раз постыдней, чем явиться к вам в грязных чулках.
– Вы предпочитаете терпеть боль?
– Я готов вернуть себе боль десятикратной силы, если с ней вернутся все мои секреты. Воцарилась долгая пауза.
– Вы читаете? – наконец нарушил молчание Тобиас.
– Я не невежда, если вы так думаете.
– Тогда вы, возможно, прочитаете эту гладенькую записную книжечку, которая у вашего локтя. Да, это она. Раскройте на третьей странице с конца. Она датирована 16 апреля. Там вы прочтете все секреты, которые вы мне рассказали.
Джек Мэггс смотрел на книжку, но не касался ее.
– О, сэр, – промолвил он очень тихо. – Я думаю, разумно ли будет это делать.
– Откройте ее. Читайте.
Лакей дрожал так сильно, что Тобиас Отс невольно вспомнил Фараона, лошадь своего отца, чья пятнистая шкура так же дрожала, когда его седлали. А потом, когда Джек медленно и тщательно прочитал написанные от руки две страницы, у Тобиаса Отса созрела идея.
– И это все, что я сказал? И ничего более?
– Это все.
– Тогда я был чертовски пьян, сэр, простите за выражение.
– Но призрак живет в вас, – искренне уверил его Отс. – В вас сидит существо, которое желает вам зла, живет в вас, как глист-солитер в свинье. Этот фантом причиняет боль вашей щеке.
– Я не знаю никакого фантома, сэр. Никогда прежде не знал его имени.
– Я уверен, что могу навсегда снять боль вашей щеки.
– О, сэр, эта боль мучает меня уже многие годы. Сейчас она мне как старый друг.
– Разве это по-дружески прилюдно подвергать вас такому испытанию?
Джек Мэггс закрыл книжечку и бережно положил ее на стол.
– Я счастлив насколько могу, сэр.
– А что, если я изгоню из вашего сердца демонов, которые причиняют вам боль? Что, если я запишу все на бумаге и положу в ящик? А потом, когда мы справимся с болью, то подойдем к камину и вместе сожжем эти листки, Джек Мэггс?
– Но что вам до этого, сэр? Это моя боль, в конце концов.
– Я натуралист.
– Я слышал, что вы писатель.
– Да, я писатель. Я хочу набросать образ того зверя, который сидит в вас. Если вы согласитесь продолжить эксперимент, я не только постараюсь вылечить вас, но и заплачу вам деньги как за работу.
– Мне не нужны деньги, сэр.
Тобиас засмеялся неожиданно горьким смехом.
– Ладно. Чем же другим я могу вас соблазнить? Не надо избавлять вас от боли? Она вам приятна?
– Мне ничего не надо.
– Рекомендация?
Лакей заколебался. Отс заметил это – легкое дрожание конца закинутого удилища.
– Что вы имеете в виду, говоря о рекомендации?
– Я подумал, что, возможно, вам нужна рекомендация в более респектабельный дом…
Лакей отмахнулся.
– Вам нужна иного рода рекомендация? Говорите же.
– Да, я хотел узнать у вас, сэр, посетите ли вы снова наш дом. Мне показалось, что вы что-то упоминали об этом.
– Тогда спросите у меня сейчас.
– Ваш «Ловец воров» еще занимается своим делом? – начал лакей. – Мне казалось, что именно об этом вы вчера хотели сказать.
– Вас обокрали?
– Вы упомянули о «Ловце» за ужином. Это Партридж. Тот, который может разыскать любого в Англии.
– Вы хотите кого-то найти?
– Это семейные дела, сэр.
– Это может быть нашей сделкой? – Тобиас Отс поближе наклонился к стулу Мэггса и протянул ему свою маленькую руку – в знак скрепления сделки.
– Я не говорил, что согласен. – Джек Мэггс сложил руки на груди. Наступило молчание. – Если я соглашусь, вы познакомите меня с этим человеком?
– В натуральном виде.
– Сегодня?
– Нет, нет. Господь с вами! Теперь оговорим мои условия. Через четыре или три недели.
– Нет, нет! – Лакей вскочил, тряся головой и стуча костяшками пальцев друг о друга. – Я не могу ждать четыре недели.
– Три, – сказал Тобиас и тоже встал.
– Две, – настаивал Джек Мэггс. – Две или не надо совсем.
– Тогда две. Лучше так.
Лакей протянул руку Тобиасу Отсу, но тому показалось, что это крепкое пожатие было отнюдь не дружественного толка.
Глава 14
– Теперь мы вот что сделаем, – сказал Тобиас Отс, отвернувшись, чтобы лакей не увидел удовлетворенного волнения на его лице. – Я пошлю записку вашему хозяину мистеру Баклу и объясню ему все обстоятельства, каковыми они являются на сегодняшний день.
– Он тут же уволит меня.
– Даю слово, что не уволит.
– Уволит.
– Ради Бога! – повернулся к нему Тобиас. – Мистер Бакл сделает все, что я захочу.
– Если он меня уволит, где я найду крышу над головой?
– Ваш хозяин изучает гипнотизм. Он будет рад, если вы послужите науке и будете находиться в ее распоряжении.
У Джека Мэггса недобро сузились глаза, его хищный нос заблестел, – как у крестьянина, продающего свинью, подумал Тобиас.
– Я никогда не говорил, что готов предоставить себя науке.
– Глупости.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46