– Но мы бы все равно накормили вас, – вскричал мистер Бакл. – Господи, мы не собираемся морить вас голодом. Но мне не нравится, когда в доме вы крадетесь, как вор.
– А я для вас сейчас вор?
– Почему вы не зажгли свечу?
– Я хорошо вижу во тьме.
На это мистер Бакл ничего не ответил.
– Потому, что я был вором. Вы знали об этом?
– Нет, Мэггс, я не знал.
– Вы уверены? – тихим голосом спросил Мэггс, и от этого голоса у мистера Бакла побежали мурашки по телу.
– Да, уверен. Клянусь, что не знал.
– Во всяком случае, я не взломал ваш замок, мистер Бакл.
– Спасибо, Мэггс, это благородно с вашей стороны.
– Я не стал бы его взламывать у вас, поскольку это того не стоит.
– Да, я тоже так думаю, – быстро сказал мистер Бакл. – Но вор с улицы может этого не знать.
– Почему же? Ему достаточно заглянуть в окно вашей кухни.
– В окно моей кухни? А что бы он там увидел?
– «Трафальгар Доултон».
– «Трафальгар Доултон»?
– Да, «Трафальгар Доултон» в вашем буфете. Я отлично знал, что не найду в этом доме ни одного ценного серебряного блюда, раз здесь пользуются сервизом «Трафальгар Доултон». Я вижу, что напугал вас. Простите. Теперь я, пожалуй, зажгу свечу. Вы хотите, чтобы я это сделал?
– Вы так много знаете о сервизе «Доултон»?
– О, конечно, сэр. Мне положено это знать, таковы правила.
– У них всех тоже такие… правила в их работе?
– Вы хотите, чтобы я зажег для вас свечу?
– Я обедал во многих знаменитых домах, – промолвил Перси Бакл, – у богатых людей, и все они предпочитают сервиз «Трафальгар Доултон».
– Возможно, многое изменилось, пока я отсутствовал. Я был заграницей, сэр, как вам, возможно, уже сказали. Воцарилась долгая пауза.
– Нетрудно догадаться, Мэггс, что вы были заграницей. – Бакл уставился в темноту. Самая темная часть ее двигалась. – Что вы делаете? – не выдержав, крикнул он.
– Прячу сыр туда, откуда его взял.
– Что ж, хорошо, – согласился Перси Бакл. – Мы поговорим о ваших путешествиях в другой раз. А сейчас отправляйтесь поскорее к себе в постель, Мэггс, ибо завтра нам понадобится в доме ваша сильная рука.
Сказав это, Бакл поспешил вернуться к себе и закрыл дверь своей спальни на засов.
В спальне было темно. Ощупью отыскав кровать, он лег в сонные объятия своего Доброго Компаньона.
– Это был он?
– Молчи, говори мне па ухо. Да, это был он.
– Он не набросился на вас?
– Он, возможно, не убийца, но признался в том, что вор. Сам сказал мне это с наглой гордостью. Я, мол, вор, но при этом очень хороший вор. Рассказал и об их воровской профессии, о том, что они крадут, а что нет.
– Значит, он честный человек.
– Он был пьян. А я был слишком мягок с ним.
– А какое серьезное преступление он совершил?
– Помолчи, Мерси. Он сделал себе бутерброд с сыром.
– А вы не хотите съесть ваш бутерброд с сыром?
– Ты добрая девушка, – сказал Перси Бакл и на время замолчал. А затем тихонько вздохнул.
– Неужели? – ответила она.
– Повернись, – сказал он.
– Вы должны сказать: «Повернись, моя красавица».
– Да, – согласился Перси Бакл и зарылся лицом в ее черные, как уголь, волосы. – Повернись, моя красавица, и покажи мне свою милую белую попку.
Так на короткое время хозяин дома забыл о своем сервизе «Трафальгар Доултон» и способностях некоторых видеть в темноте, как кошки.
Глава 31
– Твой отец говорит, что ты пренебрегаешь своими старыми друзьями с Флит-стрит, – сказала мужу Мери Отс.
Он был удивлен, услышав эти слова от нее, и не менее удивлен тем, что, войдя в темную спальню, нашел ее бодрствующей. Он надеялся, что она уже спит.
– Он говорит, что ты считаешь прессу недостойной тебя.
– Мери, – прошептал он, – сейчас полночь.
– Твой отец сказал, что ты никогда не отвечаешь на телеграммы газеты «Кроникл».
– Ради Бога, Мери. Мой отец дурак.
– Ты всегда так говоришь.
Тоби подошел к окну и посмотрел на улицу. Ветер, вначале дувший с востока, теперь с воем дул с севера и гнал по улице пустую бочку. Она катилась прямо посередине мостовой.
– Когда ты говорила с моим отцом?
– Он был здесь в полдень и забрал картину.
– Какую?
– Картину Маклиза.
– О черт! – воскликнул он.
– Тише, ты разбудишь Джона.
– Мери, как ты могла позволить ему украсть нашу картину?
– Нет, нет, он не украл, – ответила Мери и села на кровати. – Он хочет отдать ее почистить своему другу в Уайтчепеле. Это все виновата сажа от нашего камина в Фарнивалс-Инн. Он ведь тебе говорил об этом.
– О Господи.
– Тоби, не злись так. Я уверена, что он вернет ее.
– Тогда ты знаешь больше моего, – раздраженно ответил Тоби. Он рассчитывал сам продать эту картину. – Моему отцу ничего не стоит соврать, лишь бы деньги остались в его руках.
– Но ведь это правда, что «Кроникл» спрашивала о тебе, Тоби.
Однако его не радовал разговор о «Кроникл». В первые недели их женитьбы Мери в двух случаях высказала свое мнение относительно его работы, и он очень твердо и решительно сказал ей, что работа мужа касается только его одного.
– «Кроникл» очень заинтересована, чтобы ты писал для нее.
– Но я слишком занят, чтобы удовлетворить их просьбу.
После этого наступило молчание. Он чувствовал в темноте, как она напряжена. В последнее время в ней появилась какая-то враждебность. Теперь, когда она резко отвернулась от него в постели, он подумал, что ему пора пересмотреть свое мнение о ее «материнском характере», который, казалось, он хорошо знает.
– Ты слишком много уделяешь времени игре в бабки, – пробормотала Мери.
– Дорогая, – начал было он. Несмотря на раздражение, которое он испытывал, Тоби нежно коснулся рукой ее пухлого плеча. – Дорогая, я не играю в бабки. Ты сама придумала, что я играю в бабки с Джеком Мэггсом?
– Ты мне это сказал.
– Ты просто не так поняла меня, дорогая. В эту игру играли в прошлом веке на улице Пеппер-Элли-стэйрс. Я нашел ее в памяти того, кого гипнотизировал. Джек Мэггс умел играть в бабки. Он описывал мне пол, на котором играл. Именно об этом я сделал недавно заметки в своей тетради. Это сулит нам деньги, поверь мне. Энтуистл заплатит мне хорошие деньги за эту серию.
– Но ты же сам признался, что у тебя нет ничего написанного, – не сдавалась жена.
– Это так, Мери, но я скоро напишу рассказ. Наконец она приняла его руку.
– Раньше ты не нуждался в магнитах. Тебе достаточно было бумаги и чернил. Ты творил, Тоби. Господи, посмотри на героев, которых ты создал. Миссис Морфеллен. Неужели, чтобы создать ее, тебе нужны были магниты?
– Разве я не зарабатываю деньги, Мери? Разве не забочусь о тебе? Тебе не нравится твой новый дом?
– Лиззи любит его.
– А ты?
– Я не смею его любить.
– Почему?
– Я знаю, что нам придется его покинуть.
– Что за глупости ты говоришь, дорогая. Не говори так. Если мы оставим его, то только, чтобы переехать в еще лучший дом.
– Но что мне делать, когда мясник отказывается давать нам даже требуху, пока мы не погасим долги.
– Пожалуйста, дорогая, уже далеко за полночь.
– А бакалейщик. Господи помоги, он не пускает меня в лавку. Пожалуйста, Тоби, ты поедешь в Брайтон?
– Брайтон?
– Да. Материал для «Кроникл».
– Да помоги мне Бог! Как мой отец узнал об этом?
– Получишь пять фунтов и тебе оплатят расходы, а потратишь на это всего один день. Пожалуйста, Тоби. Ты можешь писать прямо в дилижансе, как ты это сделал, возвращаясь из Лидса.
– Мери, ты читала мою телеграмму?
– Она лежала у тебя на столе. Что мне делать? Ты можешь оставить свои магниты хотя бы на один день?
– Ты считаешь, что я не умею обращаться с деньгами?
– Нет, дорогой, я знаю, ты хорошо в этом разбираешься. Ты очень умен, когда речь идет о деньгах, но у нас их нет.
Тобиасу не нравилось, что его жена разговаривает с ним в таком тоне, но еще больше ему не нравилось, что она права. Он не мог ей обещать, что сделает, о чем она просит, даже если он сейчас направится в кабинет, возьмет свой желтый чемоданчик и приготовится к поездке в Брайтон. Она не сможет поверить тому, что он сдался, капитулировал. В темной спальне молодая женщина с широко открытыми глазами ломала голову над тем, что можно приготовить из саго и картофеля.
Глава 32
Джек Мэггс открыл глаза, чтобы снова увидеть то, что видел каждое утро: трагические следы, оставленные прежним жильцом на ввергающих в уныние стенах.
Комната покойного мистера Поупа была наводящей тоску чердачной дырой и, увы, так далека от особняка Джека Мэггса, покинутого им в Снейлс-Бэй, что он, едва проснувшись, неизменно испытывал чувство гнева и униженности.
Повернувшись на постели своим тяжелым от вчерашней выпивки телом, он наконец высвободил из плена одеял ноги в чулках, спустил их на пол, и тут же был награжден стуком упавшей на пол пустой бутылки из-под марочного виски – дар подвалов мистера Бакла. Он сидел на кровати, обхватив руками голову, и следил за катящейся бутылкой, пока она не скрылась под умывальником.
Накануне поздно вечером он отправился на поиски такой же бутылки и был пойман хозяином. Пьяный, он обругал хозяйский сервиз «Трафальгар Доултон». Воинственно настроенный, ни много ни мало, как признался хозяину, что он вор.
Теперь же, поднявшись с постели, он осознавал, в какой степени отныне его безопасность будет зависеть от чьей-то доброй воли. Таким образом, незаметно и устало, он сам снова превратил себя в ливрейного лакея. Он побрился холодной водой из щербатой миски для изготовления пудингов, вытер, как мог, губкой грязь со своей ливреи, – а значит, ие очень тщательно, – намочил волосы и попытался привести в прежний порядок, для чего пришлось щедро напудрить их, чтобы не было видно архитектурных изъянов. И все это время в голове вертелась мысль, что пора ему устранить все шероховатости в отношениях со своим благодетелем.
Спускаясь по внутренней лестнице, он увидел, как Мерси вышла из столовой. Он постарался бесшумно прокрасться по коридору мимо двери, но замешкался.
– Джек Мэггс? Это вы, Джек Мэггс? – окликнул его из столовой хозяин.
– Да, сэр, – ответил он. – Иду, сэр. – Оказавшись перед Перси Баклом, он со смятением почувствовал, каким холодным был его тон.
– Станьте вон там, – повелительно сказал Перси Бакл. – У этой стены.
Это было для Джека Мэггса почти невыполнимым приказом, хотя он понимал, какими последствиями грозит его невыполнение.
– Я шел в кухню.
– Знаю. Станьте к стене.
Джек чуть попятился, но не смог заставить себя стать спиной к стене.
– Что еще, сэр?
Перси Бакл сделал, вид, что не заметил его сопротивления:
– Вы будете смотреть, как я ем, – сказал он, не обращаясь прямо к Мэггсу, и если бы он не повысил свой тонкий голос, то можно было бы подумать, что он разговаривает сам с собой, ту Вы увидите, как я буду есть свою копченую рыбу из дешевого старого сервиза «Трафальгар Доултон».
За этими словами последовала длинная пауза, во время которой стало очевидным, насколько оскорбленным чувствовал себя мистер Бакл. Его не надо было так оскорблять, подумал Джек: серебро на столе за завтраком явно подтверждало недобрые предчувствия Мэггса еще вчера. Сервиз не стоит того, чтобы его красть. О его низком качестве Перси Бакл как не знал, так и не узнает. Он сидел за столом, пил свой чай с молоком и время от времени бросал кусочки рыбы пятнистой кошке, вертевшейся около его ног.
– Вы не пойдете сегодня утром к мистеру Отсу.
– О? Почему, сэр?
– Это не ваше дело, Джек Мэггс.
Джек Мэггс не хотел снова спорить. Он хотел согласия, и поэтому его ошеломило заявление, что сеансы гипноза прекращаются. Он не мог терять ни единого дня.
– При всем уважении, сэр… – начал он.
– Уважение, Джек Мэггс, это главное.
– Да, сэр, это так. Это важная вещь, сэр. – Если его улыбка показалась странной, то он этого не хотел. Он всего лишь хотел показать свою добрую волю. – Но у меня договор с мистером Отсом, и я надеялся, что он проявит уважение к нему. Ведь я здесь, не так ли? Я жду его.
– Джентльмен – любитель праздной жизни,
– О, я знаю, что я не джентльмен, сэр, я слуга, и у меня нет праздного времени, но я дал ему в обмен две недели моей жизни, сэр. Такой была наша сделка с ним. Если этот джентльмен не позовет меня в эти два дня, то это будет за его счет. Я же буду считать, что я их ему отдал.
– А как же с нашей сделкой?
– Я не хочу с вами ссориться, сэр. Вы лучший из хозяев, которых мне довелось знать. Сделка у меня была только с мистером Тобиасом Отсом.
Добавляя в чай сахар, а затем размешивая его, Перси Бакл постарался сделать из этого целое театральное действие. Когда он убедился, что все сделано так, как следует, он наконец положил ложку на блюдце.
– Джек Мэггс, вы носите мою ливрею.
– Да, сэр. И с гордостью, сэр. Это сущая правда. Перси Бакл промокнул салфеткой усы.
– В таком случае я хотел бы, чтобы человек в вашем положении оказывал уважение человеку в моем положении.
– Справедливо сказано, сэр, но что конкретно вы имеете в виду?
– Человека в вашем положении, – начал хозяин.
– Понятно, – перебил его Джек Мэггс. – Что вы понимаете под этим? Давайте называть вещи своими именами, сэр. И признайтесь: вы видели мою спину?
Но мистер Бакл не мог признаться в этом. По сути, выяснилось, что он вообще ничего не может сказать. Вместо этого он снова принялся намазывать маслом те куски хлеба, которые вначале отложил, и так углубился в это занятие, что, даже заговорив, продолжал густо накладывать масло на хлеб, словно цемент на кирпич.
– Наша сделка состоит в том, что вы остаетесь у меня лакеем. А от вас я жду уважения, Джек Мэггс.
– Да, сэр.
– Вас это удовлетворяет?
– О да, сэр.
– Поскольку вы сегодня свободны, я хотел бы попросить вас почистить мое столовое серебро.
– Да, сэр.
– Нужное для этого тряпье вы найдете в маленькой кладовой мистера Спинкса. Миссис Хавстерс вам все покажет.
– К слову сказать, мистер Бакл, вы владеете тем, что я бы назвал моим маленьким секретом.
Мистер Бакл не стал уходить от ответа.
– Все будет так, как ему надлежит быть, Мэггс. Вам не следует бояться.
– Что вы этим хотите сказать?
Перси Бакл посмотрел на него, и впервые за все время их общения он выдержал взгляд своего лакея.
– Я хочу сказать, – ответил он, – что вам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46