– Так этот Готторп не просто дурак, а еще и негодяй! А что говорит гороскоп?– Что Марс окажется в противостоянии с Юпитером в тот самый момент, когда он познает самый великий день в своей жизни.Король помолчал и задумчиво отпил кофе.– И что это означает?– То, что жизнь великого князя окажется в противостоянии со славой.– Граф, это лучшая новость, которую я слышал за последнее время. Да благословит вас Бог.– Да благословит Он вас, ваше величество.– Но пока, под защитой царицы, этот недоумок может наделать много зла. Он может предпринять новое наступление против нашей страны…– Время работает против него, ваше величество.– А это что значит?– Близятся важные события, ваше величество. Но я не прорицатель.Король на мгновение задумался.– Боже мой, граф, мне не терпится примкнуть к вашему Обществу, коль скоро оно дает своим последователям столько полезных знаний. Я вас оставлю: отдыхайте и приходите в себя. Увидимся за ужином. Вы пришли сюда без слуги, я дам вам в услужение Олафа, он в этом доме самый опытный. До скорой встречи.С этими словами король поднялся и покинул комнату.Через несколько минут слуга Олаф попросил графа следовать за ним и проводил в предназначенные ему апартаменты, на вид очень уютные. Все вещи были уже здесь, в том числе ларец с иоахимштальской землей. Олаф спросил у гостя, не желает ли тот принять паровую баню.Не имевший возможности как следует вымыться после своего отъезда из Санкт-Петербурга, Себастьян охотно согласился, и, пока он потел в деревянной кадке в подвалах замка, ему вновь пришло в голову, что, избавляясь от избытка жидкости, он прибегает к сублимации, которая в философии алхимии характерна для Весов.Олаф забрал его одежду, чтобы отнести к прачке, и Сен-Жермен, отдавшись в руки цирюльника, а затем облачившись в свежее белье, ощутил приятную бодрость и решил, что вполне готов к королевскому ужину.Сублимация пошла ему на пользу. 5. ЭТОТ ПЕСОК СОБРАН В ПРЕИСПОДНЕЙ! Ужин во дворце Кристианборга нельзя было назвать торжественным. Кроме Себастьяна на нем присутствовали еще три человека: сам король, его причетник и пастор, бывший во дворце духовником. Себастьян тотчас же пожалел о том, что оделся будто для ужина в Версале. Если причетник, облаченный в черное, словно кающийся грешник, довольствовался тем, что бросал любопытные взгляды на перстни иностранца и бриллианты, украшавшие голубой камзол, то в суровом взоре пастора, направленном на каменья, читалось безграничное осуждение. Сам король был одет без всякой роскоши, в серое.Они расселись за квадратным столом, Себастьян напротив монарха, духовник справа, причетник слева.– Вы говорите по-немецки? – спросил король. И поскольку Себастьян ответил утвердительно, продолжил:– Значит, будем говорить по-немецки, так как господин Свендгард его понимает, а пастор Норгад не говорит по-французски.Пастор произнес молитву, и слуги подали филе сельди с картофельным салатом. Рюмки наполнили приятно пахнущей можжевеловой водкой.– Граф сообщил мне весьма приятную новость, – произнес король вместо вступления. – Он только что приехал из Москвы и утверждает, что великий князь Петр, когда получит престол, долго на нем не удержится.– Это не будет большой потерей, – заметил пастор Норгад. – Я слышал, что он идет по стопам этого безобразника Фридриха Гогенцоллерна, который не верит ни в Бога, ни в дьявола.Тон разговора был задан. Пастор повернулся к Себастьяну.– А на чем основаны ваши предсказания?– Я не делаю предсказаний, господин пастор. Я только сказал королю, что монарх, который презирает собственную страну, не может рассчитывать на долгое правление.Пастор с умным видом покачал головой.– Ваш анализ был основан на научных выводах, граф, – произнес король. – Вы призвали химию и астрологию.Пастор резко выпрямился, будто при нем помянули дьявола.– Химия, – пояснил Себастьян, – и в самом деле утверждает, что антагонистическое тело разрушается, когда оказывается погружено в более объемное тело. А гороскоп великого князя Петра сулит ему судьбу ничуть не более благоприятную, чем химические законы.– Гороскоп? Так вы торгуете гороскопами? – вызывающе спросил пастор, уставившись на бриллианты Себастьяна.– Нет, господин пастор, коммерцией я не занимаюсь. Я просто изучаю их для пополнения своего образования.– Это суеверие, противное истинной вере, – заявил Норгад тоном, не терпящим возражения. – Астрология – языческое блудодейство, возомнившее себя пророчеством. А всякому христианину должно быть известно, что пути Господни неисповедимы.Казалось, Фридрих V откровенно развлекался, слушая эти препирательства, так же как и причетник.Возможно даже, король спровоцировал спор умышленно, и мысль об этом неприятно царапнула Себастьяна. Ввиду отсутствия гладиаторских боев монарх доставлял себе удовольствие, наблюдая дуэль между пастором и вольнодумщиком – по крайней мере, таковым считал своего собеседника сам пастор. Дворецкий велел подавать жаркое из кролика, и слуги наполнили бокалы вином.– Разве Господь не создал всеобщей гармонии? – вновь заговорил Себастьян, сохраняя на губах ироническую улыбку и прекрасно понимая, как это должно раздражать пастора. – Вы не согласны с тем, что не может существовать гармония без законов?Король и причетник поспешили согласиться с этим высказыванием, что вызвало у пастора настоящую ярость.– А вы, сударь, полагаете, будто законы Господа вам ведомы?– Разве Он сам в своем милосердии не открыл нам хотя бы некоторые из них? – ответил Себастьян. – Именно Он поведал нам, что существует четыре времени года, что лунный месяц длится двадцать восемь дней, что нужно сеять весной, дабы собрать урожай осенью, и что главное во всем – это находить равновесие между антагонизмами. Так с чего бы Ему запрещать постигать и другие законы, например то, что с помощью огня можно извлечь чистый металл из очищенного минерала?Король прищелкнул языком, с удовольствием пробуя вино, довольно, впрочем, посредственное. Норгад метал громы и молнии.– Господь сам покарал это безумие всезнайства, – прогрохотал пастор, терзая свой кусок кролика, – когда изгнал из рая пару чад своих, отведавших плод с древа познания.– Тогда зачем же Он посадил это дерево в раю? – притворно удивился Себастьян.Король хохотнул, и причетник тоже не смог сдержаться.– Сударь, оспаривать замыслы Господа – это богохульство!– Пастор, если бы Господь хотел запретить нам размышлять о своих замыслах и намерениях, Он не возвел бы нас в ранг человеческих существ, наделенных разумом. Мне представляется, что это именно вы, пастор, сомневаетесь в Его мудрости.Норгад побледнел.– Я вижу, сударь, что вы одержимы манией все оспаривать, именно эта напасть породила в Париже распущенность и нечестивость!– Ну-ну, пастор, – счел необходимым вмешаться король, – люди в доброй компании могут позволить себе пофилософствовать.Монарший призыв к соблюдению приличий несколько успокоил Норгада; он продолжил тоном, который счел весьма ироничным:– Мне было бы любопытно узнать, какие же тайны удалось открыть графу де Сен-Жермену.– Соблаговолите потерпеть до конца ужина, – ответил Себастьян, – и вы будете удовлетворены.Пока Фридрих V и Сен-Жермен беседовали на не столь животрепещущие темы, салат и десерт, представлявший собой что-то вроде кокосового крема, были с аппетитом съедены. Подали кофе. Время от времени Норгад бросал на Сен-Жермена исполненные ненависти взгляды.– Я сейчас принесу кое-что из своей комнаты, – сказал Себастьян, – а затем попрошу, чтобы вынесли светильники. Мне потребуется полумрак.Когда Себастьян вернулся с ларцом, в котором находилась иоахимштальская земля, в зале оставался всего лишь один подсвечник. Сен-Жермен поставил ларец на обеденный стол, отпер его и отбросил крышку. Из глубин стал подниматься голубоватый отсвет. В недpax ларца иоахимштальская земля лучилась, как никогда прежде. Казалось, с течением времени и пребывая в ограниченном и закрытом пространстве, таинственная субстанция поглотила свои собственные отходы и подверглась сублимации.– Что это? – вскричал король.– Ваше величество, держитесь на расстоянии, это может быть опасно, – попросил Себастьян.– Но что это за материя? – изумился Свендгард.– Неизвестный элемент, который поглощает все, с чем соприкасается.Пастор схватил наполовину полный бокал воды.– Осторожно… нет!.. – воскликнул Себастьян.Но Норгад уже выплеснул воду в ларец. Вскоре из глубин шкатулки стала подниматься голубоватая фосфоресцирующая дымка. Но внутри ларца иоахимштальская земля по-прежнему оставалась нетронутой. Потрясенный, Норгад отступил и перекрестился.– Вы были неосторожны, – укорил его Себастьян. – А теперь взгляните сюда.Из маленького мешочка, который он принес с собой, граф вынул пластинку хрусталя и поместил на ларец. Сверху положил руку. Трое свидетелей склонились над ним, не отрывая взгляда. Плоть сделалась совершенно прозрачной, можно было различить кости фаланг пальцев. Король и Свендгард одновременно вскрикнули от изумления. Себастьян поспешно убрал хрустальную пластинку и захлопнул ларец.– Даже самые маленькие частицы, которые испускает это вещество, слишком сильно воздействуют на человеческую природу, – объяснил Себастьян.Он тщательно запер крышку ларца и поставил его на пол, на некотором расстоянии от себя. Слуги, которые присутствовали при этой сцене, не могли очнуться от изумления. Король отдал приказ внести светильники и потребовал графин водки.– Вот, пастор, одно из моих открытий, – сказал Себастьян Норгаду, который испепелял его яростным взглядом.– Объясните же, в чем дело, – попросил король.– Похоже, ваше величество, что эта природная субстанция является концентрацией всемирной энергии. Она поглощает все живое и передает свою силу элементам, с которыми вступает в контакт. Ее излучение способно пронзать материю. Ее имя мне неведомо. Я ее называю Phoenix redivivus.– А кто-нибудь еще знает о ее существовании?– Нет, ваше величество, за исключением тех, кому я ее демонстрировал, а таких весьма немного.– Истинное имя этой субстанции, вне всякого сомнения, Люцифер! – воскликнул Норгад, не в силах более сдерживаться. – Вы не соизволили объяснить, где вы ее добыли, но для меня в этом нет никаких сомнений, граф! Этот песок собран в преисподней! Простите меня, ваше величество, но я видел достаточно. Спокойной ночи.Пастор встал и решительными шагами покинул комнату.Король, Себастьян и Свендгард удивленно переглянулись. Затем король громко рассмеялся. 6. НАДЕЮСЬ, ВАС СОЖРУТ КРОКОДИЛЫ! На следующий день во время конфиденциального свидания король попросил, чтобы его проинформировали насчет целей и статуса всемирного Общества друзей. Не оставляло сомнений, что Фридрих V мечтал к нему присоединиться, но прежде хотел узнать, во что он все-таки намеревается ввязаться; подобный собрат мог быть чрезвычайно полезен братству, которое охватывало всю Европу. Себастьян изложил королю цели Общества. Он представил своему собеседнику восемь правил так, как они были сформулированы в Вене, См. том I. (Прим. автора.)

и спросил, одобряет ли монарх их.
«Разум, управляющий миром, несравнимо глубже разума самого глубокомысленного мудреца. Его законы – Порядок и Гармония через примирение противоречий. Возвышенным умам надлежит всегда сознавать это.Возвышенные умы стараются действовать согласно внушению неизреченного Духа, то есть в согласии с теми его замыслами, которые проявляются в этом мире, а не потакая своим страстям, поскольку страсти преходящи и противны Гармонии.Просвещенный ум знает, что только долговременная Сила основана на Гармонии и что сила без любви – всего лишь необузданность и в конечном счете слабость.Всякая вещь в этом мире принадлежит одному из четырех Царств: Воде, Огню, Воздуху и Земле. Только человеческое существо сочетает в себе все четыре, и если оно не руководствуется духом Гармонии, то обречено Хаосу, от которого погибнет.Ничто живое не может быть свободно от законов Великого разума и великих циклов природы, а непризнание этих высших ритмов или бунт против них также ведут лишь к Хаосу.Свойство низкого ума – потворство страстям, свойство возвышенного ума – претворение их в божественную энергию.Братство возвышенных умов подобно гармонии планет. Когда оно совершенно, оно руководит миром.Тайны природы не следует разглашать, ибо, став достоянием низких умов, они послужили бы низменным целям».
– Это звучит достойно, – произнес король. – Кто составил эти правила?– Умы, преисполненные самоотречения и величия, ваше величество.– Вы были среди них?– Да, ваше величество.– Сколько последователей этого учения насчитывается в Европе?– Точных подсчетов не производилось, но можно утверждать, что различные ветви нашего общества включают свыше пятидесяти тысяч членов.– Полагаете ли вы, что все братья наделены столь же возвышенным умом, как вы того желаете?– Нет, ваше величество, но мы надеемся, что самые достойные окажут благотворное влияние на других.Король на мгновение задумался.– Так вы, стало быть, думаете, что если я к вам присоединюсь, то смогу просветить свой народ?– Вне всяких сомнений. Это позволило бы противостоять таким посредственным умам, как пастор Норгад.– Почему посредственным?– Потому что он усвоил только лишь букву христианского учения, но не понял его духа. Этот святой отец подобен безумцу, который смотрит на палец, указывающий на луну, но не на саму луну.Король коротко рассмеялся.– Ну что, мне было бы приятно присоединиться к этому братству!
Это решение ставило перед ними три проблемы. Первая, и самая серьезная, заключалась в том, что в Копенгагене не было ложи. Ближайшая находилась в Любеке, и вряд ли Фридрих V согласился бы уехать из своего города, пусть даже инкогнито. Вторая проблема проистекала из первой: принятие новых членов осуществлялось согласно твердо установленной церемонии, в которой непременно должны были участвовать семь братьев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51