– спросил один из братьев.– Тем, кого ему удалось ослепить, – ответил Себастьян. – Но это рискует поставить нас в неловкое положение.Он написал Александру:
«Этот Бальзамо, именующий себя графом Калиостро, всего лишь прохвост, которому пока везло. Однако спесивая самоуверенность неизбежно погубит его, и весьма скоро. Держитесь от него подальше». 44. ТАИНСТВЕННЫЕ ФОКУСЫ ГОСПОДИНА ФРАНЦА МЕСМЕРА Свадьбу Северины Полиболос и Франца Брюкнера сыграли в мае 1778 года во Франкфурте, в присутствии герцога Карла Гессен-Кассельского.Александр щедро одарил молодоженов, а Себастьян предоставил им в полное пользование хюбергскую усадьбу (пока они не унаследуют ее на законных основаниях) и назначил Франца управляющим своих имений – в Хёхсте, Хюберге и еще особняком на Херренгассе в Вене.Однако все взгляды на свадьбе привлекал к себе юный Пьер, взволнованный так, словно выходила замуж его собственная мать; во время трапезы в деревенской харчевне, последовавшей за венчанием, мальчик ходил от одного гостя к другому, желая удостовериться, что любим не меньше, чем прежде.– У меня впечатление, граф, что мы в лоне вашей семьи, – признался по секрету герцог Карл. – Простите за нескромность, но князь Александр до странности похож на вас.Себастьян удовлетворился улыбкой вместо ответа. Но через какое-то время заявил:– Вы же знаете, бывает сродство душ, ваше высочество. Как бы там ни было, он мой наследник.Герцог кивнул.
Когда Себастьян находился в Лейпциге, пришли новые известия о Калиостро: этот сицилиец (поскольку в конце концов выяснилось, что он родом из Палермо) основал в Гааге ложу «египетского» ритуала, который, как он сам уверял, должен возобладать над всеми прочими, поскольку применит все известные посвященным обряды возрождения души и тела. Пространное притязание.Словно недостаточно было уже соперничества между ложами английского и шотландского толка Английские ложи – прогрессистские и, в сущности, протестантские, поддерживавшие Ганноверскую династию, выступали за терпимость, философское и религиозное разнообразие, тогда как шотландские основывались на старинном ритуале, делавшем упор на религиозно-философской мысли и верности католицизму. (Прим. автора.)

– и вот появляется смутьян, чтобы выдумать что-то еще! Во всяком случае, этим он исключал себя из ложи Благотворения. Но что же это были за обряды? На сей счет в сообщениях не говорилось ничего определенного. Правда, некоторые братья полагали, что узнают методы Гасснера, немецкого пастора-иллюмината, который заставлял своих последователей голодать, принимать наркотические снадобья и изгонял из них бесов (почти то же самое, о чем говорил Калиостро в Гааге, за исключением разве что изгнания бесов), а еще лечил животным магнетизмом, подобно некоему Месмеру.Месмер? Животный магнетизм? Наверняка тот самый молодой человек, который некогда явился к Себастьяну в Вене с поздним визитом и восхвалял терапевтические достоинства этого магнетизма.Себастьян видел, как мало-помалу истощается высокий дух, который ему удалось насадить в ложах. Это его тревожило. Он выяснил, что Месмер, изгнанный из Вены за шарлатанство (как он и предвидел), теперь священнодействовал в Париже. Туда-то Себастьян и отправился в сопровождении нового слуги, Ульриха, нанятого в Лейпциге, поскольку Франц, разумеется, был занят другими делами. Оказавшись на месте, он осведомился у маркизы д'Юрфе, не знает ли она, где Месмер демонстрирует свои таланты. Та ответила:– У меня. Окажите честь принять мое гостеприимство. Он придет как раз сегодня, после ужина.
В салоне маркизы д'Юрфе собралось человек двадцать гостей, многие из которых нарочно напросились на приглашение, лишь бы посмотреть на кудесника, о котором говорил весь Париж. Себастьян узнал от хозяйки дома, что тут присутствует некая молодая женщина, жалующаяся на нестерпимые боли, и мужчина, удрученный стойкой бессонницей; оба надеялись воспользоваться чудесным лечением венского чародея. Наконец лакеи объявили о прибытии господина Месмера, и Себастьян увидел своего давнего ночного посетителя, вырядившегося самым странным образом: на нем был остроконечный колпак и длинная хламида черного шелка, расшитая каббалистическими знаками. Вылитый халдейский маг.Цепкий взгляд медиума тотчас же приметил Себастьяна и впился в него. Себастьян кивнул, и Месмер приблизился:– Граф, вы ли это? Я до сих пор храню воспоминание о нашей первой встрече и о вашем приеме. Рад снова видеть вас и продемонстрировать вам наконец достоинства животного магнетизма.Себастьян ответил легким поклоном. Подошел лакей и спросил у Месмера, что тот желает пить.– Ничего, – ответил тот. – Я принес питье с собой.И он достал из складок своего одеяния хрустальную фляжку с какой-то бесцветной и, по-видимому, очень чистой жидкостью. Вода? Или алкоголь? Однако бледность целителя не склоняла к мысли, что он к нему пристрастен.После недолгого обмена репликами и любезностями перешли к делу. Месмер приблизился к больной. Молодая женщина, лежавшая в шезлонге, покорно протянула ему руку.– Что вас мучает, сударыня?– Боли… Вот тут, – ответила та, очертив неопределенную область от желудка до паха.– Постоянные?– Нет, то накатит, то отпустит, сама не знаю почему. Сильнее всего по вечерам…– Сейчас болит?– Да, похоже, начинается…– Хорошо, – сказал Месмер.И обратился к маркизе д'Юрфе:– Можно попросить, чтобы сюда принесли ушат с теплой водой?Маркиза, готовая к любым причудам, лишь бы они развлекли ее гостей, ответила утвердительно, и через несколько минут, ко всеобщему удивлению, лакей принес требуемый предмет.– Поставьте на пол, пожалуйста, прямо перед этой дамой, – сказал Месмер, указав на больную. Затем достал из кармана своего платья большой кусок металла, очевидно магнит, бросил его в ушат и помешал воду палочкой.– Мадам, соблаговолите разуться и снять чулки, чтобы вы могли погрузить ноги в намагниченную воду. Это подготовит вас к лечению.Дама принялась было возмущаться, но Месмер возразил, что это необходимо для лечения. Так что она подчинилась и опустила ноги в лохань. Все с любопытством следили за приготовлениями. Месмер сел на стул перед пациенткой и достал из кармана цепочку, на конце которой висел большой карбункул. Так в то время назывался гранат. Считалось, что карбункул обладает магическими свойствами. (Прим. автора.)

– Чтобы магнетизм равно распространился между низом и верхом вашего тела, я попрошу вас сосредоточить взгляд на этом карбункуле, чья магнитная сила несравненна.Камень раскачивался на цепочке. Пациентка смотрела на него, словно птица на готовую к броску змею.– Вот, – сказал Месмер мягко, – теперь магнетизм растекается по вашему телу. Чувствуете ласковое тепло, разлившееся по вашим внутренностям?Дама едва заметно кивнула.– Через несколько мгновений вы ощутите его воздействие. Эта благотворная сила уравновесит жидкости в вашем организме и устранит беспорядок, который причиняет боли…Себастьян отметил, что монотонный и успокаивающий голос Месмера, звучащий в почти благоговейной тишине, навевает сон.– Чувствуете ли вы теперь гармонию, воцарившуюся в вас? Вы расслабляетесь, ваши боли рассеиваются. Скоро вы их забудете, они исчезнут, не оставив даже воспоминания… Только не сводите взгляда с карбункула, он поддержит в вас равновесие…И так почти час. Гости под воздействием монотонных увещеваний мага сами чуть не впали в оцепенение. Взгляд молодой женщины стал до странности неподвижным. Казалось, что она не видит ничего, кроме карбункула.– Ну вот. Скажите нам теперь, как вы себя чувствуете?– Хорошо… Я чувствую себя совсем хорошо, – ответила та, и прелестная улыбка осветила наконец ее лицо.Месмер кивнул. Среди внезапно очнувшихся гостей пробежал шепот. Маркиза д'Юрфе лишилась дара речи. Маг обвел свидетелей чудесного исцеления удовлетворенным взглядом и позволил пациентке надеть чулки и башмачки, что та сделала с воодушевлением, весьма отличавшимся от ее недавнего настроя.Перешли к другому больному.Опять ножная ванна, карбункул, монотонная речь в сочетании с вращательными движениями палочки. Самое необычайное состояло в том, что к концу сеанса человек, страдавший от ужасной бессонницы, и впрямь заснул в своем кресле. Слышно было, как он храпит.Он не проснулся даже от поднявшегося вокруг восторженного гомона, где изобиловали слова «чудо», «тайное знание», «сила животного флюида» и тому подобные. Было около одиннадцати часов вечера. Себастьян рассудил, что достаточно узнал о фокусах Месмера. И откланялся, поблагодарив маркизу.«Какой же секрет открыл Месмер?» – подумал он, когда Ульрих закрывал за ним дверь особняка Ноайлей. Ведь был же тут какой-то секрет. Этому отъявленному мистификатору и впрямь удалось открыть нечто, чем воспользовался Калиостро. Что наверняка укрепит успех сицилийца.Себастьян лег в озабоченном настроении.Но перед тем, как заснуть, решил, что секрет фокуса наверняка в ритмичном покачивании карбункула.Да, именно оно притягивало внимание и замедляло работу мозга.Он решил поэкспериментировать. 45. ГАДЮКА И БОГАДЕЛЬНЯ На следующий день Себастьян направился в гостиницу «Луидор» на Мясницкой улице, где обосновалась ложа Благотворения, прежде носившая имя святого Фомы. Обычное ежемесячное заседание должно было состояться в три часа пополудни, но Себастьян явился около двух часов, в надежде встретить там великого магистра Луи де Сен-Мартена, который чаще всего прибывал загодя, чтобы подготовить зал.Калиостро представлялся Сен-Жермену весьма опасным типом, поскольку толкал масонство к балаганному шарлатанству. Предостережения, отправленного в Сен-Лазар, оказалось явно недостаточно, чтобы оградить братство от его происков; требовалось предупредить и остальные ложи, в том числе эту.Себастьян в задумчивости сидел за столом, когда в зал вошел один из его друзей-тамплиеров, вполне достойный доверия, Бурре де Корберон. Будучи послом Франции в Санкт-Петербурге на протяжении трех лет, он часто наведывался в Париж и передавал Себастьяну какой-нибудь подарок от того или иного братьев Орловых или от князя Барятинского.– Мой дорогой друг, я предчувствовал, что встречу вас здесь, – заявил дипломат, едва заметив Себастьяна. – В конце концов я поверю в общение душ на расстоянии, – добавил он шутливо, усаживаясь напротив него.Корберон был скептиком. Мир забавлял его, поскольку он рассматривал его с сатирической точки зрения. Казалось, он был открыт любым идеям, но не примыкал ни к одной.– Как там в России? – спросил Себастьян.– Скучают по вам. Все меня только и спрашивают, не знаю ли я, когда вы вернетесь. Вы в такой милости при тамошнем дворе, что это у многих вызывает зависть.Себастьян подозревал, что послу известно о его участии в ночном перевороте, но от замечаний воздержался.– Граф Елагин, – продолжил Корберон, – который, как вы знаете, возглавляет русских масонов, говорит, что ему не терпится услышать ваше мнение о европейских собратьях.– Удивляюсь, как это Святейший синод еще не велел его убить, – заметил Себастьян. – Скажите, а верно ли, что в Санкт-Петербурге, как я слышал, недавно обосновались шведские ложи?– Да, и это дает вам повод к осторожности. Наши шведские друзья замечательно организованы, и русское масонство под их влиянием становится настоящим тайным обществом, что беспокоит императрицу. Беспокоит тем более, что новый великий магистр, князь Кулакин, дружен с великим князем Павлом, а тот враждебно настроен к своей матери.– В общем, она косо смотрит на масонов.– Это еще мягко сказано. Она считает их солдатами под командой иностранного принца Карла Судерманского, брата короля Швеции.– А пруссаки?– Они тоже ввязались в драку, что должно безумно забавлять вашего друга Фридриха.– Граф, этот король вовсе не из числа моих друзей, – возразил Себастьян. – Дружеские чувства он питает только к собакам.– Кроме того, – продолжил Корберон, – Екатерина добилась признания своей власти от всех, кто ее окружает, и даже от тех, кто далек от нее, но только не от собственного сына. Однако ее былое воодушевление французскими идеями изрядно поостыло…Тут явился Сен-Мартен и, завидев обоих собратьев, подошел поздороваться с ними.– Магистр, – сказал Себастьян, – я хотел бы поделиться с вами одной заботой, которая касается всех нас.Сен-Мартен снял шляпу и сел.– Ну так вот, – продолжил Себастьян, – я узнал, что Калиостро собирается основать новый масонский ритуал, который называет египетским. Я не знаю, что сие означает, но задаюсь вопросом, согласуется ли эта затея с уставом нашей ложи.– Я наслышан об этом, – ответил Сен-Мартен. – Вы правы, никоим образом не согласуется. Допустима принадлежность к нескольким ложам одного толка, но не введение нового ритуала, если принадлежишь к другому. Для вашего сведения: Калиостро именует себя верховным магистром этого свежеиспеченного ритуала и велит величать себя Великим Коптом. Кроме того, он хочет сделать магистром и свою жену, или сожительницу, не знаю, кто она ему, под именем царицы Савской…Корберон расхохотался, Сен-Мартен криво усмехнулся.– … А принимая новых адептов, делает это во имя Гелиоса, Мене и Тетраграмматона. Все эти сумасбродства порочат нас, – завершил он. – Если Калиостро явится сюда, он не будет принят.– Расскажите-ка мне об этом человеке, – попросил Корберон.– Наш брат Сен-Жермен знает его лучше, чем я, – сказал Сен-Мартен. – Они встречались в Гааге.Себастьян для начала набросал портрет Калиостро.– Он ведет подозрительные речи. Утверждает, что превращает свинец в золото, а это явный обман. Приписывает себе сверхъестественные способности, например общение с душами умерших. Его учение кажется мне бессвязным. Еще он утверждает, что может возрождать тело и дух посредством таинственного лечения, основанного на посте, кровопусканиях и поглощении каких-то неведомых снадобий, что, на мой взгляд, способно скорее свести человека в могилу, нежели позволить ему прожить пять тысяч пятьсот пятьдесят восемь лет…– Ничуть не меньше?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51