Он удивился тому, какими холодными оказались капельки воды на его коже.
Бывший префект заставил себя не отходить от стоящей на рельсах рычащей машины, напоминавшей огромное металлическое чудовище. Ему не нравился этот механический монстр, как не нравилась сама идея создания человеком аппарата, способного передвигаться самостоятельно, без помощи какой-либо тягловой силы. Впрочем, Полома понимал, что придется привыкнуть к этому жутковатому механизму. Мэддин Кевлерен намерен построить в Кидане дорогу для паровых экипажей.
Так каких же людей он ведет в свою страну?..
Слишком поздно задавать подобные вопросы, сказал себе Мальвара.
Странно, машина остается неподвижной; Прежде Полома видел паровые экипажи лишь издали, хотя знал о них достаточно много, чтобы понимать принцип действия механизма. Сейчас экипаж не сдвинулся с места ни на шаг. Должен ли он кому-нибудь сказать об этом? Не взорвется ли сейчас машина?
Тут кто-то, находящийся позади аппарата, крикнул: «Пара почти достаточно!»
Достаточно – для чего? Машина все равно не сдвинулась с места. Колонисты продолжали садиться в вагоны, прицепленные один за другим к фырчащему монстру. Поломе пассажиры в большинстве своем не понравились. Это были не торговцы, которых он посоветовал Мэддину взять в экспедицию, а ремесленники, фермеры, чернорабочие. Неряшливо одетые, с грязными лицами, пахнущие потом… такое впечатление, что их только что выпустили из тюрьмы. Мальвара без особой радости подумал о том, что ему придется разделить с ними путешествие на корабле до Новой Земли.
Тут он не удержался и негодующе фыркнул. «Новая Земля» – это их выражение. Для него это была старая земля, родная земля… Вот империя – со всеми ее Кевлеренами, паровыми экипажами и необоснованным высокомерием – была «новой землей», и ему она совсем не нравилась.

«и я приведу все это с собой, – напомнил себе Полома. – Какую цену придется заплатить Кидану за свободу!..»
Мэддин Кевлерен попросил его прийти на станцию и посмотреть на будущих колонистов. Возможно, предположил Мальвара, принц не хотел, чтобы у него сложилось неверное впечатление о количестве людей, которых Лерена выбрала для предстоящей экспедиции. То, что он увидел, не внушало доверия, но лучше выяснить все сейчас, чем потом, когда они прибудут на место. Полома надеялся лишь на то, что солдаты, которые отправляются в экспедицию, окажутся более благонадежными. Вряд ли его политические враги и их ривальдийские приспешники сложат оружие, когда в Кидан прибудут хамилайцы.
– Отбросы империи, – раздался за спиной у Поломы чей-то голос.
Бывший префект обернулся и увидел Нетаргера Акскевлерена. Он не был лично знаком с этим человеком, но за время пребывания при дворе Лерены постарался узнать имена всех влиятельных людей. А Нетаргер обладал в империи значительным весом.
Полома даже не пытался скрыть удивления.
– А где же герцогиня, ваша госпожа?
– Возится со своими птицами.
– Вы пришли сюда по ее повелению?
– Сколько человек ее величество отправляет в Новую Землю? – спросил Нетаргер, оставив без внимания вопрос Поломы.
– Сотни, – ответил Полома.
– Даже так? Что ж, пожалуй, это немного очистит наши тюрьмы.
Мальвара внимательно посмотрел на Нетаргера. Раньше бывший префект никогда не испытывал беспокойства по поводу подобных вопросов. До него только сейчас дошло, что он еще не видел так близко кого-либо из Избранных, кроме Кадберна. Похоже, высокопоставленные Акскевлерены обладали способностью оставаться как бы невидимыми. Стоило внимательно всмотреться, как они словно по мановению волшебной палочки приобретали сходство со своим господином или госпожой. Что касается Нетаргера, то он, подобно Юнаре, был темноволос и светлокож, однако сейчас, когда рядом госпожи рядом не было, Полома разглядел, что у Избранного сестры императрицы крючковатый нос, слегка кривой рот и изрытые оспинами щеки.
– Почему вы пришли сюда, Нетаргер Акскевлерен?
– Я подумал, что вам понадобятся хорошие офицеры с сильной волей, чтобы контролировать этот сброд, когда вы прибудете в Новую Землю, – ответил Нетаргер.
– Вы когда-нибудь ухаживали за птицами госпожи Юнары? – внезапно спросил Полома.
Брови Нетаргера поползли на лоб.
– Что вы имеете в виду?..
– Я просто хотел узнать, умеете ли вы отвечать на вопросы.
Полома обрадовался, заметив улыбку на лице Избранного. Она была мимолетной и едва заметной, но ссыльный префект научился распознавать даже малейшие выражения эмоций своих собеседников – удовольствие, неодобрение, насмешку.
– Меня попросили доставить вам послание, – сказал Нетаргер.
– От герцогини, – скорее утвердительно, чем вопросительно произнес Мальвара.
– Мы не должны разговаривать здесь. Слишком много посторонних ушей.
– Пожалуй, будет неправильно, если кто-нибудь увидит меня с вами. Особенно после того, что ваша госпожа пыталась сделать с Генералом Третьим Принцем Мэддином Кевлереном. – Мальвара показал Нетаргеру свою забинтованную руку и добавил: – Или после того, что она попыталась сделать со мной.
– Уверяю вас, в планы герцогини не входило намерение причинить вам вред.
– Мне от этого нисколько не легче. Нетаргер попытался улыбнуться вновь.
– Герцогиня Юнара хорошо относится к вам… Полома промолчал. Нетаргер заметил, что взгляд бывшего префекта устремлен куда-то в пространство.
– Повторяю, ее высочество хочет вам только добра…
– Думаю, вам пора уйти, – холодно произнес Мальвара и едва заметно кивнул.
Нетаргер оглянулся через плечо. Шагах в двадцати от него стоял Кадберн Акскевлерен. Двое Избранных пристально посмотрели друг на друга.
– Думаю, вам пора уйти, – повторил Полома.
– Да, – медленно ответил Нетаргер. – Пожалуй, вы правы.
Он кивнул, бросил еще один взгляд на Кадберна и покинул платформу.
Приблизившись к Поломе, Кадберн широко улыбнулся.
– Мне всегда хотелось понаблюдать за тем, как Избранные общаются друг с другом в отсутствие Кевлеренов, – сказал Мальвара.
– Разговоры с врагом – очень опасная игра, – непринужденно ответил Кадберн.
– Он подошел ко мне без приглашения, – спокойно произнес Полома.
– Что ему было нужно?
– Наш разговор был кратким. Нас перебили.
– Жаль.
– Возможно, вам следовало какое-то время постоять в сторонке, – сказал Полома. – Если мне доверяют леди Селфорд и его высочество, значит, вы тоже можете относиться ко мне вполне открыто.
– Как раз потому, что вам доверяют леди Селфорд и его высочество, я не могу себе этого позволить, – продолжая улыбаться, ответил Кадберн.

ГЛАВА 6

В последнее время Китайру все чаще и чаще охватывали сомнения, за что она постоянно ругала себя.
Гэлис вопросительно посмотрела на подругу.
– Что-нибудь не так?
Китайра отрицательно покачала головой и постаралась изобразить беспечную улыбку. Однако на самом деле ей очень хотелось развернуться и со всех ног побежать домой.
Увы, она зашла слишком далеко. Перед ней стоит задача, которую непременно нужно выполнить.
Несколько дней назад канцлер Майком дал понять Китайре, что от нее ожидают посещения премьеры новой пьесы Кэшел Грейтейн «Эмбер спускается с гор». Девушка даже убедила себя в том, что ей самой хочется побывать на премьере, причем до такой степени, что утром она потратила непозволительно крупную сумму на покупку нового платья. У них с Гэлис было не слишком много денег, но грамматист хотела покрасоваться перед возлюбленной. А ярко-алое платье, сшитое из тончайшей ткани, самым выгодным образом подчеркивало достоинства ее фигуры, что должно было произвести на Гэлис нужное впечатление. Кроме того, подумала Китайра, какая им теперь польза от денег? В тех краях, куда они отправляются, деньги ни к чему.
Платье действительно произвело впечатление на стратега, от чего Китайра пришла в смущение и невольно покраснела. Девушки под руку вышли из своих университетских апартаментов и совершили замечательную прогулку в паланкине вдоль городских стен – это тоже стоило немалых денег, но вид Омеральта, спокойно дремлющего под звездным небом, того стоил.
Затем они прибыли в Зал Сказаний с его чрезмерно богатым убранством, и на Китайру вновь нахлынула волна сомнений. Зачем ее сюда пригласили? Она, обычный ученый незнатного происхождения с достаточно скромными магическими способностями, оказалась в шикарном театре, на торжественной премьере новой пьесы самого знаменитого драматурга империи…
Император Ричер, помимо создания университета, построил в непосредственной близости от своего дворца Зал Сказаний, официально признав тем самым популярность и значимость театрального искусства. До этого незамысловатые постановки обычно показывались на рынках, постоялых дворах и в тавернах. Герои таких пьес разговаривали простым языком чернорабочих и фермеров, ремесленников и солдат, прачек и кухарок. Там не встречались свойственные благородному сословию слова непонятного и чужеземного происхождения, принесенные Кевлеренами из их родных мест. Надо сказать, что Кевлерены использовали слова так же, как другие обращались с лодкой, мечом или плугом: это были их «орудия труда».
Создав театр, Ричер помог правителям взять его под свой контроль; в Зале Сказаний на протяжении многих лет ставились одни и те же пьесы, написанные тяжеловесным слогом, таким же вычурно-показным, как и само здание. Новые драматические произведения, сочинявшиеся на заказ, были не более чем льстивыми картинками из жизни Кевлеренов. В конечном итоге театр превратился в место, куда члены правящей фамилии приходили погреться в лучах собственной славы и насладиться низкопоклонством придворных и их приспешников.
Китайра знала, что «Эмбер спускается с гор» – именно такая пьеса; одно из многих бездарных сочинений, где повествуется о том, как первый Кевлерен спустился с гор и приступил к завоеванию континента. Особого желания смотреть постановку девушка не испытывала. Сейчас ей больше всего на свете хотелось надеть обычную повседневную одежду и зайти вместе со своей возлюбленной в таверну, где дают какое-нибудь старомодное представление с непристойными репликами и веселой зажигательной музыкой. Они с Гэлис крайне далеки от жизни королевского двора, они – всего лишь бедные ученые, этакие невинные овечки…
Нет, напомнила себе девушка. Не совсем невинные – по крайней мере она себя таковой не считает.
Кроме того, Китайру смущало, что пьеса имеет политический характер, а политику она терпеть не могла.
Они стояли на лестнице, ведущей ко входу в театр, а толпа двигалась вокруг них подобно шумной реке.
– Мы мешаем людям пройти, – сказала Гэлис. Китайра горестно вздохнула. Делать нечего. Надо идти.
– Да. Надо идти, – сказала она вслух.
В фойе – огромном помещении с позолоченными колоннами и вычурной лепниной потолка – девушки затерялись среди Кевлеренов незнатного происхождения, Акскевлеренов, чиновников и военных в парадной форме. На гостях красовались одеяния всевозможных расцветок, а также ожерелья, кольца и броши, которые – Китайра не сомневалась – представляли собой немалую часть богатства империи. Это было красочное зрелище, и грамматист попыталась заставить себя любоваться им, но никакого удовольствия не получила, чувствуя себя очень неуютно; девушке казалось, что в любой момент ее вышвырнут отсюда как нахальную самозванку. В отличие от нее Гэлис не переставала радостно улыбаться с той минуты, как только вошла в фойе. Она постоянно оглядывалась по сторонам, с любопытством рассматривая и зал, и находящихся в нем людей.
– Я даже представить себе не могла, что здесь так красиво! – громко воскликнула она, желая, чтобы Китайра услышала ее среди многоголосого хора. – А ты – самая прекрасная женщина из всех, кто здесь присутствует!..
Несмотря на охватившее ее чувство неловкости, Китайра не могла удержаться от смеха. Она указала на лестницу в дальнем конце фойе, которую охраняли королевские стражники.
– Нам нужно туда. У меня приготовлен сюрприз.
Гэлис вопросительно взглянула на подругу, но ничего не сказала.
Когда девушки подошли к лестнице, навстречу им вышла крупная женщина в роскошном наряде, что-то сказала стражникам, и те расступились, пропуская посетительниц.
Наверху стояли еще двое гвардейцев, которые при появлении девушек молча отошли в сторону. Подруги оказались в помещении, которое было лишь ненамного меньше, чем фойе внизу, и которое заполняло такое же количество людей, одетых еще более роскошно. Среди гостей сновали слуги с подносами, уставленными яствами и напитками.
– Это же аудиенц-зал императрицы!.. – удивленно воскликнула Гэлис. – Китайра, что мы здесь делаем?
– У меня для тебя сюрприз… – начала было грамматист, и тут неожиданно перед девушками возник канцлер университета.
– А, Китайра Альбин, – произнес он глубоким голосом, от которого у Китайры по спине побежали мурашки. – Вы пришли с некоторым опозданием. Надеюсь, что она все-таки вас простит!..
Китайра почувствовала, как Гэлис напряглась, и легонько дернула подругу за руку. Хотя стратегу никогда не приходилось выслушивать придирки канцлера, она уже ненавидела его за такое высокомерное отношение к Китайре.
Врач по образованию, администратор и чиновник Малус Майком был невысок и худощав; говорили, что он обладает самым острым умом во всей империи. У него были густые волосы и мелкие черты лица. Майком напоминал Китайре крупного хорька и по своему характеру действительно был похож на это малопочтенное животное. Однако он играл весьма существенную роль в планах грамматиста на будущее, не говоря уже о планах самой императрицы.
У канцлера Майкома была одна – и, насколько было известно Китайре, единственная – слабость: он с невероятным почтением смотрел на все, что имело хотя бы малейшее отношение к Кевлеренам. Порой девушка думала, что безразличие канцлера к окружающим проистекает от осознания того, что они презирают его за столь подобострастное отношение к императрице и ее ближайшим родственникам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58