Она стояла теперь выпрямившись, лицом к этому черному кошмару и чувствовала острую боль и поднимавшуюся в ней холодную ярость.– Ты не должна приходить сюда, – раздался голос Алекса совсем рядом с ней. – Неужели еще не достаточно? Ты была уже сегодня на одних похоронах.– Мне надо смотреть на это. – Кэтлин не желала отводить глаз от черных полей. – Ты прав, это похоже на смерть… моего ребенка. Никто не имел права совершить такое.– Должно быть, мы живем в отвратительном мире.– Я никогда не думала так. – Кэтлин покачала головой. – Я всегда считала, что мы можем защитить наш мир от всего плохого, но, очевидно, заблуждалась.Алекс шагнул к ней.– Кэтлин, это еще не конец… – Он протянул руку.– Не касайся меня.Его рука упала.– О’кей, я понял.– Нет, ты не понял.Он думал, что она будет упрекать его за жестокость, но Кэтлин не собиралась никого обвинять, кроме себя. Она просто не хотела, чтобы он снова воздвиг защитный барьер между ней и ее болью. Она не хотела расставаться с этой болью, поддерживающей ее решимость бороться до конца.– Ты можешь понять, что я чувствую, глядя на все это? Раньше я хотела лишь вернуть Джонатану Танцующий Ветер, но теперь… Тот, кто это сделал, должен быть наказан. И я добьюсь этого.– Ты же говорила мне однажды, что не приемлешь месть.– Да, и ты сказал, что это потому, что никто еще не причинял мне по-настоящему зла. Скажи мне теперь, Алекс, разве всего этого мало?– Достаточно, – сказал он. – И что дальше?– Мы возвращаемся в Стамбул. Ты думал, я сдамся? Что еще я могу сделать? Меня всегда мучило то, что моя мать позволила отцу разорить Вазаро. – Она судорожно рассмеялась. – Теперь я сама довершила его разрушение. Надо было предупредить Джонатана. Всего один телефонный звонок – и ничего этого бы не было. Как я могла быть такой беспечной… – Ее голос сломался.– Это не твой провал, а мой. – Глаза Алекса странно блестели на его бледном лице. – Я допустил столько ошибок. Ты не должна больше ни в чем участвовать. Я не хочу, чтобы ты подвергалась еще большей опасности.– Стало быть, я должна оставить все как есть? Сидеть здесь и смотреть на эти поля? Моя мать мертва. Вазаро мертво, духи, в которые я вложила часть своей души, уже никогда не будут созданы…– Смерть Катрин невозможно исправить, но остальное…– Что? Может быть, ты думаешь, для моих духов подойдут цветы, купленные в других усадьбах? Но это будет пустая работа. Духи называются «Вазаро», и цветы для них должны быть выращены здесь, на этой земле. Посмотри на эти поля, Алекс. На них будто сбросили водородную бомбу.– Жак говорил, что удалось срезать черенки от многих растений. Позволь мне заняться этой работой. Я обещаю, что мы…– Нет!Она не могла больше говорить об этом и, развернувшись, стала спускаться к дороге, где стояла машина. Смутно она понимала, что его не отпускает чувство вины и боль поражения. Но она отказывалась думать о его боли, воздвигая вокруг себя ледяную стену.Кэтлин услышала позади себя торопливые шаги.– Ты победила, черт побери! – Он схватил ее за руку и повернул лицом к себе. – Я хочу показать тебе кое-что. В «Никоне» Питера сохранилась пленка. Ее проявили и отпечатали снимки. – Он вытащил фотографию из внутреннего кармана. – Смотри, этот маленький приземистый человек, работающий в поле, – Антонио Феррацо. Запомни его лицо. Он убил твою мать и Питера. Он убил бы и тебя, если бы ему представился случай.Кэтлин всмотрелась. Человек на фотографии улыбался, а ведь он был снят всего за день до того ужаса и опустошения, которое было учинено в Вазаро под его командованием. Алекс протянул ей другой снимок.– А это Ледфорд.Она уставилась на снимок с загнутыми помятыми краями. Перед ней было довольно заурядное лицо, полнокровное и румяное.– Но… они оба выглядят так обычно. – Она убрала фотографии в сумочку. – Не беспокойся, я запомню их.– Получше запомни.– А что с Краковым?– Я звонил Гольдбауму и просил удвоить наблюдение за ним. – Он шел с ней рядом, лицо его приняло напряженно-сосредоточенное выражение, которое было ей так хорошо знакомо. – Сегодня же мы покинем Ниццу. Я нанял небольшой частный самолет, который приземлится в окрестностях Стамбула, вдали от официального аэродрома. Мы возьмем такси и доедем до крытого базара, где я оставлю тебя на время с Кемалем, а сам отправлюсь разведать обстановку вокруг дома. Может быть, они уже установили за ним наблюдение и нам придется поискать другое убежище.Она одобрительно кивнула.– А сейчас мы заедем в деревню и скажем Жаку, какие меры безопасности следует предпринять. – Он встретился с ней взглядом, открывая дверцу машины. – Боже, что я делаю. Кэтлин, передумай, пока не поздно. Я могу отправить тебя к Андреасу, он сумеет обеспечить твою безопасность. Тебе не надо возвращаться в Стамбул.Она ничего не ответила, садясь в машину. Выругавшись себе под нос, он захлопнул дверцу.– Это Феррацо. Звоню из отеля «Диван» в Стамбуле.– Меня не волнует, где ты. Где Каразов и женщина из Вазаро? – спросил Ледфорд.– Я не нашел их. Весь день я провел в аэропорту, но их не было.– Ты думаешь, что Каразов настолько глуп, чтобы лететь обычным рейсом? Чтобы ты мог схватить их прямо у трапа самолета?– Но я не мог возвращаться в Вазаро. Это рискованно. Там все кишит полицейскими и Интерполом.Брайэн вздохнул.– Я начинаю разочаровываться в тебе, Феррацо.– Но ведь ты сам упустил их, – защищался Феррацо. – Тебе стоило лишь приказать мне взять обоих в Версале.– Нет! Не смей трогать Каразова. Женщина – вот твоя цель, ты, идиот. Если ты, конечно, сможешь управиться с ней.– Я уже управился с целым Вазаро. Разве не так? – Тон Феррацо стал более уверенным. – А этих двоих надо еще найти.– Да, это будет нелегко. Джипси говорит, что Каразов ушел в глубокое подполье, даже ему не удалось определить его местонахождение в Стамбуле. – Он помолчал, размышляя. Как бы то ни было, но Алекс должен будет попытаться выйти на него, Ледфорда. – Каразов знает о доме на улице Оружейников.– В таком случае надо встречать его там.– Через три недели я приеду в Стамбул. – Голос Ледфорда был мягким, как шелк. – Женщина к этому времени должна исчезнуть. Второй твоей ошибки я не потерплю.Не дожидаясь ответа, Ледфорд положил трубку. Итак, Каразов лег на дно. Этого следовало ожидать. Он понял наконец, с каким серьезным противником имеет дело, понял, что он, Ледфорд, не прощает измены и не позволит какой-то женщине встать между ними в их поединке.– Почему ты не хочешь убить Каразова, раз он знает о доме?Ледфорд повернулся лицом к Кракову, сидевшему в кресле посреди комнаты.– Он не заявит в Интерпол, не волнуйся. У меня с ним свои дела.– Я должен быть уверен, что меня это не коснется. – Краков поднялся. – Я собираюсь дать еще одну пресс-конференцию, о дне которой объявят сегодня после полудня. Это будет последний раз, когда мы с тобой можем встретиться перед отъездом в Стамбул. Думаю, что даже телефонные звонки будут небезопасны. Когда все это закончится, я должен быть…– … чист, как горный воздух, – закончил за него Ледфорд, широко ухмыляясь. – Так и будет.– Ты знаешь, что делать?– Завтра надо подстроить телефонный звонок в полицию, содержащий угрозу.– Операция в Стамбуле выполняется точно по нашему плану? Ты следишь за этим?– Разумеется. Каждый выстрел прозвучит точно по твоему расписанию. – Ледфорд дружески улыбнулся ему. – Это и в самом деле замечательный план.– Ты не раскаешься в своих действиях, когда я возьму власть, ты станешь…– Я думаю, тебе пора уходить, – прервал его Ледфорд. Он был уже не в состоянии выносить эти самодовольные разглагольствования. – Мы не имеем права рисковать сейчас, когда так близки к успеху.Краков кивнул.– Я рад, что ты понял необходимость действовать крайне осторожно.Ледфорд с усмешкой наблюдал, как Краков, по-военному расправив плечи, шагает к двери. «Бог ты мой, – думал он, – держится так, будто в него кол вогнали».Краков помедлил у двери.– Дай мне знать, когда окажешься в своей штаб-квартире в Стамбуле, мне нужно будет дать тебе самые последние инструкции.– Непременно.Улыбка не сходила с уст Ледфорда. Этот ублюдок собирается давать ему инструкции? Очевидно, восторги и поклонения, которые он принимал в последнее время, сделали его законченным идиотом. Ледфорду вдруг захотелось слегка подразнить его.– Мне пришла в голову неплохая идея. Что, если мы уберем твою жену тоже?Краков застыл в шоке.– Что?– После того как мы ликвидируем всех, кто нам мешает в Стамбуле…– Хельгу?Как это потрясло его! Ледфорд вынужден был опустить веки, чтобы не выдать радостного блеска в глазах.– Почему нет? Ты мог бы играть роль безутешного вдовца, публика это очень любит.– Я… подумаю об этом.– Подумай при случае. Кстати, я внедрил в Лувр трех своих людей. Убрать одну женщину будет для них не слишком трудно.– Я же сказал, что подумаю об этом, – процедил Краков сквозь стиснутые зубы. – Но не вижу в этом необходимости.– Ты достоин большего. Стоит тебе пожелать – и ты можешь выбрать любую из белокурых длинноногих нимф твоей страны.– Если я и сочту нужным санкционировать смерть Хельги, это произойдет не по такой смехотворной причине, – проговорил Краков с важным достоинством.– Ну конечно.Краков постоянно убеждал себя, что делает все это, руководствуясь патриотическим долгом, а отнюдь не для собственной выгоды. Когда долго лжешь всем вокруг, постепенно и незаметно начинаешь обманывать и самого себя. Брайэн пересек комнату и распахнул дверь перед Краковым.– Все же подумай.– Я дам тебе знать.– Прекрасно.Ледфорд закрыл за ним дверь и довольно потер руки. Он не мог затянуть удавку на шее Кракова, но почему слегка не подергать за нее. Этот упрямый тупица Краков считал его, Ледфорда, ревностным, исполнительным глупцом. Ледфорд рассмеялся. Если бы Краков знал…Пора было приступать к следующему этапу его собственного плана. Ледфорд подошел к телефону и набрал номер пароходной компании «Белая звезда».– Хай, бэби.Челси стремительно вошла в больничную палату, обрушивая огромный букет роз на постель Маризы и целуя ее в лоб. Левая рука Маризы и плечо были в повязке. Вторая пуля, пройдя через тело Масквела, слегка задела одно из ребер. Девочка казалась бледной, с тревогой отметила Челси.– Доктор сказал, что ты хорошо спала сегодня, скоро я смогу забрать тебя отсюда. – Челси опустилась в кресло рядом с постелью. – Репортеры не беспокоили тебя?Мариза покачала головой:– Сиделки не пропускают их.– Великолепно.– Как Кэтлин?– Не слишком хорошо. Двигается как автомат.– Трудно было бы ожидать чего-либо другого. – Мариза с трудом проглотила комок в горле. – Ты была сегодня на похоронах?– Я надеялась, что ты не вспомнишь об этом. – Челси наклонилась и взяла руку Маризы. – Я положила цветы от твоего имени.– А Питер?– Он будет похоронен завтра в Западной Виргинии.Слезы набежали на глаза Маризы.– Он спас мою жизнь, ты знаешь?– Я знаю. Рене все видела с холма и рассказала нам.– Он был моим другом, мама. – Две слезинки скатились по щекам Маризы. – Он был так нежен и добр и… я никогда больше не встречу никого, кто был бы мне так близок и дорог.– Пусть он будет с тобой всегда, никогда не забывай о нем. – Челси сжала руку Маризы. – Я ему безмерно благодарна, он спас самое дорогое для меня.– Джонатан поехал с ним? Челси кивнула.Мариза прикусила нижнюю губу.– Он был таким одиноким. Эта его тетушка, о которой он не мог постоянно заботиться, и больше никого в живых из всей семьи.– Джонатан был ему хорошим другом.– Да… – Мариза вытерла мокрые щеки углом простыни. – Ты собираешься выйти за него замуж?Глаза Челси расширились от изумления.– Что?– За Джонатана. Он хороший, и ты любишь его. Вы собираетесь пожениться?– Боже, что ты болтаешь! Разве я восемнадцатилетняя девочка, которой не терпится стать взрослой? У меня уже есть ты, и мы счастливы вдвоем.– То время, когда мы были только вдвоем, уже закончилось, мама. Не думай обо мне. Выходи за него.– Ты так стремишься избавиться от меня?– Я пытаюсь развязать узел, который ты затянула на своей шее.– Что за нелепое сравнение. – Челси недовольно поморщилась. – Я не нуждаюсь во всем этом фальшивом оперении, меня не интересуют условности. – Она избегала пристального взгляда Маризы. – Ты действительно хочешь продолжать этот бессмысленный разговор?– Да.– Боже, как ты упряма. – В замешательстве Челси водила пальцем, вычерчивая какой-то непонятный рисунок на простыне. – Он должен стать следующим президентом Соединенных Штатов, девочка.– Что из того?– Ты знаешь, что я…– Святые небеса, он сумеет защитить тебя.– Я не желаю говорить об этом.– О’кей. – Мариза помолчала. – Есть более важные вещи, о которых нам надо поговорить.– О чем ты?– Не вмешивайся в это дело. Пусть им занимаются власти.– Разве можно полагаться на официальное правосудие в наши дни? Не думаю, что оно на что-то способно. А ведь я едва не потеряла тебя.– Но я не умерла и верю, что все постепенно наладится.– Феррацо не имеет права на жизнь, равно как и Ледфорд.– Это не наша забота, мама.– Как ты покорна. – Челси прямо встретила ее взгляд. – Послушай, если бы это я лежала в постели? Что бы ты тогда захотела сделать?– Я бы заботилась о тебе.Челси наклонилась и поцеловала ее.– Взгляни правде в глаза. У тебя мои гены, девочка. Ты рождена для борьбы, ты сильная, как и я. – Она встала и взяла букет. – Его надо поставить в воду.– Мама, не делай ничего…– Не волнуйся. Я не воображаю себя Рэмбо. И я не вступлю в игру, пока ты не окажешься дома в Калифорнии. Так что, возможно, Алекс с Кэтлин сумеют раздавить этих ублюдков раньше, чем я доберусь до Стамбула.Мариза покорно склонила голову.– Дай бог, чтобы так случилось.Время уже близилось к полуночи, когда Кемаль с Кэтлин добрались до дома на Босфоре.Алекс стоял в кухне, наблюдая за входной дверью.– Я приготовил кофе, желаете?– Нет, спасибо. – Кэтлин быстро прошла через гостиную в свою комнату. – Я слишком устала. Спокойной ночи.– Она стала совсем другой. – Кемаль беспокойно уставился на дверь, за которой скрылась Кэтлин. – Мне это не нравится.– Полагаешь, я не вижу?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53