– Не желаю лазить ни на какие деревья.Поль мгновенно переменил тон:– Ты устала, бедняжка. Я, идиот, не подумал, как тяжело тебе пришлось в эти два дня. Все, отдыхай, детка, – ласково промурлыкал он. – Пятнадцать минут перерыва, а потом мы снова приступим к работе.– Пятнадцать минут? Я так вымотана, а ты даешь мне… – Челси остановилась, поняв, что говорит в пустоту. Поль уже шел к оператору, сидевшему на подъемнике, а вся остальная часть группы сосредоточилась возле стола с закусками, который Катрин распорядилась накрыть в апельсиновой роще.– Нереида? – Джонатан вопросительно вскинул брови. – Я этого не вижу, у тебя другой образ, более осмысленный.– Скажи это Полю. – Она двинулась через рощу. – Как он еще не догадался меня вообразить матерью-землей Деметрой! – Она подняла подол своего платья и показала босые ноги. – Хожу разутой целый день. Мне кажется, он просто помешался на босых ногах.– Интересная мысль. – Джонатан усмехнулся и взял ее под руку. – Не хочешь ли что-нибудь выпить?– Я хочу уйти подальше и закончить на сегодня со съемками. Он третирует меня, как слабоумную девчонку.– Однако у него получилось несколько замечательных снимков. Особенно мне нравится тот, где ты склонилась над ручейком в прекрасном золотом платье. – Он ласково улыбнулся ей. – Ты проделала фантастическую работу. Я горжусь тобой.Его лицо светилось такой нежностью, что вся ее усталость и раздражение вдруг улетучились.– В самом деле? – Челси усмехнулась. – Эти последние дни прошли как во сне. Здесь, в Вазаро, я как будто попала в волшебную сказку. – Ей с трудом верилось, что всего в нескольких милях отсюда существует реальный мир с его рекламой, супермаркетами, дешевыми газетными листками, готовыми растиражировать новые подробности ее личной жизни, ее и Джонатана. – Мы потеряли сегодня целое утро, мне не удалось прийти к тебе.– Ничего, я смог хотя бы немного позаниматься делами: позвонил в Интерпол, потом мы с Питером подписали несколько контрактов, пришедших по почте.– Оставь на время свои дела, – нежно улыбнулась ему Челси. – Когда еще нам выдастся случай побыть вместе!Улыбка Джонатана погасла.– Какого черта! Мы будем вместе постоянно, когда поженимся.– Нет. Ты же знаешь, я не могу. – Она пристально смотрела на толпу, собравшуюся вокруг стола. – Мне нравится Питер. Он действительно очень приятный человек, как ты и говорил. Он знает о нас?– Я ничего не говорил ему, но он достаточно проницательный человек, и думаю – догадывается. Возможно, он и понял, что я люблю тебя. – Он помолчал, прежде чем добавить: – И что ты любишь меня.– Я никогда не говорила этого, – возразила Челси, ускоряя шаг.– Почему ты так упорно отказываешься от того, чтобы мы были вместе?– Я не отказываюсь. Просто у меня своя жизнь и работа…– Извини, что беспокою, Джонатан, но тебя к телефону. Будет лучше, если ты подойдешь.Они обернулись и увидели спешащего к ним Питера. Джонатан раздраженно нахмурился.– Неужели нельзя было сообщить мне об этом звонке позже?– Но это Дженнингс, он звонит из Канн.– Какого черта ему здесь надо?– Не думаю, что он проделал эту поездку ради удовольствия. – Питер осторожно взглянул на Челси. – Он говорит, что хочет увидеться с тобой у него в отеле завтра после полудня.Челси вздохнула. Вот то, чего она боялась. Счастье не может продолжаться слишком долго.– Думаю, ты обязательно должен пойти.– Но если мне не хочется? – Джонатан поджал губы. – Я вовсе не обязан бежать, едва Дженнингс щелкнет пальцами.– Глупости, – сказала Челси. – Я знаю, кто такой Дженнингс. Это известный сенатор из Южной Каролины, который хлопотал о твоем выдвижении. Разумеется, нужно пойти. – Она твердо встретила его взгляд. – И мы оба понимаем причину его приезда. Он пытается спасти твою политическую репутацию. Должно быть, многие видели те снимки, где мы с тобой вместе на вечере в Версале. Я зря разрешила тебе представлять меня. Я должна была предвидеть…– Твое решение ничего бы не изменило, – сухо заметил Джонатан.Питер в растерянности переводил глаза с одного на другого.– Сказать ему, что я не нашел тебя?– Нет. – Джонатан твердо встретил взгляд Челси. – Скажи, что я буду рад увидеться с ним завтра, мы приедем вместе с миссис Бенедикт.– Нет! – Челси затрясла головой. – Избавь меня от этого.– Почему? Разве в твоем участии в вечере было что-то неприличное, недозволенное?– Нет! Но я считаю, что мне не следует туда идти.– Ты пойдешь, потому что я этого хочу, – мягко, но твердо сказал Джонатан. – А если ты не собираешься этого сделать, то я буду вынужден послать уважаемого сенатора к черту.Он в самом деле мог поступить так. Челси чувствовала его раздражение.– Но что, если там будут репортеры?– Челси, бога ради, ты не должна прятаться. – Он повернулся к Питеру. – Ладно, скажи Дженнингсу, что я встречусь с ним, если там не будет ни одного репортера. – Он снова обернулся к Челси. – О’кей?Питер вздохнул с облегчением.– Хорошо, я скажу ему.Он повернулся и быстро пошел к дому. Челси воинственно расправила плечи.– Ладно, пожалуй, я все-таки залезу на это дерево, раз завтра мы будем заняты с самого полудня. – Она глянула на Джонатана. – Хочешь посмотреть?– Не могу же я пропустить такое зрелище: тебя на дереве. – Улыбка скользнула по его губам. – Я непременно буду рядом.– Твоя мать с Джонатаном собираются завтра в Канны на деловое свидание, – сказал Питер. – А съемочная группа отправится туда уже сегодня вечером. Здесь станет тихо, и Вазаро опять будет только нашим.– Отлично, – улыбнулась Мариза. – Если не считать Катрин, Жака и рабочих.– Ты прекрасно понимаешь, что я имел в виду.– Да, я понимаю. Ты хочешь снова окунуться в свои дневники. – Мариза прислонилась спиной к оливковому дереву, следя глазами за оранжево-золотистыми крыльями бабочки, парящей над багряным ковром фиалок. – Почему эти рукописи столь важны для тебя, Питер? Ты говорил, что Кэтлин хочет расшифровать надпись, а что интересует тебя?Питер захлопнул дневник в коричневом кожаном переплете и посмотрел в лицо Маризе.– Не знаю. Возможно, я испытываю какую-то странную привязанность к людям, писавшим их… нет, это не совсем так… Мне иногда кажется, что все эти события происходят со мной. Это как грезы наяву.Мариза сорвала травинку и поднесла к губам.– И что же это за грезы? Он ничего не ответил.– О Танцующем Ветре?– Не совсем.Она встряхнула головой.– Почему я должна вытягивать из тебя каждое слово?«Зря я заговорил об этом», – подумал он растерянно.Она явно почувствовала беспокойство в его голосе и теперь будет настаивать на объяснении. Он знал, что Мариза больше всего на свете ценила чистоту и ясность в отношениях между людьми, особенно бывшими с ней рядом. Она чувствовала потребность постоянно заботиться о тех, кто был ей дорог.– Я думаю о Парадигне.– О ком?– Не помнишь? О Парадигне, брате царя Трои, о том, кто дал Андросу Танцующий Ветер и помог бежать из Трои накануне ее падения.– О да. Сам он решил остаться и погибнуть от рук врагов.Питер кивнул.– Мне приснился сон об этом.– Что за сон?– Очень странный. Парадигн, сидящий в большом кресле, похожем на трон. Его голова касается резной спинки, глаза закрыты. Он ждет чего-то.– Откуда ты знаешь?– Знаю. – Питер беспомощно пожал плечами. – Я смотрел на него и вдруг почувствовал, что он – это я, потому что ощутил его боль, терпение и ожидание смерти.– Но все это вовсе не похоже на плохой сон. Почему он беспокоит тебя?– Потому что я знаю, он собирается открыть глаза и посмотреть на меня. Какой-то совершенно сумасшедший сон.Мариза отодвинулась от ствола и наклонилась к нему.– Послушай меня. Это приснилось тебе потому, что последние четыре дня ты не отрываясь сидел над дневниками. Ты грезишь легендами. И если тебе снова приснится этот глупый сон, скажи себе, что между тобой и Парадигном нет ничего похожего. Ты не стал бы сидеть и ждать, когда ворвутся греки и убьют тебя. Ты бы бежал вместе с Андросом, или нет… ты бы придумал что-то и спас Трою.Он усмехнулся.– Мне приятно, что ты такого высокого мнения обо мне.– Да. И если сегодня ночью Парадигн снова придет, скажи ему, что он должен спасаться.– Непременно.Мариза всегда руководствовалась здравым смыслом. Он не мог объяснить ей, какие чувства вызывал в нем этот страшный сон, девушка заблуждалась, считая, что они так уж различны. Она видела в Питере то, что хотела видеть – человека, всегда готового к борьбе, не понимая, что ему это совершенно не свойственно. В подобной ситуации он бы принял скорее позицию Парадигна.Кроме того, у них с Парадигном было еще нечто общее, о чем не догадывалась Мариза: они оба страдали тяжелым недугом. Этот старый человек просто не мог бежать или сражаться. Он был калека. «Как и я», – горько подумал Питер.Но вслух он сказал другое:– Ты права, я скоро подскажу ему, как надо вести себя при таких обстоятельствах. – Питер встал и подал руку Маризе. – Пойдем. Поедешь со мной в Грасс. Я уже упаковал посылку для Кэтлин и должен теперь отправить ее.Она кивнула и зашагала рядом с ним.– Минутку. – Он остановился и отошел от нее на несколько шагов. – Если бы ты знала, какое чудное сияние над твоей головой от этих солнечных лучей, пробивающихся сквозь ветви деревьев! – Он снял «Никон», висевший у него на шее, и навел на нее. – Фантастический эффект. Ангел, спустившийся на землю.– Ты уже сделал кучу снимков, – запротестовала Мариза. – И я хочу быть на них такой, какая я в жизни. Я вовсе никакой не ангел.– Я знаю.Подобно матери, Мариза всегда обладала живым чувством реальности. Нет, не ангел. Девушка, прекрасная и желанная, лучезарная, как этот солнечный день.Мариза и Питер остановились посреди поля герани, чтобы поболтать с Жаком.– Ты нанял столько новых людей, – отметила Мариза. – Зачем? Герань уже почти собрана.Жак пожал плечами.– Анис скоро ждет ребенка, ей больше нельзя работать в поле, Пьер собирается в Лион помочь матери в магазине. Пришлось нанять позавчера пару временных рабочих. Но эти долго не задержатся, не очень-то они привыкли пачкать пальцы в земле или жарить спину на солнце.– Почему ты не сказал мне? Я могла бы приходить сюда по утрам. – Она обернулась к Питеру, который уже прицеливался своей камерой, выбрав красивый вид. – Завтра я приду к тебе в студию не утром, а после полудня.– Что? – проговорил он, щелкая камерой и не вслушиваясь в ее слова. – О’кей. Замечательно.– Ты понял меня?– Ты собираешься стать рабыней в полях Элизия, – пошутил он, беря в кадр суровое лицо Жака. – Я тоже могу присоединиться.– Забудь об этом. У тебя есть своя работа. – Мариза смотрела на двух мужчин в самом конце ряда. Жак был прав. Эти двое не могли двигаться размеренно, в лад с другими рабочими. Они больше зубоскалили, чем собирали. Высокий светловолосый парень походил на англичанина и, возможно, подрабатывал на каникулах. Другой был постарше, где-то чуть за тридцать, низенький, коренастый и смуглый. – Думаю, что я одна буду работать лучше, чем эти двое, Жак. Они не слишком-то вспотели.– Я избавлюсь от них. – При взгляде в их сторону губы Жака твердо сжались. – Пусть тогда сами выбирают, когда им потеть и когда отдыхать. Эй! Кембро, ты что, в саду прохлаждаешься? Мы собираем цветы, а не нюхаем их.Светловолосый глянул на Жака и стал двигаться несколько живее.– Ну а ты, Феррацо! – крикнул Жак второму. – Ты хотел работы. Так делай ее.Феррацо поднял голову на Жака и слегка улыбнулся. Он с любопытством оглядел Маризу и Питера и задумчиво опустил глаза вниз на красновато-оранжевые цветы герани.Вечером этого дня Феррацо позвонил Ледфорду в Париж.– Меня, кажется, сняли на пленку сегодня. Этот Масквел, который гостит у них… – выпалил Феррацо, как только Ледфорд снял трубку. – Мне это не нравится.– Что-нибудь подозреваешь?– Нет, он повсюду носится со своим аппаратом и щелкает все подряд.– Значит, можно не беспокоиться, – сказал Ледфорд, медленно откидываясь в кресле. – Это все?Феррацо продолжал воинственно:– Нет, мне не слишком нравится потеть кверху задом на этих полях. Я здесь уже почти неделю и не вижу ничего интересного для нас.– Потерпи еще чуть-чуть. А что делает женщина с тех пор как вернулась?– Ее здесь нет.Ледфорд резко выпрямился в кресле.– Что это значит? Ты соображаешь, что говоришь? Она отбыла из отеля четыре дня назад рейсом на Ниццу.– Но ее нет здесь. Только съемочная группа, и Масквел, и…– Какого черта ты сразу не сказал мне, что ее нет в Вазаро?– Я думал, ты знаешь, – защищался Феррацо. – Ты приказал мне сообщать все, что она делает, но ведь ее здесь нет!Алекс сумел переправить ее в Стамбул, чтобы она была рядом с ним. Он перехватил инициативу, обманув двух людей Ледфорда, да и его самого. Как он, должно быть, теперь смеется над ними. Ледфорд внезапно вновь вспомнил о своем поражении в Квантико, гнев душил его.Он был в ярости и долго не мог обрести способность соображать. Его провели. Как это удалось Алексу? Он получил преимущество в их блестящей игре. Никаких сомнений, Каразов решил спрятаться, уйти в подполье. Джипси не удалось найти его следы в Стамбуле в первые два дня. Как он, Ледфорд, мог позволить себе совершить такую оплошность? Ведь Алекс был уже в его руках, в любой момент он мог приказать Феррацо убить его, и вот как изменилась ситуация. Ледфорд проговорил сквозь стиснутые зубы:– Черт побери твою глупость. Я говорил тебе, что хочу знать все об этой женщине.– Я четко выполнял все твои приказы. Не понимаю, чем ты недоволен. Надо ли мне еще оставаться здесь, в Вазаро?– Что? – Ледфорд попытался взять себя в руки. – Откуда ты звонишь?– Из аптеки в деревне.– Дай мне номер и жди на месте. Я перезвоню.Ледфорд записал номер и опустил трубку.Кэтлин Вазаро. Ледфорд видел ее фото в газетах, поместивших репортаж о вечере в Версале. Но тогда он плохо запомнил ее. У него осталось лишь туманное впечатление о высокой женщине с тонкими чертами лица. До сих пор она была лишь пешкой в их игре, но теперь вдруг стала приобретать значение важной фигуры. Она не испугалась и не стала прятаться после его, Ледфорда, предупреждения. Напротив, агрессивно вступила в игру, сумев обмануть его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53