https://wodolei.ru/catalog/stoleshnicy-dlya-vannoj/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

– Теперь? После вчерашней ночи?
Селеста отвернулась в сторону и сглотнула.
– То, что случилось прошлой ночью, никого не касается.
– Но должно, очень сильно должно касаться Гаррика. А он заперся на целый день у себя в кабинете. И меня это тоже касается, между прочим, особенно если ты забеременеешь.
Селеста споткнулась и едва не упала.
Леди Филберта подхватила ее под руку и тревожно спросила:
– Боже, дорогая, с тобой все в порядке?
– Да, конечно, – глубоко вздохнула Селеста. – Просто я не подумала…
– А теперь подумай. И не говори, что у вас с Гарриком это случилось всего один раз. С первого раза все только и начинается.
– Это было больше, чем один… – начала Селеста. – Но поверьте, что если даже… то я…
– Что?
– Не знаю, но о ребенке я сама сумею позаботиться.
– Выходи за Гаррика, – посоветовала леди Филберта. – Я не хочу, чтобы кто-то из моих внуков был незаконнорожденный.
Они подошли к самому дому, и Селеста, подняв голову, посмотрела на окно кабинета, принадлежавшего Гаррику. Кулаки ее непроизвольно сжимались и разжимались. Леди Филберта оперлась на трость и молча, внимательно наблюдала за Селестой.
Селеста наклонилась, подняла с дорожки пригоршню гравия, выбрала самый крупный камень и запустила его в окно Гаррика. Стекло, зазвенев, рассыпалось вдребезги.
Леди Филберта глубоко вздохнула.
Селеста продолжала бросать камни один за другим, часть из них ударялась о стену, но чаще она попадала, выбивая осколки стекла, торчащие в оконной раме. На секунду остановилась, чтобы смахнуть со щеки слезинку, и бросила новый камень. Наконец, сообразив, что она делает, Селеста уронила на землю оставшиеся у нее камни и принялась удивленно рассматривать собственные руки.
Леди Филберта, взволнованная столь простым и сильным проявлением чувств, протянула Селесте свой носовой платок.
Селеста приняла его с достоинством королевы и вытерла платком глаза, а затем и нос.
– Теперь тебе должно полегчать, – сказала леди Филберта. – Представляю себе Гаррика. Наверняка забился в угол с пистолетом в руке и пытается понять, кто это на него напал. Может быть, помашем ему?
– Извозчики в Париже пользуются одним жестом, который считается крайне неприличным, – ответила Селеста, глядя на леди Филберту горящими глазами. – Но к данной ситуации он подходит как нельзя лучше.
Леди Филберта громко рассмеялась. Ей нравилась эта девочка, черт побери! Она взяла Селесту за руку и повела дальше.
– Гаррик, конечно, привык командовать, – сказала она, – но в данном случае ты и сама отчасти виновата. Мужчины, они такие – дай им палец, всю руку откусят.
Селеста улыбнулась, хотя и не очень любезно.
– Что ты собираешься делать в Париже? – спросила леди Филберта.
– Пока точно не знаю, но надеюсь, что сумею заработать себе на жизнь. А твердо уверена я только в одном – в том, что никогда больше не стану полагаться на мужчин.
– Не думаю, что это мудро – никогда и никому не верить.
– Возможно, вы правы. А так… Что ж, я могу устроиться гувернанткой или преподавательницей иностранных языков. Могу даже стать куртизанкой.
Леди Филберта представила свой предстоящий разговор с Гарриком и мысленно потерла руки.
– Ты, конечно, очень хорошенькая, но ведь сама сказала, что не намерена впредь верить никому из мужчин.
– Это будет деловое соглашение, – ответила Селеста, искоса взглянув на леди Филберту. – В Париже я насмотрелась на такие игры.
Леди Филберта посмотрела на входную дверь, представила себе разговор, который ее ожидает впереди.
– Боюсь, что на самом деле тебе это может не понравиться, – заметила она.
Селеста повела в ответ плечом:
– Почему? Будет мужчина, который снимет для меня роскошные апартаменты, будет покупать мне красивые платья, оплачивать мои счета, но это не значит, что он будет иметь надо мной власть. Наверняка, выбирая его, я не буду думать… – Она запнулась. – А может быть, и буду… Почему это должно меня волновать?
– Некоторых женщин волнует. От отчаяния, я полагаю.
– Наверное, – ответила Селеста, распрямляя спину. – Хорошо. Наверное, это и правда неудачная идея. Пожалуй, я лучше буду готовить молодых жен и новых посланников к жизни среди дипломатов. Ведь, вступая в этот сложный мир, ты должен знать, кому можно верить, а кто продаст тебя за медный грош. Дипломатия не такая простая наука, как вы думаете, миледи.
Леди Филберта была в восторге от того, что именно Селеста покорила сердце Гаррика. Эта девушка была умна, красива и в то же время необыкновенно проста и естественна. А то, что Селеста хотя бы понимает, насколько непросты политические игры, позволит включить ее в семейный бизнес, как в легальный, так и в тайный.
И Гаррик умудрился едва не испортить такую партию! Придется ему помочь.
– Ты, возможно, заметила, что Гаррик хорошо умеет манипулировать другими.
– Отвратительный сорт людей эти манипуляторы, – отозвалась Селеста и постучала в дверь, потому что они с леди Филбертой уже поднялись по лестнице.
Дверь отворил слуга.
Леди Филберта махнула рукой, отсылая его прочь, и сказала Селесте:
– Гаррик всегда и все продумывает наперед и никогда ничего не делает без учета возможных последствий. Но с тобой он потерял управление, начал действовать импульсивно, неумело, и в итоге все запутал.
– Он вел себя просто несносно.
– Несносно. Как ты думаешь, что означает это слово?
Селеста молча посмотрела на леди Филберту.
– Подумай над этим сама, – сказала та.
– Я уезжаю в Париж, – упрямо ответила Селеста.
– Подумай, пока не уехала, – кивнула леди Филберта.
Глава 26
Уставший от сборов, огорченный скорым отъездом Селесты, Милфорд вошел в свой дом. Как жаль, что она уезжает! Поднимаясь в темноте по ступеням, Милфорд подумал о том, не пора ли уехать и ему самому. Он не мог оставаться на службе у человека, которого не уважал, а с недавних пор Гаррик Трокмортон полностью потерял его уважение.
Милфорд взобрался на чердак, снял с себя рубашку и на ощупь бросил ее в корзину с грязным бельем.
«Конечно, мистер Трокмортон имел полное право предпринять меры, чтобы не дать Селесте выйти замуж за Эллери, – размышлял в темноте Милфорд. – Но это не означает, что он должен был соблазнить мою дочь, и я ему об этом скажу. Прямо в лицо скажу!»
Он не стал зажигать свечу. В этом доме Милфорд прожил столько лет, что мог передвигаться по нему с закрытыми глазами. Он точно знал, сколько шагов нужно сделать до таза с водой и сколько – до постели. Он плеснул воды из кувшина, умыл лицо и руки, а затем стянул с себя брюки. Бросил их, как всегда, на спинку стула, подошел к кровати и откинул покрывало.
Кровать была широкой, двуспальной и после смерти Эйми казалась Милфорду непомерно большой и неуютной. Эта кровать часто напоминала ему о жене, о том, как он лежал, обнимая ее за плечи, а Эйми тем временем с жаром говорила о заговоре против их дочери и о том, что она заставит кое-кого поплатиться за это. Сам Милфорд никогда не был склонен к подобным тирадам, но благородный гнев жены заражал и его.
Милфорд скользнул под одеяло и тут же почувствовал в поведении кровати две странности. Во-первых, матрас прогнулся там, где не должен был прогибаться. Во-вторых, кровать пахла сладкими духами и женским телом.
Милфорд просто не знал, что ему и подумать по этому поводу.
И тут до него дошло.
– Что ты здесь делаешь? – Милфорд прекрасно понял, что она здесь делает, но хотел услышать ее собственный ответ.
– Мне показалось, что ты не понимаешь моих намеков, – долетел из темноты голос Эстер, – поэтому я решила прийти и выяснить все на месте. – Она тронула рукой плечо Милфорда и сказала напрямую: – Я хочу спать с тобой.
Но Милфорд не умел переваривать сразу столько информации. Он уцепился за первую мысль и уточнил:
– Каких намеков я не понимаю?
Эстер хихикнула. Кровать под Милфордом заходила ходуном.
– Я не каждому режу сыр сердечком, а хлеб – розочкой.
– А-а-а.
– И ни с кем другим не заигрываю.
– А со мной заигрываешь?
Рука Эстер скользнула по плечу Милфорда, и у него по коже пробежали мурашки.
– Об этом все на свете знают. Кроме тебя одного.
Он перехватил запястье Эстер.
– Хорошо, я тебе верю.
– Я вижу, что ты недоволен тем, что я пришла. Я тебе не нравлюсь? – огорченно спросила Эстер.
– Возможно, – согласился Милфорд. – Но я хотел бы знать твои намерения.
– Я хочу, чтобы мы могли наслаждаться друг другом.
Эти слова Милфорду не понравились, о чем он и дал знать Эстер своим молчанием.
– Я вдова, – снова заговорила Эстер. – Я истосковалась без мужчины. Детей у меня нет и уже никогда не будет, а мне так хочется заботиться о ком-нибудь. Согреть холодной ночью.
– Но это грех, – сказал Милфорд, отодвигая от себя руку Эстер. – Без замужества это грех.
– Замужество? – подскочила Эстер. Простыня свалилась с ее плеч, и теперь, несмотря на темноту, Милфорд мог рассмотреть на фоне окна большую, плотную фигуру Эстер.
Он закрыл глаза. Если он не закроет глаза, он может не устоять перед искушением.
– Замужество – это когда двое клянутся в верности друг другу перед алтарем, – пояснил Милфорд.
– Знаю, я же была замужем. – По тону Эстер легко было догадаться о том, что ее брак оказался неудачным.
– Если хочешь жить со мной, тебе придется выйти замуж еще раз.
Она так долго молчала, что Милфорд не выдержал и открыл глаза. Эстер смотрела на него так, словно не могла поверить своим ушам.
– Значит, ты все-таки хочешь меня, – сказала она наконец.
– Да.
– Но не возьмешь меня, пока мы не обменяемся клятвами?
– Нет.
– Ты чертовски странный мужчина.
Милфорд протянул руку и коснулся кончиками пальцев спины Эстер.
Она застонала и выгнулась, словно кошка. Он убрал руку.
– Я уже сказал.
В темноте раздавалось тяжелое дыхание Эстер.
– А если я дам тебе клятву… нам все равно нужно будет ждать венчания? – спросила она.
– Ждать для чего? – Милфорд недолго раздумывал над этим вопросом, ответ на него дал ему предмет, зашевелившийся у него между ног. – Я думаю, что супружескую жизнь можно начать и не дожидаясь венчания.
Темнота не помешала ему почувствовать, что Эстер улыбается.
– В таком случае, – Эстер медленно закинула свою тяжелую ногу на бедро Милфорда, – начнем, пожалуй.
– Начнем, – согласился Милфорд, обхватывая Эстер одной рукой за шею, а второй – пониже спины. – Будем считать, что мы обменялись клятвами.
И, не дожидаясь ответа, прильнул к губам Эстер, зная, что поладить с такой женщиной, как она, можно только при помощи решительных действий.
* * *
Эллери – уже слегка под мухой – крепче прижал к груди бутылку вина и принялся внимательно отсчитывать двери спален, выходящих в коридор Северной башни. Первая… вторая… третья справа. Он остановился и на всякий случай пересчитал их еще раз. Час был предрассветным, когда трудно сказать, что это – очень поздняя ночь или очень раннее утро. Во всяком случае, Эллери мог не беспокоиться о том, что кто-то может увидеть его сейчас в этом полутемном коридоре. Да, вот она, третья дверь справа… И это точно Северная башня. Селеста дала ему точный адрес, и на этот раз Эллери удалось попасть именно туда, куда он стремился. Большая удача.
Сладкая маленькая Селеста. Прелестная дочка садовника. Кто-то должен с ней поговорить, не так ли? Сказать, что она должна выйти за его дорогого братца, за Гаррика, чтобы сделать его жизнь невыносимой. Черт его знает, отчего Эллери так хотелось превратить жизнь Гаррика в кромешный ад, быть может, он надеялся на то, что хотя бы это сможет немного унять его душевную боль – неожиданную и сильную. Свою жизнь Эллери считал конченой, а помолвку с Патрицией – расторгнутой навсегда.
Но кто привел его к краху? Конечно же, Селеста. И теперь Эллери намеревался отплатить ей той же монетой.
Он подумал о том, что всегда был неудачником, и горько усмехнулся.
Эллери повернул дверную ручку, сделав это настолько тихо, насколько ему позволяло его состояние, и проскользнул в темную спальню. С легким щелчком закрыл за собой дверь. Что-что, а прокрадываться в чужие спальни Эллери умел с ранней юности. Даже в самом пьяном виде. Даже с закрытыми глазами.
Он и сейчас прикрыл ненадолго глаза, а когда вновь открыл их, то они стали различать очертания предметов, находящихся в темной комнате. Диваны, столики, кресла. Эллери озадаченно нахмурился. Это оказалась гостиная, примыкавшая к спальне. Спальня с гостиной? Не слишком ли шикарные апартаменты для скромной дочери садовника?
Эллери неслышно прошел по толстому ковру и заглянул в спальню. Она оказалась большой, с удобными креслами, с камином, в котором догорали тлеющие угли, и с кроватью возле окна. Кровать тоже была большой, с низким бархатным балдахином. В дальнем углу спальни тускло горели сальные свечи, зажженные в медном канделябре.
Эллери быстро окинул все это опытным взглядом, поставил свою бутылку на туалетный столик – в подобных ситуациях лучше, когда у тебя развязаны руки, – и на цыпочках подкрался к кровати. Раздвинул полог, склонился над лежащей в кровати женской фигурой… Внезапно из-под одеяла высунулась рука, схватила Эллери за рубашку и рванула так, что тот потерял равновесие и, беспомощно взмахнув руками, ткнулся лицом в край матраса.
– Что тебе нужно в моей комнате?
Эллери удивленно моргнул, сплевывая прилипшую к языку шерстинку.
Это голос Патриции. Или он ослышался?
Эллери осторожно разлепил веки. Да, это точно Патриция, и, судя по всему, она была вне себя от гнева.
– Ведьма, – сказал Эллери, имея при этом в виду Селесту, направившую его в эту спальню.
– Это я – ведьма? – по-своему истолковала его слова Патриция. – И ты смеешь называть меня ведьмой после всего, что наделал сам?
– Я еще ничего не наделал, – пробормотал он, но эти слова явно не успокоили Патрицию.
На ней была белая ночная рубашка с кружевами, и сквозь тонкую ткань просвечивала золотистая нежная кожа.
– Ты ухаживал за мной. Заставил влюбиться в себя. А сам скрыл от меня, что у тебя есть дочь.
– Я так и сказал Трокмортону, что ребенок погубит все дело, – простонал Эллери.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39


А-П

П-Я