Это ужасно нетактично с моей стороны. Просто вчера вечером я видела, как на вас смотрит Трокмортон, и подумала, что вы ему… очень нравитесь.
«Видела бы она, как Трокмортон смотрел на меня сегодня утром, – подумала Селеста. – Исподлобья, хмуро, и ручкой все время тук-тук-тук…»
– Мне нужно идти…
– Подождите!
В голосе Патриции было столько отчаяния, что Селеста не могла не задержаться.
Патриция сидела, опустив голову, и терзала в пальцах носовой платок. За окнами сеял дождь, а внутри оранжереи повисла звонкая тишина.
Селеста мысленно молила бога поскорее дать ей свободу.
Тут Патриция заговорила – быстро, словно боясь, что ее оборвут на полуслове:
– Пожалуйста, скажите. Вот вами все восхищаются. И Эллери вами восхищается. Научите, как мне вернуть его?
Будь рядом отец, он сказал бы, что Селеста получила сейчас по заслугам. Она посмотрела в заплаканные, покрасневшие глаза Патриции и ответила, запинаясь:
– Я… не знаю…
– Нет! Знаете, знаете! – перебила Патриция, хватая Селесту за руку. – Вы жили в Париже, вы все знаете. Вас все либо обожают, либо ненавидят, как эта змеюка леди Нэпир. Что мне сделать, чтобы стать похожей на вас?
– Ну-у… вам нужно казаться счастливой.
– Казаться счастливой, – повторила Патриция, взяла с дивана свою сумочку и принялась рыться в ней.
– Что вы делаете? – спросила Селеста.
– Ищу свою записную книжку. Запишу туда все, что вы…
– Не ищите, – невольно улыбнулась Селеста. – все. что я вам скажу, очень просто запомнить. Итак, кажитесь счастливой. Улыбайтесь.
– Но мне не хочется…
– Все равно улыбайтесь.
Патриция через силу улыбнулась, растянув губы в полоску.
– Правильно. Помните, что фальшивая улыбка лучше неподдельной угрюмости. Если вы будете улыбаться, все подумают, что у вас все хорошо, и потянутся к вам. Рядом со счастливым человеком каждый чувствует и себя счастливее.
– Но это же лицемерие.
– А разве наше общество не лицемерно насквозь?
Патриция рассмеялась – впервые с тех пор, как Селеста вошла в оранжерею.
– Это и есть ваш секрет?
– Подумайте сами. Разве я делаю еще что-нибудь, чтобы стать привлекательной?
– Вы и без этого привлекательны, – вздохнула Патриция, и улыбка покинула ее лицо.
– Вы тоже. – Селеста снова сделала попытку подняться с дивана. – А теперь возвращайтесь к гостям…
– Погодите. – Патриция снова схватила Селесту за руку и усадила на диван. – Есть еще одна вещь, о которой я хотела спросить. Как мне заставить его обратить на себя внимание уже сегодня?
Детали. Патриции нужны детали, подробности. Очень хорошо.
– Улыбнитесь ему и отвернитесь в сторону. Следите за ним только краем глаза. Двигайтесь плавно, уверенно. Уйдите, и пусть он сам ищет вас. Проходя мимо, словно невзначай, заденьте его грудью.
– Это потрясающе, – едва не задохнулась Патриция. – Это просто… гениально.
Селеста невольно смягчилась.
– Если вы хотите привлечь внимание такого мужчины, как Эллери, – перехитрите его. Граф де Росселин говорил, что любая женщина способна увлечь любого мужчину, если только будет знать, когда и как его раздразнить.
– А граф ничего не говорил о том, как женщине узнать подходящий момент?
– Доверьтесь своему чутью. Потренируйтесь перед зеркалом. Заставьте Эллери добиваться вашей любви.
– Но… я и так люблю его. – Глаза Патриции снова подернулись слезами.
Селеста не могла больше этого видеть. Она дружески потрепала Патрицию по плечу и сказала:
– А вот об этом он знать не должен.
– Я уже говорила ему.
– Вы такая юная, что можете легко влюбиться в кого-нибудь другого. Например, в лорда Тауншенда.
– Я не такая ветреная!
– Но Эллери-то об этом не знает? – улыбнулась Селеста.
– О! – Патриция склонила голову набок и задумалась.
– Сегодня составьте свое расписание танцев таким образом, чтобы после Эллери вашим партнером оказался лорд Тауншенд. Когда закончится первый танец и к вам подойдет лорд Тауншенд, скажите ему: «Ах, где вы были прежде?» Говорите негромко, но так, чтобы Эллери тоже услышал.
– А что сам лорд Тауншенд обо мне подумает?
– Ничего особенного. Решит, что вы флиртуете, и охотно подхватит вашу игру. Все мужчины, пока у них нет лысины и вставных зубов, любят флиртовать.
– Он помогал мне раскачивать качели, – припомнила Патриция.
– Вот видите. Значит, вы ему нравитесь. Эллери обязательно станет следить за вами, а вы во время танца улыбайтесь лорду Тауншенду и делайте вид, что находитесь на седьмом небе от счастья.
– А как это? Я не сумею.
– Сумеете, – ответила Селеста. – Обманите Эллери, посмейтесь над ним, иначе он будет думать, что вы у него в руках.
Патриция опустила голову и грустно спросила:
– Вы в самом деле считаете, что он так думает?
– Да. Поэтому танцуйте, тесно прижавшись к лорду Тауншенду, и поговорите с ним о том, что ему нравится. Например, о его собаках.
– О собаках?
– Он разводит охотничьих спаниелей. Спросите его про них, и он будет болтать с вами без умолку. А когда он подведет вас обратно к Эллери, задержите подольше свою руку в руке лорда Тауншенда.
– А что, если Эллери этого не заметит?
– Заметит, не сомневайтесь. И не только заметит, но и сделает свои, скорее всего, неправильные выводы.
– А он полюбит меня вновь после всего этого?
– Да… непременно полюбит.
«Боже, что я делаю? – подумала Селеста. – Зачем учу эту девочку, как обольстить Эллери, когда сама охочусь за ним?»
Она совсем забыла о том, кто перед ней, и невольно раскрыла сопернице свои секреты.
Впрочем, это не имеет значения. Рассказать Патриции о том, как она должна себя вести – это всего лишь полдела. Большой вопрос, сумеет ли она последовать этим советам. Патриция не обладала ни опытом, ни женской хитростью и при этом слишком сильно желала Эллери. А Эллери… Он желал ее, Селесту. Так что вряд ли проделки Патриции возымеют действие, скорее всего, он просто не обратит на них внимания. Точно так же, как она сама не придает значения ухаживаниям Трокмортона. Его словам. Его поцелуям… его объятиям…
С Трокмортоном она целовалась только потому, что… Да неважно, почему она с ним целовалась! И что значит – целовалась? Просто касалась губами его губ, слышала его горячее дыхание…
Селеста невольно передернулась.
– А теперь мне пора идти…
– Еще минутку, – быстро сказала Патриция, но в голосе ее послышалось скрытое смущение, словно она собиралась заговорить о чем-то важном и в то же время очень трудном. – Я хочу спросить вас еще об одной вещи. Простите, но мне просто не с кем больше поговорить об этом.
«Надо было мне сразу уходить, – с досадой подумала Селеста. – Или хотя бы со второй попытки. В крайнем случае, с третьей».
– Мама пыталась объяснить мне, что такое супружеские обязанности жены, но я, честно говоря, ничего не поняла, – сказала Патриция, глядя Селесте прямо в глаза. – Не могли бы вы просветить меня? Пожалуйста!
«Либо она принимает меня за шлюху, либо просто идиотка», – подумала Селеста, отдергивая руку.
– Простите, но я тоже не знаю, что имела в виду ваша мама. А сама я никогда не знала мужчин.
– Не знали мужчин? – удивленно повторила Патриция. – Это вы в библейском смысле? «Девица, не познавшая мужа»?
– Именно в библейском.
– Но, Селеста, дорогая, я вовсе не хотела вас обидеть. Мне, правда, непонятно то, о чем говорит мне мама, а вы… Я знаю, что вы никогда не были замужем, но вы жили в Париже, и я думала, что там у вас было больше возможностей расширить свой кругозор, чем у нас здесь, в Англии. Вы повидали мир, а я – девушка неотесанная. – Патриция вновь завладела рукой Селесты, и та не стала ее убирать. – Простите еще раз, что задерживаю, но, кроме вас, никто, никто не хочет выслушать меня!
Селеста вздохнула. Что правда, то правда. Патриция была слишком похожа на большую, неуклюжую куклу, безуспешно пытающуюся произвести впечатление на своего нового хозяина. Никто – и Селеста в том числе – не думал о том, что внутри у этой куклы бьется живое сердце. Патриция была лишь пешкой в игре, и ее судьба никого не трогала, ни родственников, ни знакомых… А ведь ей действительно нужно знать об обязанностях жены, тем более, если судьба посылает ей такого муженька, как Эллери. Невольно Патриция напомнила Селесте о ее собственных метаниях, когда она впервые поняла, что влюбилась в Эллери. Пожалуй, небольшая поддержка Патриции просто необходима, тем более что такой разговор никак не повлияет на собственные шансы Селесты в борьбе за сердце Эллери.
– Хорошо, я расскажу вам о том, что происходит между мужем и женой в брачную ночь, – сказала Селеста. – Только обещайте не кричать и не падать в обморок.
Патриция судорожно сжала руку Селесты.
– Значит, это еще ужаснее, чем я думала. – Она расправила плечи и решительно выдохнула: – Хорошо, говорите, я постараюсь выдержать.
– Прежде всего, мужчина и женщина должны… – Селеста замешкалась, подыскивая слово поделикатнее, – обнажиться.
– Кто? – вздрогнула Патриция.
– Оба.
Патриция сглотнула, не сводя с Селесты испуганных глаз.
– Ваш муж будет трогать вас в разных… местах.
– А я… тоже должна буду его трогать? – передернулась Патриция.
Селеста постаралась вспомнить все, что ей самой было известно об этом сложном моменте.
– Точно не знаю. Но мне говорили, что мужчины любят, чтобы женщины по-всякому их ублажали.
– Да, да, вы правы. Папа тоже любит, когда мама… – Патриция зарделась от стыда. – Не хочу даже думать об этом!
Селеста представила себе прищуренный взгляд лорда Лонгшо, его пухлую жену и сказала:
– Но ваши родители такие старые!
– Им по сорок, – кивнула Патриция, – и я боюсь, что то, о чем вы говорите, может принести вред их здоровью.
– Но самое страшное еще впереди, – продолжила Селеста, снижая голос. – После этого ваш муж будет делать с вами то же самое, что делают жеребцы с кобылами.
Эта новость окончательно добила Патрицию.
– Вы хотите сказать, что муж заберется на меня, и… – Она прижала ладонь ко рту.
– Да, – сурово подтвердила Селеста.
– И вставит свою штуку… в меня…
– Насколько мне известно, да.
– Это ужасно!
Селеста задумчиво покусала губу. На первый взгляд это действительно кажется ужасным, но ее жизненные наблюдения говорили об обратном.
– Говорят, что это очень приятно. Я помню, как расцветала мадам, когда мсье посол начинал заигрывать с ней, а на следующее утро они оба были такими веселыми! И граф Росселин говорил, что если мужчина не может сделать женщину счастливой в постели, то он не мужчина.
– Наверное, Эллери должен быть прекрасным… прекрасным…
– Любовником?
– Да! Любовником! – Чувствовалось, как трудно было Патриции произнести вслух это слово. – Эллери должен быть прекрасным любовником, и это рождает массу проблем. Все женщины улыбаются ему. Строят ему глазки. Я не переживу этого! – И она с силой ударила кулаком по раскрытой ладони.
Селеста ободряюще потрепала Патрицию по плечу.
– Просто вам нужно стать лучше любой из них. И вы это сможете!
– Я ухожу! – Патриция сорвалась с места и пошла, волоча за собой одеяло, отчего стала напоминать собой ожившую греческую статую. – Я буду все делать так, как вы посоветовали, мисс Милфорд. Спасибо вам. Вы такая хорошая, такая добрая!
«Я – добрая? Ну уж нет», – подумала Селеста.
– Не забудьте, как только Эллери заподозрит, что вы влюбились в лорда Тауншенда, он тут же бросится отвоевывать вас. Не смалодушничайте и не сдавайтесь сразу!
– Не сдаваться?
– Нет, ни в коем случае. Не поддавайтесь на его улыбки и комплименты, чем труднее достанется ему победа, тем больше он будет дорожить ею. Станьте для Эллери загадкой, и пусть он поломает голову.
– Я не буду отвечать на его комплименты, а уходя, задену его своей грудью, – повторила выученный урок Патриция. – Да, я все поняла, еще раз большое спасибо.
Она подобрала юбки и удалилась в шелковом шорохе.
Селеста осталась сидеть на диване, переживая свой разговор с Патрицией, и очнулась только тогда, когда услышала скрипучий голос мистера Трокмортона:
– Мне кажется, она так ничего и не поняла.
Глава 16
Трокмортон вышел из-за мраморной колонны, отправился к дверям оранжереи и запер их на ключ. Клетка захлопнулась. Вернулся, остановился перед Селестой и так пристально посмотрел на нее, что та задумалась над тем, не распустилась ли шнуровка у нее на платье.
– Правда, должен признаться, что и сам я не все понял. Вы что, не считаете леди Патрицию серьезной соперницей? Даете ей наставления, чтобы уравнять игру?
– Просто подумала, что она заслуживает большего, чем жизнь с мужчиной, который к ней равнодушен, – дерзко ответила Селеста. – А такое легко может случиться.
Трокмортон не обратил ни малейшего внимания на дерзость Селесты и просто продолжал смотреть на нее. Он улыбался, но улыбка на его чисто выбритом лице была безжизненной и холодной.
– Вы неплохо разбираетесь в том, что должно происходить между мужчиной и женщиной.
Селеста затаила дыхание. Разумеется, он их подслушал. Интересно, что именно?..
«Впрочем, это не имеет значения», – пыталась успокоить себя Селеста, но щеки ее с каждой секундой краснели все сильней и сильней.
– Я услышал достаточно, чтобы понять, какая вы понятливая юная леди, – сказал мистер Трокмортон словно отвечая на вопрос Селесты, и предложил ей свою руку.
Она приняла ее, потому что перед ней стоял Гаррик Трокмортон, человек, который всегда владеет собой.
Лишь поднявшись с места, Селеста поняла свою ошибку. Трокмортон не отодвинулся, он просто прижал Селесту к себе, обхватил за талию и прислонил спиной к колонне.
– Я умею двигаться достаточно плавно, чтобы напомнить вам Эллери. – Он говорил жестко, почти зло и совсем не был похож на того сдержанного человека, каким его знала Селеста.
– Да. Да, конечно. – Она подняла голову и заглянула ему в глаза. – Но если бы на вашем месте был Эллери, он все перевел бы в шутку.
– Вместо этого попробуем что-нибудь другое. – Трокмортон наклонил голову и поцеловал Селесту в губы.
Прикосновение губ, горячее дыхание, все как прежде. И все не так. Джентльмен по имени Трокмортон испарился.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39