– Между прочим, против такого мастера, как вы, ни у одной леди нет ни малейшего шанса.
Лорд Эрроувуд охотно принял ее слова за чистую монету.
К великой радости леди Филберты, Селеста обставила лорда Эрроувуда еще в первом раунде, но при этом так виновато и смущенно заморгала ресницами, что проигравший не только не обиделся, но, напротив, первым принялся смеяться. Тем временем маленькими группами, по двое-трое, начали тянуться с охоты те, кто предпочел мишеням настоящих птиц и живых зайцев.
Селеста тем временем раскланялась со своими недавними соперниками, большинство из которых, если разобраться, были просто милыми молодыми людьми, если не принимать во внимание, конечно, их высокое происхождение. Селеста знала, что выиграла не только турнир, – она сумела покорить сердца этих джентльменов.
– Браво! – крикнула Селесте Патриция.
Селеста забылась настолько, что машинально улыбнулась в ответ, хотя с самого первого дня вид Патриции вызывал у нее тревогу. Пожалуй, эта девушка, несмотря ни на что, была скорее симпатична Селесте, чем неприятна.
Леди Филберта, продолжая аплодировать, подошла к Селесте:
– Прекрасный спектакль, мисс Милфорд. И все же скажите, где вы научились так стрелять.
– В России.
Леди Филберта обняла Селесту, а та подумала о том, как удивительно легко восприняла ее появление старая хозяйка Блайд-холла. Селеста была далека от мысли, что леди Филберте может понравиться какая-то дочь садовника, гоняющаяся за ее сыном, но вела она себя пока что безупречно. А может быть, Селеста придумывает сложности, которых нет на самом деле?
Повысив голос так, чтобы ее было слышно по всей лужайке, Селеста пояснила:
– Когда я вместе с послом и его женой приехала в Россию, то открыла для себя страну, где обитают не только волки и медведи, но и не менее опасные двуногие хищники.
И она принялась рассказывать о разбойниках, беглых каторжниках и революционерах, которыми кишела Россия. Ее слушали затаив дыхание, не сводя с нее глаз.
Внезапно она почувствовала на себе чей-то пристальный взгляд. Это был Трокмортон. Он только что вернулся с охоты и стоял сейчас позади всех – заляпанный по уши грязью, с растрепанными волосами. Глаза Трокмортона, глубоко запавшие, были обведены синевой, а в уголках рта появились глубокие складки.
Селеста удивленно подняла брови, словно желая спросить, чем вызвано столь пристальное внимание Трокмортона к ее скромной персоне, и добавила:
– Россия – страна сумасшедших.
– Слушайте, слушайте! – воскликнул другой человек, выступая из толпы. – Прекрасно сказано, мисс Милфорд! Опять в яблочко!
И Селеста с ужасом обнаружила, что этот человек нe кто иной, как Эллери.
Да, это был Эллери, хотя узнать его сейчас, с новой короткой стрижкой, было непросто. Но, даже лишившись своих пышных волос, он был намного красивее стоявшего рядом с ним старшего брата.
– Ты… в порядке? – воскликнула Селеста.
– Хромаю немного, – улыбнулся ей в ответ Эллери, сверкнув белоснежными зубами, и добавил, поднимая перевязанную руку: – Да вот еще руку повредил. Стали делать ремонт в спальне, рядом с детской. Там работала одна горничная… клеила обои. Стремянка поехала, горничная закричала, я прибежал на крик, и… вот. Если бы не я, горничная могла бы разбиться.
Гости, из тех, кто помоложе, окружили Эллери и стали засыпать его вопросами, и никто не заметил скептической усмешки, пробежавшей по губам Селесты.
– Ты спас горничную? – замирая от счастья и страха, спросила Патриция.
– Кто-то же должен был прийти ей на помощь, – небрежно ответил Эллери, едва взглянув на свою невесту.
– Но вы сами могли убиться, – воскликнула какая-то молодая девушка из гостей.
Эллери одарил и ее короткой улыбкой, ответив со скрытым достоинством:
– В такие минуты не думают о себе. – С этими словами Эллери похромал к дому, и следом за ним потянулась целая толпа. – Но довольно обо мне. Лучше расскажите, что интересного было здесь, пока меня не было.
– Ничего, Эллери, – ответила Патриция, пристроившаяся рядом с ним. – Без тебя какое может быть веселье?
* * *
– Вы выглядите уставшим, сэр, – заметил Стэнхоуп, подходя к Трокмортону, провожавшему взглядом Селесту и Эллери.
Трокмортон сделал три глубоких вдоха и только после этого ответил:
– Да, я смертельно устал. Не спал почти всю ночь.
Стэнхоуп сделал стойку не хуже сеттера, почуявшего дичь.
– Надеюсь, это не было связано с особыми обстоятельствами? – Он оглянулся вокруг, проверяя, нет ли кого поблизости, и добавил, понизив голос: – Вы знаете, что можете обратиться ко мне за помощью в любое время дня и ночи.
Трокмортон повернулся к своему секретарю, к своему бывшему другу – к предателю. Даже в испачканной грязью одежде Стэнхоуп умудрялся выглядеть полным достоинства. В ягдташе у Стэнхоупа болталось не менее дюжины подстреленных птиц – больше, чем у любого другого охотника. Стенхоуп явно гордился своей добычей, лицо его светилось самодовольством, и этого не могла скрыть никакая грязь.
«Ничего, скоро я сорву с тебя маску, – подумал Трокмортон. – И тогда на тебе останется одна лишь грязь».
– Вы вряд ли могли мне помочь этой ночью. Я провел ее с мисс Милфорд.
– Сэр? – удивление Стэнхоупа было явно неподдельным.
– У нас с ней обнаружилось… много общего. – Раньше Трокмортону не бросалось в глаза, что изысканные манеры Стэнхоупа легко граничат с фамильярностью.
– Общего? Что может у вас быть общего с дочерью садовника? – надменно, как показалось Трокмортону, спросил Стэнхоуп.
«Что ж, пришло твое время отвечать за все свои грехи. И я сам позабочусь об этом», – подумал Трокмортон.
– Скажите, Стэнхоуп, вы не находите, что она сильно изменилась с тех пор, как уехала отсюда?
– Еще бы. – Тут Стэнхоуп бросил в спину Селесте хищный взгляд.
Трокмортон заметил это и едва сдержался, чтобы не ткнуть Стэнхоупа лицом в грязь.
Затем Стэнхоуп поджал губы и добавил пренебрежительно:
– Но все равно она всего лишь дочь садовника.
– И всегда ею останется, – сказал Трокмортон, прибавив про себя: «И тем не менее она гораздо лучше тебя».
– Отличный прием, Трокмортон! А об этой девушке скоро будет говорить весь Лондон! – крикнул, проходя мимо них, полковник Хелтон.
– Благодарю вас, полковник, – ответил Трокмортон.
Когда полковник Хелтон отошел, Трокмортон вместе со Стэнхоупом двинулся к дому. Гости разошлись, и никто не мог слышать их дальнейший разговор.
Стэнхоуп посмотрел на Эллери и Селесту, поднимавшихся на веранду, и заметил:
– А если посмотреть со стороны, то можно подумать, будто она по-прежнему влюблена в мистера Эллери.
– Это не совсем так. – Ответ прозвучал слишком сухо, и Трокмортон поспешил добавить более доверительным тоном: – Да, она вернулась сюда ради мистера Эллери, поэтому ей простительно слегка пофлиртовать с ним.
Тем временем Эллери не сводил глаз с Селесты, а на губах у него играла улыбка.
Трокмортон пожал плечом и продолжил:
– Что вам сказать, Стэнхоуп? Вы вышли из аристократической среды, я – нет. Правда, у меня при этом есть деньги, а у вас их нет.
– Это верно, – неохотно согласился Стэнхоуп, для которого этот вопрос всегда был болезненным. – У меня совсем ничего нет.
– Но я, кажется, плачу вам неплохое жалованье, – заметил Трокмортон, и голос, которым он владел в совершенстве, не подвел его и на этот раз.
– О да, сэр. На это я не могу пожаловаться.
– Разумеется, не можете, – кивнул Трокмортон, счищая прилипшую грязь со своей охотничьей куртки.
Очевидно, Стэнхоуп почувствовал в тоне Трокмортона что-то неладное, насторожился и решил вернуться к прежней теме:
– Вы говорили мне о мисс Милфорд.
– А, да. – Трокмортон позволил себе улыбнуться. – Моя мать, разумеется, из очень знатной семьи, предки отца вышли из низов, поэтому между мной и мисс Милфорд не так уж мало общего.
– Позволю себе не согласиться с вами, сэр. У нее и гроша за душой нет.
Аристократы! Они все считают только на деньги!
– Зато она красива. Добра, любит детей и целуется как… прошу прощения. Считайте, что этого я вам не говорил. – Трокмортон с отвращением подхватил Стэнхоупа под локоть. – Впрочем, я удивлен, что до вас не дошли слухи…
– Что? Нет, сэр, я ничего не слышал.
«Лжет! – подумал Трокмортон. – И не слишком искусно».
Действительно, ту опасную игру, которую он вел с Селестой, трудно было не заметить, как нельзя было не услышать того, что об этом говорилось вокруг. А уж его недавний полет на качелях и вовсе был скандальным.
– Смешно, конечно, – сказал Трокмортон, – но я покачался бы на тех качелях и сам, без ее понуждения.
– Простите, сэр? – Стэнхоуп даже остановился на месте с занесенной в воздух ногой. – Вы… качались на качелях? Как…
Стэнхоуп взмахнул рукой, словно маятником, сверкнув на солнце своим золотым кольцом. Это кольцо подарил ему Трокмортон. За безупречную службу.
– Да, и что в этом такого? – небрежно пожал плечами Трокмортон. Хотя, если говорить честно, он и сам был немало удивлен своим поступком. Мать назвала его после этого «эксцентричным чудаком», но, кажется, и она наконец поняла, что ее старший сын не столь уж предсказуем. Интересно, назвала бы она чудачеством его ночной визит в детскую, если бы узнала о нем? Нет, скорее назвала бы этот поступок рискованным.
– И вы целовались с дочкой садовника? – спросил Стэнхоуп.
– О, это был восхитительный поцелуй! – Трокмортон сделал вид, будто вновь одернул себя, и, резко отвернувшись, начал подниматься по ступеням. – Еще раз прошу прощения. Но признаюсь честно, такого я не испытывал уже много лет. А может быть, и никогда.
В этом ему, по крайней мере, не пришлось лгать. Он никогда не испытывал такого наслаждения, как от поцелуя с Селестой, как никогда не испытывал и такого сильного желания свернуть шею своему секретарю.
Стэнхоуп не мог скрыть своего изумления.
– Похоже, вы мне не верите, – сухо заметил Трокмортон.
– Нет, сэр, что вы… но если сравнить… – Он осторожно указал рукой на идущих впереди Эллери и Селесту.
– Вы хотите сказать, что я не иду ни в какое сравнение с красавцем мистером Эллери? – Трокмортон никогда прежде не касался этого вопроса, но теперь не мог сдержаться. – Согласен. Но я увлечен мисс Милфорд и в своих ухаживаниях умею быть не менее упорным, чем в… делах.
Селеста, по причине, оставшейся неизвестной Трокмортону, отделилась от общей группы и поспешила прочь.
Эллери проводил ее взглядом, но за Селестой не пошел, оставшись с остальными гостями.
Трокмортон перевел взгляд на Патрицию. Бедная девушка плелась в хвосте, вместе с приезжими молодыми людьми и юными леди, по-прежнему не сводя при этом с Эллери влюбленных глаз.
Трокмортон четко зафиксировал этот момент. Он всегда и все замечал и фиксировал.
– Понимаю, – сказал Стэнхоуп.
– Я приказал мисс Милфорд не задерживаться с гостями, чтобы случайно не выдать нашу связь.
– Но мисс Милфорд и не выглядит вашей… Она выглядит скорее… – слабо запротестовал Стэнхоуп.
– Юной? Необычной?
– Чужеродной. Не понимаю, почему вы вообще позволяете ей появляться перед гостями. Конечно, у вас могут быть свои желания – они есть у каждого из нас, – но мне кажется, что вы слишком много позволяете ей, ведь она всего-навсего дочь садовника. Я знаю, какого хорошего мнения вы о Милфорде, но заводить интрижку с его дочерью…
– Вы не понимаете, Стэнхоуп! – Трокмортон ликовал от того, что ему удалось навязать секретарю нужную ему тему. – Я не волочусь за хорошенькими девушками. Относительно мисс Милфорд у меня самые серьезные намерения.
– Серьезные? Вы что, намерены на ней… жениться?
– Она моя, – сказал Трокмортон, и это признание отчего-то доставило ему неподдельную радость.
Впрочем, так можно и заиграться. Пора сделать перерыв.
Он притронулся к рукаву Стэнхоупа и кивком головы пригласил его следовать за собой в кабинет. Пришло время переходить к следующему акту драмы, и он должен разыграться за закрытыми дверями, ведь речь пойдет о таких тонких материях, как разведка. А спустя неделю вина Стэнхоупа будет окончательно доказана, и это станет финалом спектакля.
Трокмортон плотно прикрыл за собой дверь кабинета и сказал:
– Я в затруднении.
– В чем причина, сэр? – с обычной сдержанной вежливостью спросил Стэнхоуп.
– Возникли проблемы, связанные с нашими полевыми отрядами, – ответил Трокмортон, изображая тревогу. – Похоже, что кто-то информирует русских обо всех наших передвижениях.
– Не может быть! – очень натурально изумился Стэнхоуп.
– Да, и отвечать за это в первую очередь придется мне. – Трокмортон не стал дожидаться ответной реакции секретаря и добавил, выбивая по столу дробь кончиками пальцев: – Если я говорю вам об этом, значит, я уверен в том, что так оно и есть.
– Разумеется, сэр!
– Но я не могу с уверенностью сказать, кто именно предает нас.
– Однако вы кого-то подозреваете, – вкрадчиво заметил Стэнхоуп.
– Верно. – Трокмортон перестал барабанить, оперся ладонями о стол и посмотрел на Стэнхоупа так пристально, что у того непроизвольно сжались кулаки. – Я думаю, что это Уинстон.
– Уинстон? – кулаки Стэнхоупа разжались. – Почему Уинстон?
– Мы начали предпринимать первые шаги несколько лет тому назад. Примерно тогда же Уинстон появился в нашей команде. – Трокмортон присел в одно из неудобных жестких кресел, поставленных в его кабинете для посетителей. – Я знаю, вам нравится Уинстон, но он, возможно, предатель.
– Невероятно.
– Впрочем, это может быть и кто-то другой. Пока это только мои подозрения.
– Вы редко ошибаетесь в таких делах. «Именно так он и должен был ответить»,. – подумал Трокмортон.
– Если подумать, то провалы действительно начались с приходом Уинстона в нашу организацию. Так что, скорее всего, вы правы, – добавил Стэнхоуп.
– Верно. – Кресло в самом деле оказалось очень неудобным, но Трокмортон не спешил пересесть к столу, ему хотелось сохранить атмосферу доверительного разговора, не переводя его в объяснение между начальником и подчиненным. – Все это очень плохо, но нашу работу нельзя остановить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39