В связи с новыми обстоятельствами, отягчающими твою вину, предыдущий приговор пересмотрен. Ты не умрешь от стрел, тебя забьют камнями.
Господи, это еще страшнее. Ну да, Таур ведь обещал изуродованный труп. Сумасшествие какое-то, первобытные дикие нравы. Что-то такое я по телеку видела в новостях, в той еще, не волшебной жизни. Так это варварство всем миром осуждали, а здесь все молчат. Хотя там, в той стране, тоже, кажется, молчали… Черно-красные ушли с помоста и в тот же миг из толпы в Волшебника полетели камни. Это все из-за кольца. Инсилай не выдал меня, хотя, я уверена, понял, что кольцо у меня. Кольцо…
– Илай! – заорала я во все горло и подняла руку с кольцом так, чтоб он мог его видеть. Инсилай поднял голову, несмотря на град камней. Я поняла, что он заметил меня. – Глаза в глаза, – торопливо забормотала я заклинание, – возьми всю мою силу и спасайся, слышишь, спасайся!
Я вдруг отчетливо вспомнила нарисованные Мирной закорючки. Не опуская руки с кольцом, второй я нашла в кармане склянки, выбрала нужную и из последних сил швырнула ее Инсилаю. Она пролетела через всю площадь, упала на помост к его ногам, и в ту же секунду среди площади взметнулся фонтан огня.
Тысячи искр обрушились на эшафот, и каждая превращалась в крылатого воина в алых одеждах. Живой огненной стеной они окружили Волшебника, их крылья и одежды реяли в воздухе, как языки пламени. Зрелище завораживало. Инсилай уже не был безучастным. Он разорвал веревку, связывающую его руки. Теперь он – один из них, сильный и могучий. Воины сломали клетки и освободили Мирну. Они взмыли в небо, и огненный дождь пролился на город. Инсилай взлетел выше всех. Я понимала, что он ищет меня, но сил не было даже на шепот. Я отдала ему все и не могла даже шевельнуться. Ничего, он все равно найдет меня.
– Алиса! – кричит Илай. – Алиса!
Народ заметался по площади. Я слетела с камня. Кажется, сейчас меня просто растопчут. Господи, сегодня ужасный день! Кто-то наступил мне на ногу. Пытаюсь спрятаться под камень, но там такая узкая щель. Чьи-то ноги у самого моего лица. От страха я вытянулась в нитку и все же ухитрилась проскользнуть… Мимо все бегут и бегут люди, а откуда-то с неба меня зовут голоса Мирны и Инсилая. Все меркнет, темнеет, я словно проваливаюсь в черную вату. А ведь они не найдут меня, понимаю я на пределе сознания, никогда не найдут под этим проклятым валуном…
Кто-то тряс меня за плечи, вырывая из вязкой трясины забытья. Я открыла глаза и увидела Мирну.
– Ты в порядке? – у нее испуганное лицо и усталые глаза.
Конечно, в порядке, если они нашли меня под этим проклятым камнем. Но почему Мирна одна, где Илай, что с ним?
– Да, все о кей. Что с Инсилаем?
– Все нормально, – чуть удивилась она, – я отнесла ему живую воду. Ты нашла шкатулку?
О чем она, ведь все уже кончилось… Я огляделась по сторонам. Пещера, груда тряпья, баночки, скляночки.… Зачем она меня сюда притащила? Какая вода? Где огненные воины? И где я возьму шкатулку, если она уже отработала свое? Я на всякий случай порылась в карманах и, к великому своему удивлению нашла все три склянки с металлическими крышками. Чем же я подмогу вызвала? Странно… Я протянула Мирне банку с заветными закорючками, ту, что вроде бы бросала под ноги Инсилаю.
– Смотри-ка, запомнила, – похвалила она меня. – Открывала уже?
– Нет. – Неужели только сон? Не могу поверить. Все было так реально. Помощь пришла, как и обещал Локи. И на тебе, все сначала. – Ты же сказала, на закате, – вздохнула я, чувствуя в груди странный холодок и опустошенность.
Мирна открыла склянку и высыпала на ладонь содержимое.
– Очень мило! – она с недоумением смотрела на грубоватую, старинной работы серьгу. Толстое золотое кольцо на короткой тонкой дужке. – Серьга. Пиратская. Ну, папаша дает. Чудненькая антенна.
Чувствовалось, что Гаара изрядно удивилась. Первый раз я слышу от нее столь вольное упоминание Локи. В одном она права, серьга и впрямь пиратская, как на картинках.
– Ну и что? – не поняла я ее удивления. Было бы удивительно найти здесь микропередатчик в шариковой ручке или булавке для галстука. Серьга куда больше гармонирует с местным колоритом. – Вполне подходящая штучка. Никто внимания не обратит.
– Н-да? – скривилась в усмешке Мирна. – Ну-ну. Хотелось бы видеть, как ты уговоришь Инсилая эту штучку надеть. Слышала я, что даже татуировку избранного он дал себе сделать с боем. Отбивался руками и ногами и утверждал, что это украшение для байкеров, уголовников и девиц определенной профессии. Только когда Локи пригрозил разрисовать его в мелкий цветочек с головы до пяток, сдался, но все равно еще долго ворчал, что татуировка на волшебнике все равно, что клеймо на золотой рыбке. А здесь серьга. Прикидываешь? Он с ума сойдет от злости. Не знаю чем ему угрожать, чтоб он на такое украшение согласился.
– Это не украшение, – возразила я, – это просто источник сигнала SOS.
– Ага, – хмыкнула Мирна, – у тебя будет возможность объяснить это Инсилаю. Я в этом не участвую, разве что в качестве зрителя. Не люблю, когда на меня орут.
– Не будет он орать, – вздохнула я, – не та ситуация. Он – Волшебник, он поймет.
– Твоими бы устами… – проворчала Мирна. – Собирайся, солнце садится. Пора. Ох, чуть не забыла. Подожди, возьму свои таблетки от аллергии. В этой чертовой стране какая-то гадость расцвела махровым цветом, я скоро собственными слезами захлебнусь.

* * *

Наталья оценила крутизну ступенек и сняла босоножки, не рискнув спускаться по темной лестнице на высоченных шпильках. Лика помедлила и последовала ее примеру. Ронни покосился на Фиму и его бритоголовых коллег по бизнесу и предпочел спускаться последним. «Стукнут камушком по темечку, – мелькнуло в голове подмастерья, – и, считай, сделка состоялась. И пушки целы, и денежки в кармане». Но ничего подобного не произошло. После пятиминутного спуска вся компания оказалась перед изрядно поржавевшей железной дверью. Фима достал из кармана пистолет и начал выстукивать им какой-то замысловатый ритм по двери, при этом с нее обильно сыпалась ржавая перхоть. Еще минут пять компания слушала грохот металла о металл, потом послышались чьи-то шаркающие шаги, и дверь приоткрылась.
– И что случилось? – спросили из темноты.
– Открывай, дед, ОМОН пришел, – хмыкнул Фима.
– Я тебя умоляю, – дверь открылась нараспашку, явив гостям благообразного старичка лет семидесяти в тренировочных штанах с надписью «Пума», белой майке и замшевом клубном пиджаке от кутюр. – Фимочка, в тот день, когда ты пойдешь в ОМОН, я отдам всем, кому должен. Проходите. – Дед увидел Наташку с Ликой и глазки его плотоядно сверкнули. – Что ж ты не сказал, паршивец, что с вами, вахлаками, барышни будут. Даже угостить нечем, позор на мою голову. Мальчики, быстро за шампанским! – он покопался в кармане засаленного пиджака и извлек оттуда горсть смятых гривен. – Пирожных возьмите, фрукту.
– Не положено, – насупились бритоголовые.
– Это не твоя забота, что у меня здесь положено! – цыкнул дед. – Фима, объясни своим бандитам .
Ефим что-то сказал приятелям, и они потопали назад в город. Дедок застегнул пиджак на все пуговицы и галантно предложил дамам пройти «в его хижину». Хижина оказалась размером с небольшой аэродром, хоть и подземный. На металлических стеллажах лежали груды самого разного оружия, от суперсовременных винтовок с лазерным прицелом до штыков времен первой мировой войны. Ронни уставился на этот разномастный арсенал, и глаза его загорелись.
– Молодой человек понимает, – одобрительно прошуршал дед. – Ты, милый, пока погуляй, посмотри, а мы с Фимой и с барышнями поболтаем. Фимочка, девочки, у нас ужасно воспитан, просто безобразно, – дедок приподнявшись на цыпочки, приобнял за плечи Лику с Натальей. – Он выше того, чтоб представить дамам хозяина. Ну, что возьмешь, новая Одесса, а проблемы старые… Меня зовут Аркадий Леонардович, для вас, милые дамы, просто Аркаша.
– Наталья, – ошарашенная красноречием хозяина, пробормотала Наташка и после паузы добавила, указывая на подругу, – Анжелика.
– Очень приятно, очень приятно, – зашуршал шустрый Аркадий Леонардович .
В углу комнаты стояло огромное продавленное кожаное кресло с высокой спинкой и драными подлокотниками. Рядом – тяжеленный дубовый стол-бюро и красный плюшевый, изрядно потертый диван для гостей. На столе мирно соседствовали бронзовый письменный прибор с позеленевшими ангелами и пластмассовой шариковой ручкой в пузатой чернильнице, жидкокристаллический монитор, початая бутылка минеральной воды «Куяльник» и почему-то кассовый аппарат. Освещение обеспечивал модернистский светильник в форме большого матово-голубого шара на серебристом треножнике.
– Проходите, девочки, присаживайтесь, – Аркадий забурился в кресло и широким жестом указал гостям на диван. – Будьте, как дома. Старый Аркаша готов вас послушать и решить проблемы за небольшую комиссию, за очень небольшую…
– Утомил, Леопольдович, – проворчал Фима, – девочки спешат. Хвались товаром.
– По-моему, никто никуда не спешит, кроме отдельных назойливых личностей. Даже твои мальчики не торопятся, до ближайшего лотка – два шага, а их тю-тю. Может, они у тебя вежливые, в очереди стоят, или старушек через дорогу переводят? Таки у нас здесь давно ни очередей, ни старушек. На твоем месте я бы спросил у них, где они гуляют, такие шустрые.
Тут где-то вдали загрохотали в дверь.
– О, – обрадовался Аркадий Леонардович, – орлы твои прилетели, не прошло и года. За смертью посылать таких марафонцев, до мирового коммунизма доживешь .
– Торговать будем? – лениво спросил Фима.
– А как же, – немедленно согласился дед. – Вот выпьем шипучечки за знакомство и начнем, благословясь.
– Леопольдович, – хихикнул Фима, – ты ж вроде шампанским хвалился, и вдруг шипучка.
– Это я, Фимочка, мечтал, а пить мы будем суровую действительность. Шампанское за нас в Париже попьют. – Аркадий обернулся к девушкам. – Барышни! Присаживаемся, кушаем… не все так плохо. – Тут он вспомнил о Ронни. – А кавалер ваш к нам не присоединится? Счастливый возраст, он еще может выбирать между стреляющим хламом и юными прелестницами. А у меня, увы, остались только мои ржавые ружья.
– Аркадий, – возмутился Фима, – не пугай мне клиента! Нормальные у него ружья, девочки, это он кокетничает.

Глава 32

– А если помощь не придет, что тогда? – спросила я Мирну.
– Что-что, сама не знаешь?
– Знаю. Его убьют.
– Не смей высказывать вслух дурные предчувствия! – Мирна так разозлилась, что остановилась посреди дороги. – Слово материально! Даже мысль может притягивать неприятности, а слово… Никогда, слышишь, никогда не говори, что случится что-то такое, чего ты боишься. Не смей говорить о смерти Илая! Даже думать об этом не советую, если не хочешь, чтобы это действительно произошло.
– Пойдем, я все поняла, – потянула я ее за рукав, – я верю, что все будет хорошо. Я очень на это надеюсь.
Мы вошли в Альвар. Было уже совсем темно, совсем как во сне, не хватало еще ратушу потерять и в городе заблудиться. Стоп, о плохом не думаю. Помощь придет, Инсилай не умрет и выиграет у Таура великую Битву. Серьга в кармане, огненные воины на подходе, все будет хорошо. Вот и площадь. Не заблудились, и ратуша на месте.
Мирна остановилась.
– Ну все, пришли. Иди и не забудь про серьгу.
– А ты?
– Иди, ты же хочешь побыть с ним. Ему, я думаю, тоже есть что сказать тебе без посторонних ушей. Иди, общайся.
– Спасибо, – прошептала я.
– Не стоит благодарности…

* * *

– Слушай, у вас это серьезно, или так? – допытывалась Софка, рыдая над луком.
– Ты о чем? – хитрым глазом зыркнула Альвертина на подругу.
– А как вы познакомились? – зашла с другого конца Софка.
– Да о ком ты? – мастерски изобразила удивление Альвертина.
– Голову не морочь! – разозлилась Софка. – Где мальчика нарыла?
– Сам пришел, в гости, – Альвертина предпочитала не очень далеко отходить от истины. Поводов для вранья было предостаточно, еще, не дай бог, запутаешься.
– Что значит Америка, а ко мне только тараканы и Иоська ходят, – вздохнула Софка и потащилась к раковине.
Кран плюнул ржавой водой и зашелся в удушливом кашле.
– Черти, опять воды нет, да когда ж это кончится?! У вас в Америке тоже такая фигня, или как. – Она с грохотом сняла крышку с большого эмалированного бака и зачерпнула ковш воды.
– Или как .
Кухня в Софкиной квартире была здоровенная, но ужасно бестолковая: длинная кишка с окном в финале. Подоконник заставлен горшками с геранью, полувыжатыми тюбиками какой-то косметики, трехлитровыми бутылями с водой и пластиковыми стаканчиками из-под сметаны, где произрастали укроп, петрушка и прочая зелень. Вдоль стены стояли три газовых плиты, наследство от бывшей коммуналки, при этом на средней красовался керогаз. Софкина мама утверждала, что следом за водой отрубят газ, свет и всю остальную цивилизацию. Выбрасывать керосинку она категорически запретила. Еще имели место два стола, парочка табуреток, детская пластмассовая ванна с водой, буфет времен НЭПа с цветными стеклышками и два холодильника. Короче, не повернуться. Софка смыла нарезанный лук и вернулась к столу. В этот момент кран хрюкнул и выдал фонтан воды.
– Гадство, – равнодушно констатировала Софья и пошла закрывать прорезавшуюся воду, – и так каждый день. В прошлом месяце соседей залили, теперь судимся и не здороваемся. А мальчик классный.
– У соседей? – уточнила Альвертина.
– Не делай из меня дуру, – проворчала Софка, – Ронни – прелесть. Если соберешься бросать, скажи место, я подберу.
– Щас, – хмыкнула Альвертина, – только шнурки поглажу.
– Вы целовались? – Софка умирала от любопытства.
– Не играй в мою маму, – ушла от ответа Альвертина.
– Дурная ты стала в своей Америке, – разозлилась Софка, – у вас там все такие? А в Дисней-Лэнде ты была?
– Не случилось.
– А чего ты с ним целоваться не хочешь? Мальчик классный, все получится.
– Кто-то очень, очень, очень сексуально озабочен, – почти пропела Альвертина.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77