дворники шевелили его, но не перемещали. Он крутанул руль вправо-влево, чтобы попытаться сбить медальон, но цепочка явно была на чем-то закреплена… а ощущение зла росло.
— Ксимена, прыгайте! — крикнул Адам, тыкая замок ремня безопасности, но не трогая тормозов. — Вон из машины и бегите как можно дальше! Там бомба!
Слово «бомба» подействовало на нее, как не смогло бы ни одно другое. Он протянул руку, чтобы дернуть за ее дверную ручку, яростно следя за кипящими над ними тучами, но Ксимена уже катапультировалась из открытой двери, крутанувшись, как в боевых искусствах, и оказалась в снегу по другую сторону дороги. Адам рывком распахнул свою дверь и выпрыгнул на ходу, когда снова загремел гром и обжигающая стрела молнии упала с неба, охватив машину уничтожающим взрывом бело-голубой энергии.
Глава 36
Взрыв расколол зимнюю тишину и покачнул землю. «Тойота» разлетелась на части. Упав в канаву в нескольких ярдах за обочиной, Адам закрыл голову руками, когда на снег посыпались искры и осколки стекла. Раздался второй взрыв — топливного бака. Потом он слышал только резкий рев химического пламени и звон в ушах.
Адам, дрожа, поднял голову. Клубы черного дыма поднимались к небу от все еще едущего остова «тойоты», освещенного снизу ослепительным светом горящего бензина.
— Ксимена! — хрипло закричал он. — Ксимена, вы в порядке?
Вместо ответа из кустов на другой стороне дороги с трудом поднялась темноволосая фигура в перепачканном арранском свитере и бросилась к нему, когда машина врезалась в сугроб и остановилась, все еще пылая ярким пламенем.
— Со мной все о'кей, — выдохнула она, падая рядом с ним. — А вы? Боже, это действительно была бомба? Кому понадобилось подбрасывать бомбу в вашу машину?
— Кому-нибудь, кто хочет моей смерти, — сказал он, морщась от боли в лодыжке. — И, пожалуй, я позволю им думать, что я умер.
Со стороны города уже завывали сирены. Жмурясь из-за яркого света от горящей машины, он огляделся, пытаясь определить, где они находятся. Когда ударила молния, на дороге больше никого не было, но теперь машины собирались с обеих сторон. Он решил, что они, должно быть, где-то недалеко от отеля «Уэверли-Касл». Если повезет, они смогут взять там такси и убраться до того, как кто-нибудь приедет добить их.
«Тойота» еще пылала. Первые несколько машин остановились, из них выскакивали водители и собирались вокруг, осторожно пытаясь подобраться поближе и посмотреть, есть ли кто внутри. Схватив Ксимену за руку и пригнувшись, он нырнул в темноту, направляясь на слабый свет огней за деревьями.
Они вышли к отелю минут через десять и сумели взять такси. «Тойота» еще горела, когда их шофер объехал ее, направляясь в другую сторону от Мелроуза, но машины аварийных служб прибыли и сбивали пламя химикатами. Адам смотрел в заднее стекло такси, пока эта картина не исчезла из виду, а когда они доехали до поворота на А68, велел шоферу вместо поворота на север, к Эдинбургу, повернуть на юг.
— В Ньюкасле есть аэропорт, не так ли? — спросил он.
— Ага, сэр. — Шофер поглядел на них в зеркало заднего обзора. — Хотя это будут крутые деньги. Там, наверное… х-м-м-м, миль 60-70.
— Ста фунтов хватит? — сказал Адам.
— С квитанцией или без? — ответил шофер.
— Без.
— Тогда хватит.
— Поехали.
Начиная дрожать от холода и запоздалого шока, Адам обнял Ксимену и для успокоения, и для тепла, и попытался думать, пока машина мчалась на юг по заснеженному шоссе А68. К счастью, она неплохо чувствовала его настроение — и необходимость не говорить ничего, что мог бы подслушать шофер, — и молчала, хотя он понимал, что ее переполняют вопросы.
Противники снова попытались убить его — на этот раз без предварительной подготовки, ибо не могли знать, что он собирается быть сегодня в Мелроузе, но все равно предприняли попытку. Масштаб атаки предполагал, что первоначально, как и допускал Маклеод, планировался еще один удар по масонам, поскольку все знали, что они соберутся в одном месте на ежегодное празднование Кануна дня святого Иоанна. Но в последний момент кто-то изменил план и вместо этого попытался убить Адама.
Это означало, что они его боятся. И если бы Адам мог привлечь союзников среди других…
К тому времени, как водитель остановился перед зданием аэропорта в Ньюкасле-на-Тайне, было за полночь. Оставив Ксимену ждать в такси, Адам зашел внутрь и выяснил, что на сегодня рейсов больше нет: Ньюкасл совсем не Хитроу и даже не Эдинбург-Тернхаус, — зато узнал расписание на следующее утро. Когда он вернулся в такси, получив деньги в банкомате, то приказал шоферу отвезти их в гостиницу при аэропорте и дал лишние двадцать фунтов.
Администратор за конторкой по крайней мере притворился, будто верит в его рассказ об автомобильной аварии и пропавшем багаже и дал им ключи от номера на двоих на третьем этаже. Когда они оказались в номере за запертой дверью, Ксимена с потемневшими от напряжения глазами наконец нарушила молчание.
— Я слышала об очень хитрых планах по завлечению женщин в постель, Адам Синклер, но тебе на самом деле не пришлось бы идти на все эти неприятности, — сказала она, опускаясь в одно из кресел у круглого столика в изножье кровати.
Открыв мини-бар в коридоре к ванной, Адам вытащил банку коки.
— Выпьешь?
— Что-нибудь безалкогольное и недиетическое… Адам, что происходит?
Вытащив вторую коку, он захлопнул дверцу, прихрамывая подошел и сел напротив, не сказав ни слова, пока не вскрыл банку и сделал долгий глоток.
— Это связано с моей полицейской работой. Боюсь, я не имею права вдаваться в подробности. Я понятия не имел, что сегодня дойдет до обострения, иначе не взял бы тебя. Мне очень жаль.
— Ну, ты же не мог знать… И все обошлось. — Она помолчала. — Ирландская Революционная Армия?
— Нет, — сказал он категорически. — Совсем другие террористы. Послушай, мне надо сделать пару телефонных звонков. Почему бы тебе не принять душ и помыться, а я расскажу тебе побольше, когда буду больше знать, ладно?
— Ладно.
Когда дверь ванной закрылась и полилась вода, он взял телефон и набрал номер Маклеода, на случай, если Джейн не выполнила угрозу отключить телефон. Он звонил и звонил, а ответа, как и ожидалось, не было. Потом он позвонил домой. Филиппа уже спала, но мгновенно проснулась, услышав новости.
— Так что я хочу, чтобы завтра ты притворилась несчастной матерью, — сказал он ей, объяснив свой план. — Я не могу дозвониться до Ноэля и рассказать, что произошло, поэтому утром, как только позволят приличия, поезжай к нему в управление, отведи его в сторонку и скажи, что я в безопасности. Звонить туда нельзя из-за агента Рыси в полиции: линию могут прослушивать.
Если ты не сумеешь до него добраться, он узнает обо всем либо от прокатной компании, потому что машина оформлена на его имя, либо из обычного полицейского рапорта о взрыве машины в Мелроузе, — и предположит очевидное. Не знаю, собирался ли Перегрин вернуться домой на ночь, но постарайся передать словечко и ему.
— Понимаю, дорогой, — сказала она. — Я обо всем позабочусь. А пока что ты собираешься делать?
— Вернуться в Эдинбург как можно тише, способом, которого противник, вероятно, не ожидает. Я еще не разработал детали, но могу тебе сказать, что постараюсь быть на Уэверли-стейшн завтра вечером. Позвоню кому-нибудь и попрошу известить Ноэля, когда должно начаться празднование Нового года у его брата. Вычти из этого времени два часа, вот тогда-то я и буду на Уэверли. Поняла?
— Конечно, дорогой. Что-нибудь еще?
— Сейчас ничего больше не могу придумать. — Он оглянулся на дверь ванной, где прекратился звук текущей воды. — Мне пора. Скоро из ванной выйдет прекрасная, умная и очень чуткая женщина, которая хочет, чтобы ей многое объяснили.
— О, только не убей настроение, объяснив слишком много, дорогой, — насмешливо сказала Филиппа. .
— Да, мама. Поговорим позже. Я люблю тебя, — добавил он, кладя трубку.
Ксимена вышла через несколько минут в гостиничном махровом халате с монограммой и закрученным полотенцем на голове. Адам подумал, что никогда не встречал женщины, к которой бы его больше тянуло, на всех уровнях, и никогда он не чувствовал себя настолько нерасположенным даже выбраться из кресла.
— Похоже, тебе тоже надо бы воспользоваться душем, — сказала она, снова садясь напротив него и снимая полотенце с волос. — Можешь сказать мне что-нибудь еще, теперь, когда ты позвонил?
— Сначала приму душ, — сказал он, хватаясь за возможность еще немного оттянуть неизбежное, и поднялся на ноги.
Он стоял под горячей водой, пока напряженные мускулы не начали расслабляться, позволяя потоку воды прочистить и разум, и через четверть часа вышел, чувствуя себя почти человеком. Ночное приключение оставило новые синяки, но, исключая стойкую боль в левой лодыжке и возобновившуюся боль в плече, он легко отделался. Ксимена сидела на постели, приклонившись к подушке, и смотрела телевизор, но нажала кнопку выключения, как только открылась дверь ванной и похлопала по кровати рядом с собой жестом, не допускающим отказа.
— О'кей, я тут подумала, — сказала она, обезоруживая его прямым взглядом, когда он осторожно присел рядом. — Ты явно не хочешь говорить о том, что произошло сегодня вечером, да и я, пожалуй, не хочу слышать об этом. Но сегодня мы оба едва не погибли — и это было жутко. Так что я бы просто хотела, чтобы ты обнимал меня, пока я не перестану дрожать и уверю себя, что смогу жить с этим знанием, если намерена проводить с тобой много времени. А потом я хочу заняться с тобой любовью — из-за твоего образа жизни, боюсь, у меня может не оказаться другого случая.
Ее самообладание дало трещину, и через мгновение он уже целовал слезы, которые она старалась удержать, — ошеломленный, польщенный и только немного недоверчивый, что для нее это так много значит. Позже, когда он плыл на волне удовлетворения между полным сознанием и сном, он задумался, куда это приведет, — и решил, что, что бы ни произошло, она не пострадает от этой связи.
Когда он наконец уснул, то спал без сновидений, а разбудил его утром шум воды в душе и аромат чашки чая у постели. Через час он с большой неохотой проводил ее на утренний рейс в Эдинбург.
— Я позвоню тебе, как только все это уладится, — пообещал он, когда они прощались в аэропорту. — А пока ты ничего об этом не знаешь.
Она явно ничего не поняла, но, очевидно, доверяла ему достаточно, чтобы не устраивать сцену. Посмотрев, как улетает ее самолет, он подошел к телефону-автомату и набрал рабочий телефон Маклеода. Поговорив ночью с Филиппой, он придумал способ предупредить своего заместителя… если Маклеод уловит неясный намек, который Адам осмелился передать по полицейской линии.
— Инспектора Маклеода, пожалуйста, — сказал он, когда полицейский телефонист снял трубку.
— Маклеод слушает, — произнес через несколько секунд знакомый голос.
— Не реагируйте, — сказал Адам, стараясь вложить в приказ как можно больше силы. — Вы по-прежнему Заместитель.
С этими словами он тихо повесил трубку. Если линию не прослушивают постоянно, этого больше никто не слышал… а если прослушивают, то не поймут, что это означает. Он надеялся, что Маклеод понял. Отодвинув эту проблему на задворки разума, ибо от беспокойства никакого толку не будет, он в ожидании рейса на Глазго занялся просмотром утренних газет, высматривая упоминания о происшествии в Мелроузе накануне вечером.
* * *
Тем временем Маклеод положил трубку своего телефона в некоторой растерянности. Голос был определенно Адама, но вот загадочные слова…
— Доброе утро, инспектор, — сказал Кохрейн, осторожно заглядывая в открытую дверь кабинета. — Слыхали о бомбе в машине и пожаре вчера вечером на дороге из Мелроуза?
Маклеод безучастно поднял голову.
— Что там, Дональд?
— Это в рапортах о происшествиях за ночь. — Он передал Маклеоду пачку факсов. — Наверное, случилось, когда я уехал. Полиция Мелроуза говорит, что это был настоящий взрыв. Они не знают, кто был за рулем, но не похоже, что он выбрался. Антитеррористическая бригада привезла остатки для исследования.
Похолодев, Маклеод пробежал глазами рапорт и, поправив авиационные очки, потрясение уставился на описание белой «тойоты-лендкруизера».
— Иисусе Христе, эту машину я арендовал для Адама! — прошептал он.
И, произнеся эти слова, он понял, что означал таинственный телефонный звонок. Адам не погиб во взорванной «тойоте», но хотел, чтобы его считали погибшим. Сняв очки, Маклеод закрыл лицо руками, чтобы спрятать облегчение, вознося беззвучную благодарственную молитву, что Кохрейн понял как внезапный шок от потери.
— Это была машина сэра Адама? — отважился молодой констебль.
— Угу, — дрожащим голосом прошептал Маклеод, по-прежнему не смея поднять глаза из опасения выдать себя. — Дай мне несколько минут, ладно, Дональд? И посмотри, что еще сможешь узнать: куда отвезли машину и так далее.
Через двадцать минут, когда Маклеод сочинил подходящую историю и в душе настроился на роль, которую теперь должен был играть, Кохрейн постучал в дверь и извиняющимся тоном доложил о том, что узнал. Крепко сжав челюсти, Маклеод взял шляпу и пальто и вышел вместе с молодым констеблем, якобы чтобы пойти на полицейскую стоянку, где была взята машина, но равно и для того, чтобы избавиться от пристальных взглядов. Видимо, в отсутствие Дональда, известие распространилось, и по дороге к лифтам Маклеод ощущал, как его провожают взгляды сочувствия и жалости. Они уже подходили к главному входу главного управления полиции, когда он увидел, как у тротуара останавливается темно-синий «бентли» и из него выходит Хэмфри, чтобы открыть пассажирскую дверь.
— О Боже, это мать Адама, — пробормотал он. — Дональд, иди-ка за машиной, ладно?
Когда молодой констебль ушел, явно испытывая облегчение, что избавлен от встречи, которая сейчас произойдет, из «бентли» вышла одетая в черное Филиппа. Позади нее, в тени заднего сиденья Маклеод разглядел осоловелого Перегрина Ловэта, одетого в мрачный темный костюм.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63