А Афина и Гера слишком мало смыслят в ведовстве, чтобы это понять. Да и помешались на ненависти к Трое и лично Афродите.
Так что, ключевые фигуры раскола, его не боятся. Каждый по своим соображениям. Но от этого не легче.
Надо было что-то предпринимать.
А не совместить ли несколько дел? Не посетить ли Элевсинии в честь Афродиты в храмах союзников Трои? Узнаем, и потенциал этих союзников, и возможности жрецов соответствующих храмов сохранить верность олимпийским богам при тех или иных исходах войны.
Элевсиниями назывались игры и мистерии в честь богини любви и плодородия.
Пиры и оргии длились уже десять дней. Пора было возвращаться. Зевс узнал немного. Край разорен. Жрецы не боятся никакого исхода войны. Ибо понимают, что победителей в ней не будет.
Храмы едва выживают. Причем, в рядах жречества раскол уже произошел. Более или менее на плаву находятся храмы своих, троянских, покровителей – Аполлона, Афродиты, Артемиды.
Еще немного, и в нищету впадут не только храмы Афины, или Гефеста, но и самого Зевса.
Нет, с Троей надо кончать.
Потомкам, читающим Гомера, странно, что в войне в отсутствие Зевса тоже наступила пауза. Как будто под Троей уже сражались в основном не люди, а олимпийские боги.
Но так оно и было на самом деле! Боги все активнее вступали в войну. А измученные ей люди уже только шли на поводу у своих покровителей.
В отсутствие богов, и в ситуации отказа Ахилла участвовать в войне, ахейцы, в который раз, чуть не разбежались. Агамемнону с трудом удалось собрать войска.
И они двинулись на штурм Трои.
– Эй, Парис, если ты не трус, выходи! Решим все лично с тобой, и закончим войну! – прокричал Менелай.
Парис вышел ему навстречу.
Броски копья не принесли победы никому из них. В ход пошли мечи. От удара по шлему Париса меч Менелая раскололся. Забыл спартанский царь, что бронзовым мечом рубить нельзя.
Но ярость застила ему глаза. И, не обращая внимания на меч Париса, он начал тащить его в лагерь ахейцев.
Почему он схватил троянского царевича за шлем? А просто потому, что перед этим расколол о него свой меч. И сейчас шлем Париса олицетворял для Менелая все унижение и беспросветность этой бесконечной войны.
Парис даже не пытался ткнуть Менелая мечом. Как баран, он мотал головой, пытаясь освободиться от хватки мужа Елены.
Он попадет в плен и будет казнен, – подумала Афродита. И, отведя глаза воинам, подскочила к Парису. Маленьким кинжальчиком чиркнула по ремням шлема.
И тот, соскочив с головы Париса, оказался в руках ошеломленного Менелая.
От самого же Париса, Афродита тоже отвела глаза. И они бросились к Трое.
Исчезновение Париса смутило и возмутило ахейцев. Им уже было ясно, что дело не обошлось без помощи богов. И Парис, если говорить по существу, проиграл.
Но у Менелая украли победу, и ахейцы в ярости бросились на троянцев.
В этом наступлении показал себя Диомед. Во главе своего отряда он наступал в центре. Навстречу ему вышел ликийский царь Пандар. Поединок закончился гибелью Пандара.
Ахейцы бросились к телу павшего, пытаясь завладеть им. На пути их стал Эней, сын Афродиты.
Однако, в этот день Диомеду улыбалась удача. Ему удалось тяжело ранить Энея в бедро. Он бросился добивать раненного. С трудом удалось Афродите отвести глаза Диомеду.
Но материнское беспокойство подвело богиню. Сама она осталась видимой Диомеду. И он ударил ее копьем в руку. Упала богиня, и потеряла сознание.
Положение спасли Арей с Аполлоном. Арей унес Энея, а Аполлон Афродиту.
Но, прикрывая уползающего Энея, Арей сам получил рану от Диомеда.
Вернее, не от Диомеда, а от Афины. Которая отведя всем глаза, бросила копье в пах богу войны.
Ахейцы почувствовали, что троянцы морально сломлены, и попытались ворваться в город. И только героические усилия Гектора, да наступившая ночь спасли положение.
Ночью, во дворце Приама, собрались вожди троянцев.
– Давайте, все же, попытаемся заключить мир, – сказал Гектор. – Прошло столько лет. Менелай может и не заметит подмены Елены.
– Давайте, попытаемся, – согласился Приам.
Но предложение троянцев не вызвало энтузиазма у ахейцев.
– Нам не нужны ни сокровища, ни Елена. Нам нужна гибель Трои, – ответил за ахейцев Диомед.
В это время Арея и Афродиту восстанавливал Аполлон. Рана Афродиты затянулась довольно быстро. А вот Арей был ранен серьезнее. Аполлон просто выдохся, ворожа над богом войны.
– Все, – наконец сказал он, видя затянувшиеся рубцы на теле Арея. – Постарайся дальше быть поаккуратнее. Я на пределе.
– Обнаглели эти ахейцы. Поднимают руку на богов! – возмутилась Афродита. – Это им дорого обойдется.
– Помолчи, дорогая. Давай отдохнем, – устало сказал Аполлон.
– Это не Диомед, – вдруг сказала Артемида, присутствовавшая при этом.
– А кто?! – изумился Аполлон.
– Афина. Она научилась отводить глаза. Уроки Афродиты пошли ей впрок.
– Вот, собака худая! – воскликнула Афродита.
– Да, зевсова подстилка взялась за всех нас не на шутку.
– Ладно, девочки, не заводитесь, – повторил Аполлон. – Спать, девочки, спать.
– Не слишком ты их, доченька? – спросила Гера Афину. – Могла бы и убить. Или забыла, что наше бессмертие хрупко.
– Ничего я не забыла, – раздраженно бросила Афина, – но ты права. Надо бы утихомирить страсти. А то мы сами раздеремся, забыв об этих троянцах. И они не получат, того, что заслуживают.
– Вот и скажи это папашке сегодня ночью в постели.
– А чего сама не скажешь?
– Он выразил желание сегодня спать с одной тобой.
Наутро Зевс объявил, что повелевает богам не вмешиваться прямо в войну.
Глава 17. Калейдоскоп битв в преддверии финала
И вновь, как уже почти десять лет подряд, война продолжилась после паузы.
Под руководством Гектора троянцы почти овладели кораблями ахейцев.
Агамемнон вбежал в шатер Ахилла. Невдалеке слышался шум боя.
– Помоги, сын Пелея! Я отдам тебе все, что взял в обмен на Хрисеиду! Я отдам за тебя любимую дочь и дам семь городов в придачу!
– Ты что, забыл, винопойца, что уже отдал за меня свою дочь Ифгению! И не семь городов, а все свое царство завещал мне! И трон царя царей Эллады!
– Он не в своем уме, – изумились ждавшие Агамемнона снаружи все слышавшие соратники. – Ифгения мертва. И о каком троне царя царей он говорит? Эта война всех нас сделала безумцами.
Агамемнон решительно вышел из шатра Ахилла.
– Я сам поведу вас в бой!
От самых ворот Трои Гектор вновь повел свои войска в контрнаступление. Были ранены Агамемнон и Диомед. Греки бежали почти до кораблей.
– Они погибнут без нашей помощи! – воскликнула Афина, обращаясь к Гере. – Придумай что-нибудь!
– Это ты у нас выдумщица.
– Не время препираться. Уведи Зевса спать.
– Как?
– Возьми у этой куколки Афродиты ее флакончики и другие привороты, и уводи отца на ложе!
– Так она мне их и даст.
– Даст. Скажи, иначе будет хуже.
Измученная раной и беспокойством за сына Афродита не долго спорила. Она дала Гере все, что та просила. И царица богов сумела увести громовержца «поспать» вместе с собой.
Казалось, этому качанию маятника переменчивого успеха не будет конца. У кораблей Гектор был ранен. И ахейцы вновь ринулись к Трое. К тому же в их рядах оказался Посейдон, пользующийся сном Зевса и спустившийся на помощь ахейцам.
Но у самых ворот ахейцы вдруг увидели целого и невредимого Гектора. Это Аполлон как мог, восстановил силы раненного героя.
Появление целого и невредимого Гектора внесло смятение в ряды Ахейцев. Они вновь отступили.
А проснувшийся Зевс не спешил одернуть Аполлона. Ибо понял, что Гера и Афина специально подстроили его сон, чтобы помочь ахейцам.
– Ахилл, дай мне свои доспехи. Позволь вступиться за товарищей, -попросил Патрокл друга. Шум боя у кораблей вновь доносился в шатер Ахилла.
– Ладно, бери, – махнул рукой Ахилл. – Вижу, тебя все равно не удержишь. Но будь осторожен. Не стоит жертвовать жизнью ради этого винопойцы и его никчемного брата. Он имел в виду Менелая и Агамемнона.
Троянцы в ужасе побежали от кораблей, увидя Патрокла. Они приняли его за Ахилла. Молодой задира, разумеется, не остановился, прогнав врагов за стены лагеря.
Уставшие за много дней беспрерывных боев с превосходящими силами троянцы, побежали. И Патрокл уже видел себя победителем Трои, тесня ее защитников уже в ворота города.
До чего же трудно самому махать мечом и копьем, – подумал Аполлон. – Разве это дело богов. Положительно эта война всех нас раздавила и унизила.
Он зашел в бок Патроклу, с трудом отводя глаза кишащим вокруг воинам.
– Уймись, Патрокл! – прокричал он почти в ухо юному смельчаку.
Тот проигнорировал приказ бога. Тогда Аполлон зашел сзади, и сильно ударил Патрокла локтем в спину.
Патрокл рухнул замертво.
Это место в Илиаде многие тоже считают выдумкой Гомера. Экий удар бога! Двинул в спину, и насмерть. Между тем, в данном эпизоде все весьма правдоподобно. Удар тупым предметом в позвоночник, на границе грудного и шейного отдела действительно смертелен.
Так что главное было незаметно зайти юному задире за спину. Но, отводить глаза умели многие боги Олимпа.
И не только отводить глаза. Пример Аполлона показывает, что так называемые, «запрещенные» приемы самообороны были известны еще с античных времен.
Гибель друга Ахилла у самых ворот Трои воодушевила ее защитников. Ахейцы были отогнаны, а легендарные доспехи Ахилла стали трофеями троянцев.
– Неужели все дело в этих доспехах? – рассматривал Гектор трофей.
– Не все брат, не все, – заметил Парис. Сумел же наш бог Аполлон убить Патрокла кулаком. И доспехи не помогли.
– Это сзади, а спереди смотри, они действительно почти неуязвимы.
– И все же брат, не обольщайся. Не в одних доспехах дело.
В то время, когда сыновья Приама рассматривали трофей, Гефест спешно делал новые доспехи Ахиллу. Не железные. Гефест железа не знал. Но лучшие из того, что можно сделать из бронзы.
Доспехи сыну попросила сделать бога Фетида. Ибо после смерти друга Патрокла Ахилл снова рвался в бой. Но при всей своей ярости был достаточно разумен, чтобы пойти воевать без доспехов.
Как это делали сотни и тысячи рядовых участников войны, которых закованные в броню «герои» клали десятками. Тем самым якобы «прославляя» себя.
Глава 18. Финал
Северный ветер крепчал. В начале ноября прохладно даже в Трое. Впрочем, Трои уже не было. Она пылала внизу. Вернее, догорала. И то сказать, пожар полыхал уже вторые сутки.
Аполлон сделал круг над горящим городом.
Все, конец, – подумал он. – Вот и кончилась эта война. Да и Олимп тоже кончился. Олимпийцы уже никогда не помирятся и не соберутся под начало Зевса.
А, ладно, что о нем думать. Аполлон не стал делать еще один круг. Северный ветер нес его на юг. На Кипр, где ждала его сестра Артемида и сестра по ведовскому сообществу, Афродита.
Он летел в ночи, как когда-то, добираясь до Лысой горы. И не боялся заблудиться. Ветер нес его прямо на Кипр. Да и дорога долгая. Утром успеет скорректировать свой полет.
Трудно заблудиться на Балканах, рельеф которых так выразителен и узнаваем сверху.
Аполлон расслабился. Перед его мысленным взором пролетали картины событий последних дней.
Зевс окончательно решил стать на сторону ахейцев. Но не делал этого слишком откровенно только потому, что все еще надеялся спасти Олимп от окончательного раскола.
Между тем, Афина совсем обнаглела. Она еще раз ранила еле-еле стараниями Аполлона подлечившегося Арея. А потом ударила копьем в грудь Афродиту.
А когда сестра Артемида попыталась воззвать к Аполлону, то Афина сорвала с ее плеч знаменитый лук и избила ее этим луком.
Аполлон понял, что вмешиваться сейчас в ссору, значит спровоцировать расправу над собой, Артемидой и Афродитой всеми остальными олимпийцами. Стиснув зубы, он смолчал.
Смолчал и Зевс. Наивный старый дурак. Он что же думал, что обиженные простят выходки его потаскухи, если все оставить без внимания?
Вечером Афродита, едва встав после аполлонова лечения, сказала ему:
– Все, я уже больше не могу. Выручу только сына Энея, и улечу к себе на Кипр. Артемида, полетим вместе. Я слишком слаба. Боюсь, не долечу. Хотя в воздухе над морем ты мне все равно не сможешь ничем помочь, но вдвоем как– то уверенее себя чувствуешь.
Сестра Аполлона Артемида по ходу дела давно стала их соратницей и была в курсе всех дел.
– Полетим, конечно. Я тебя не брошу. Но твой Эней не покинет Трои, пока она не пала.
– Тогда подождем, пока она падет. А ты подлечишь меня, закрепишь ведовство Купалы. Согласна?
– Согласна.
Между тем, Гектор пал от копья Ахилла, слишком понадеявшись на трофейные доспехи. А союзники Трои бросали в игру последние козыри. Под стены города пришли сарматки-амазонки, союзницы царя хеттов. А потом армия фараона, которую ахейцы называли армией эфиопов.
Ничего не помогло. Подкрепления оказались гораздо меньше ожидаемых. Погибли и амазонки, и эфиопы.
И снова ахейцы под руководством Ахилла на плечах разбитого врага попытались ворваться в Трою.
Этот скифский громила вызывал у Аполлона ненависть. Он был олицетворением всего того, что один из последних крылатых волхвов Олимпа терпеть не мог.
Агрессивный, истеричный, жестокий, тупой, самодовольный. Он сформировался на этой войне. И уже не мыслил себя вне ее. Убийство врагов, среди которых ему, на его счастье, не было равных, или по силе, или по качеству вооружения, стало для него своеобразным развлечением. Особенно он любил убивать подростков, детей своих врагов, которых только формально можно было считать взрослыми воинами. Эти подростки напоминали ему того, сухощавого, не великого ростом, ладного обладателя волшебного меча, который тогда, на берегу Большой реки так унизил его.
И Ахилл от этих воспоминаний свирепел все больше и больше.
Так и жил он почти все десять лет войны, среди крови, убийств, потоков вина, и судорожных ласк многочисленных запуганных пленниц. И не надо было быть понимающим Божий замысел волхвом, чтобы осознать, этого монстра просто необходимо было уничтожить.
Поэтому Аполлон не спрашивал разрешения Зевса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48