А женщине одной это не по плечу. Разве что в пару к кому-нибудь напроситься. Был, кстати, один такой. Звали его Волчий Зев. Летал плохо. Но на Лысую гору упорно добирался посуху.
Зеву нравилась Яра. Она это чувствовала. И хотела как-то напроситься в попутчицы. Да сгинул куда-то Зев.
Яра все спрашивала у Купалы, который летает лучше всех, не слышно ли чего о Зеве.
Но и Купала ничего не слышал. А ведь он где только не бывал! Сварог говорил, что не только в наших краях, но и среди тех, кто собирается на Лысой горе, что над Большой рекой, Купала лучше всех летает.
Да что там, наша Лысая гора. Купала даже далеко на закат летает. Там тоже есть своя Лысая гора. Стоит она среди Черного леса. Так и там нашего Купалу знают.
Купала строен и легок. Хорошо играет на любой дудке. А когда однажды купцы с юга показали ему их «лиру», то он сразу и на лире начал играть.
Сварог говорит, что с таким даром Купала хорошо шепот неба слышит. И слышит, куда какой ветер дует. Высоко подняться может. Любой ветер поймать, и лететь куда надо. Хоть до нашей Лысой горы, хоть до той, что еще дальше на закат.
Нет, никогда Яре так не летать. Тем более, что с годами все круглее и глаже становится.
А мир так хочется повидать. Ведь не пропадет она. Она почти что ведунья. И глаз отвести может, и кровь остановить. Привораживать с ее то красой и учиться не надо. Лишнее это для нее. А что пока молодость сохранять не научилась, так с этим можно не спешить. Молода еще Яра.
И принимая очередное колечко или подвеску от очередного купца с юга, она все более жадно спрашивает их о том, что там, за краем их лесов, лежит.
И еще не много, и попросится с ними в путь. Тем более, что путь этот мимо Лысой горы на Большой реке. Может добрые купцы и подсобят до этой горы добраться.
И решилась бы давно на это Яра. Да уж больно невзрачны те купцы. Чернявы, кучерявы, горбоносы. Можно иной раз и пожалеть этих убогих, да подарить мимолетом любовь свою. Но как быть с ними долгие дни пути, пока до Лысой горы не доберутся?
Может все же Зев вернется?
Он волхв не из последних.
Со Сварогом в одной силе был.
Не может такой пропасть.
Глава 3. Приключения Волчьего Зева
Волчий Зев был волхвом и сыном волхва. А прозвище свое получил за то, что был к тому же удачливым и умелым охотником. И однажды перегрыз горло волку.
Во всех волховских делах был Зев искушен. Грозы умел вызывать лучше многих. Знал травы, камни, привороты. Был искусен в работе с металлом.
В одном Зев был неудачлив. Плохо летал. Ибо был для волхва слишком массивен. Но для мужчины ведуна этот недостаток преодолим. Плохой полет неутомимый Зев компенсировал упорством. И посещал большие сборы на Лысой горе, добираясь до нее по большей части посуху и по речкам, которые изучил лучше всех.
Нет, Зев совсем не отказывался от полетов. И старался, когда мог, пролететь поближе к Лысой горе. Но, кроме того, что он был слишком массивен, был он еще и не чуток. Неба не слышал, как Купала.
Вот и на этот раз, накрутил он спиралей в небе и забрался довольно высоко, да попал не в тот поток. И понесло его на юг.
Чуть не упал, да не разбился. Но приземлился жестко.
Кругом была степь. Место не знакомое. Разобрал Зев каркас своего крыла, свернул тонкую пленку, выбрал место посуше, рядом с небольшой рощицей, да и прилег отдохнуть.
Проснулся неожиданно. Солнце высоко. Парит, но на небе ни облачка. Огляделся вокруг и увидел, как окружают его полукругом незнакомые люди.
Верхом на конях. Одежда кожаная. Луки в колчанах, короткие кривые бронзовые мечи за поясом. Родовичи Зева плохо с путниками не поступали. Но волхв был не мальчиком, и кое-что знал о южных землях. Поэтому недобрые намерения случайных встречных не вызывали сомнений.
И не подденешь это зверье на рогатину. Тем более, что и рогатины нет.
Можно отвести глаза. Но есть идея и получше.
Парило изрядно. И небо и близкая рощица стонали в истоме. Отчетливо слышал этот стон волхв. И закричал, запел Зев «песню грозы». Никогда до того не пел он ее с такой страстью.
В недоумении застыли скифские охотники за людьми. А пока соображали, что и как, грянула гроза.
А гроза в степи ужасна. Было всадников восемь, осталось пять. Молнии ведь бьют куда повыше. А эти пятеро еле остановили обезумевших коней, которые долго несли их в разные стороны.
Едва кончилась гроза, добрались они до своего становища и рассказали все, как было, и кто больше никогда не вернется. А тут вдруг сам ужасный чародей идет.
Пали ниц скифы и попросили грозного бога их пощадить. Милостиво кивнул Зев и остался с ними.
Волхв быстро понял хищническую сущность степняков. И пару раз продемонстрировал им свои умения. Но понимал Зев, что долго так продолжаться не может. Нетерпеливые и жадные степные разбойники потребуют все новых и новых чудес. А их ведь по заказу не сотворишь.
Поэтому взял Зев у своих неофитов лучший кривой кинжал, который звался акинаком, и который потомки неверно назовут мечом. Взял и кошель с желтыми кругляшками, которые, как он понял, имеют здесь ценность.
А потом собрал свое крыло и заставил сплести в одну несколько длинных веревок, благо было их много у охотников за рабами. А потом подняли его на этой веревке как воздушного змея, которого тянули несколько всадников. И улетел Зев.
Разнеслась слава о нем по степи. Появлялся он еще несколько раз в разных становищах. То грозы вызывал, то вождей лечил. То, наоборот, порчу наводил на тех, кто пытался его славу и власть оспорить.
И сам стал немного скифом. Агрессивным, жестоким, жадным. Всегда готовым пустить в ход свой акинак.
Так попал Зев к царским скифам и стал придворным чародеем у их царя Мадая.
Уже состоя в свите Мадая, приехал Зев в свой первый греческий город Херсонес. Белые каменные дома, синее теплое море. Пестрое многолюдье торжищ. Все это понравилось Зеву. И когда он узнал, что есть города и побольше, то покинул он Мадая, и знатным богатым путником ступил на греческий корабль, идущий на юг.
Дальнейший путь Зева дальний потомок назвал бы стремительной карьерой. Но стремительности этой карьеры вряд ли стоило бы удивляться.
Ибо северный ведун совмещал в себе идеального колдуна и идеального воина. Две ипостаси тогдашней элиты. Иной читатель, согласившись с характеристикой Зева как сильного колдуна, мог бы усомниться в его качествах воина.
С точки зрения воинского искусства Зев был на первый взгляд полным неумехой. Но это только на первый взгляд. Ибо, стрелял из лука и бросал копье северный охотник лучше любого гвардейца. Был чудовищно выносливым, ловким, сильным. И владел методами самолечения и самовосстановления.
Что еще требовалось тогдашнему воину? Владеть коротким мечем, боевым топором, да скакать на лошади. Но это Зев с его то природной ловкостью и силой со временем освоил.
И стал Зев кочевать по дворам тогдашних царей и царьков, признанным магом, чародеем и, говоря словами его дальних потомков, самым авторитетным военным технократом.
Ибо против во время вызванной грозы среди ясного неба что могли поделать противники? Которые прозвали Зева Громовержцем.
Так бы и стал Зев, которого на местный манер стали звать Зевсом, со временем каким-нибудь царьком, отнявшим трон у иного зазевавшегося хозяина. Да что-то стал он чувствовать себя не важно. А однажды посмотрев в полированную гладь бронзового зеркала, понял опытный волхв, что пора ему приобщиться к общей силе волховского сбора. Иначе станет он вскоре простым смертным.
Не смог взлететь огрузневший придворный деятель. Да и говора местных небес не понимал. Шепот придворных интриг понимать научился. А о шепоте небес как-то позабыл.
И поплыл к Лысой горе через моря на собственном корабле. Знатным вельможей.
Но вельможа не волхв. Многое подзабыл Зевс Хорошо, хоть устье Большой реки не пропустил, не спутал с другими.
Но, поднявшись немного вверх по реке и подойдя к большим порогам, задумался. Когда летишь, идешь налегке, или плывешь на легкой долбленке, таких преград и не замечаешь. А перетащить корабль волоком в обход порогов нелегкое дело.
Тут никакое колдовство не поможет. И хотя делают это многие купцы, но спутники жадно ждут, – ну, сотвори чудо, Громовержец! Нельзя разочаровывать их. Нельзя, чтобы слух пошел, Громовержец Зевс далеко не все может.
– Оставайтесь здесь! И ждите меня! – властно сказал он. – Дальше Богам надо идти одним.
Отвел глаза спутникам и исчез.
И пошел налегке. Как плохой волхв, разучившийся летать, но желающий оставаться бессмертным, напитавшись энергией большого сбора.
Глава 4. Первый полет
Ветер бил в крутой обрыв, взметая мелкий сор.
– Прыгай Рыська! – орал Сварог. – Прыгай!
Рыська еле удерживала огромное крыло, закрепленное на спине.
– Боюсь, дяденька Сварог!
– Прыгай, зверина мелкая! Прыгай, а то шкуру спущу и шапку себе сделаю.
Это я то, зверина мелкая! Ну, дяденька Сварог, не ожидала, что ты такой злой! Обиделась, но не прыгнула.
Сварог ухмыльнулся своей клыкастой волчьей улыбкой. Достал из-за пазухи единственное рыськино богатство. Сказал перед полетом, что у него лучше сохранится. Рыська и отдала.
И вот теперь размахнулся злой волхв.
– Не прыгнешь, выброшу!
– Не надо, дяденька Сварог!
Не хочет Рыська расстаться со своим единственным маленьким богатством. Не жить ей после этого.
И прыгает.
Ветер подхватил ее как сухой стебелек прошлогодней травы. И поднял сразу высоко. Дух захватило. И не замечает Рыська, что с ней происходит.
– Нагнись вперед! – орет Сварог.
Она нагибается. Ветер перестает заваливать ее на спину. И как-то сразу легко и вроде даже ласково несет на своих плечах.
Как хорошо! Как интересен мир сверху. И совсем не страшно.
А Сворог тут как тут. И когда успел взлететь?
– Любо летать, Рыська?
– Любо, дяденька Сварог!
– Где Дикое озеро, знаешь?
– Знаю, конечно! Вон там!
– Ох, и глупа ты еще Рыська. Не там, а совсем напротив. Теперь смотри на меня и делай как я.
Сварог заваливается на бок. Ветер разворачивает его. Потом он выравнивается. Они уже довольно высоко. И Сварог сильно наклоняется вперед. Ветер не дает ему это сделать, но крыло все же наклонилось.
И заскользил Сварог вниз, как по невидимой горке.
Рыська все сделала так же. Ее маленькое ловкое тело все уверенней держалось в воздухе. Эх, обгоню дядьку! Я ему покажу зверину мелкую! Пусть на толстозадую лосиху Яру обзывается!
Понимает Рыська, что чем сильнее нагнешься, тем быстрее полетишь. Откуда понимает, не знает. Умение как бы выплывает из памяти.
Она несется мимо Сварога, чуть не задевая его.
На лице волхва нешуточное опасение. Рыська заваливается назад. Ветер подхватывает разогнавшееся крыло и подбрасывает вверх. Теперь она уже выше Сворога.
– Рыська! Не гоняй!
– Испугался, волхв?! Испугался зверины мелкой?! – орет Рыська сверху. Заваливается вниз и…
Да, настоящая ведунья родилась сегодня. Потомок бы сказал, пересекла курс в опасной близости. К тому же в опасном маневре пикирования.
– Рыська! Дурная! И себя и меня завалишь!
– Мы же бессмертные! – смеется Рыська.
– Бессмертные не безголовые!
Лихо выравнивает Рыська крыло. Чутьем каким-то понимает, что нельзя вот так с ходу, летя вниз, разворачиваться. А вот теперь можно. Теперь довольно далеко в сторону и вниз она от Сварога. Снова откидывается назад, ловит ветер, поднимается на высоту и летит рядом с волхвом.
Внизу блестит озеро.
– Видишь отмель? – говорит волхв.
– Вижу.
– Вот туда и летим.
– А зачем туда?
– В случае чего просто плюхнешься в воду.
– А назад как? Там же не взлетим.
– О, да ты и это поняла! Назад пешком.
– Не хочу пешком. Поворачиваем.
– Рыська! По ветру лететь больше умения надо. Да и как на землю сядешь? Ведь первый раз летишь.
Но Рыська не слушает.
Она набирает высоту. Потом разворачивается. И почти не наклоняясь, летит по ветру, медленно теряя высоту.
– Рыська!
– Поспевай, зверина клыкастая! – орет Рыська.
Очаг в жилище волхва бросает отблески на раскрасневшееся рыськино лицо. Тянет Рыська к огню свои тонкие, но сильные пальчики. Потом вскидывает голову.
– Отдай мое сокровище, Сварог!
– Обиделась? Не обижайся. Ведь как летаешь! Как летаешь! Но могла бы так и не полететь, трусиха.
– Отдай сокровище! – Рыська непреклонна. Голубым огнем сверкают глаза. Они гневно сузились и, кажется, еще больше взлетели к вискам. Она сейчас похожа не на рысенка, а на рассерженную рысь.
– Какое сокровище? – вдруг как будто все забыв, рассеянно говорит Сварог.
– Дядька! – Рыська подается вперед. Ух, растерзает сейчас бешеная рысь!
А Сварог все так же растеряно достает из-за пазухи незнакомую вещь. Большое золотистое кольцо охватывает красивый непрозрачный голубой камень с разводами. А внизу само кольцо охватывает с трех сторон серебристый полукруг. На этом полукруге лежат семь золотистых лучей. Внизу больших, к краям все меньших.
Лучи блестят. Но не как на рыськином талисманчике. Как-то иначе. Тяжело и жирно. Не знает Рыська, чем отличается золото от бронзы. Но чувствует, что это не бронзовая бирюлька. А что-то гораздо более дорогое. Настолько дорогое, что даже у лосихи Яры нет такого.
Сверху к кольцу прикреплено колечко поменьше. А через него продет шнурок. Материал незнакомый, блестящий, золотистый, какой-то переливающийся и скользкий.
Застыла Рыська в изумлении и обо всем забыла.
А Сварог поднялся и надел ей это великолепие на шею.
Забыла Рыська обо всем на свете. Не помнит, как встала. И стоит не шевелясь.
А Сварог взял ее за руку и сказал.
– Это теперь твой знак, ведунья, Рысье Сердце.
Распахнутые рыськины глаза переливаются в полумраке. Голова запрокинута назад. На губах полуулыбка. Она смотрит на Сварога снизу и спрашивает шепотом, как будто боясь кого-то разбудить.
– Это и есть любовь, волхв?
– Да, ведунья.
– Мне понравилось.
Она тихо смеется.
– А правда, мы ведуны без любви не можем?
– Правда, Рысье Сердце.
– Сварог, не называй меня так. Пусть я буду Рысьим Сердцем для других. А для тебя навек останусь Рыськой.
– Хорошо, моя колдунья.
– И все же.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48