Остальные ушли вперед. Все три машины четкими силуэтами выступали на фоне заката, где огненный шар уже касался горизонта и как бы на прощанье озарил всю равнину. Зенитное орудие было скрыто в тени. Феттер, припав к оптическому прицелу, крикнул:
— Поймал!
— Справа налево… беглый… Огонь! — раздалась команда Вольцова. Хольт послушно нажал на спуск. Грянул выстрел. Хольт как бы перенесся в прошлое: тот же грохот, и душная волна, толкнувшая его, и боль в незащищенных ушах, и едкий, режущий глаза дым. Ствол откатился назад, выплюнул дымящуюся гильзу и снова пошел вперед. Хольт зарядил. Все в нем было пусто, все выгорело, и делал он все как автомат.
Сквозь звон в ушах он услышал голос Вольцова:
— Недолет, Феттер!.. Беглый… Огонь! Теперь уже грохотали выстрел за выстрелом. Должно быть, танкисты на дороге ничего не видели па фоне темного восточного небосклона. В колонне зашевелились, только когда головной шерман взорвался и зачадил. Обе уцелевшие машины рванулись с места, отошли друг от друга, неуклюже развернулись вправо и покатили по пашне прямо на батарею.
Ствол опять откатился назад, и, когда Хольт машинально потянулся за новым патроном, он увидел, как впереди встал крутящийся столб дыма и подскочил огромный желто-красный мяч…
— Огонь! — орал Вольцов.
Хольт нажимал на спуск, оба танка по-прежнему ползли по ровной пашне. Теперь и из их пушек сверкнул огонь… Рядом с зениткой на песчаном откосе разорвался первый снаряд, песок и раскаленные осколки пронеслись над орудием. Хольт пригнулся.
— …О-гонь!
Взрывная волна упавшей поблизости гранаты чуть не сбила Хольта; он вцепился в затвор, схватил очередной патрон и, уже нажимая на спуск, увидел, как в ослепительном столбе пламени взлетела многотонная башня танка. Но тут же новое попадание выдернуло у него землю из-под ног, вся зенитная установка заходила ходуном — последний танк был уже совсем рядом. Хольт, шатаясь, поднялся…
— …Огонь!
Менее чем в тридцати метрах танк остановился с разбитой гусеницей, пушка его выплевывала белое пламя, башенные пулеметы брызгали тонкими струйками. Но вот по нему уже потекли огненные ручьи вспыхнувшего бензина…
— …Огонь!..
Раздался сильный взрыв, и танк запылал.
В наступившей тишине Хольту стало жутко. По спине у него забегали мурашки. Небо на западе померкло. Темнело, пляшущие языки пламени освещали зенитку. У подъемного механизма стоял Феттер, хлопал себя по ляжкам и хохотал как сумасшедший. Вдруг он заверещал:
— Мы победим… Ей-богу… Мы победим!
Вольцов поднялся с сиденья, сорвал каску и, дико сверкая глазами, крикнул:
— Всю роту раздолбаю… Всех раздолбаю!
Пошатываясь, Хольт отошел в сторону. Нагнулся. Около снарядного ящика лежали два молодых солдата. Осколки искромсали их лица до неузнаваемости.
Они бежали в сторону гор. Позади горели подбитые танки. Дорога сперва поднималась, но скоро стала спускаться в долину. Оба уцелевших новобранца исчезли. Вольцов заметил это, только когда они вошли в деревню, где из всех окон были вывешены белые флаги.
— Гады! Свою шкуру спасают! — ругался он. На краю деревни, у самого леса, стоял всеми покинутый крестьянский двор. Двери не заперты. Они вошли.
— Остаемся.
Вольцов, топая, поднялся по деревянной лестнице и, не снимая грязных сапог, рухнул на кровать. Хольт заступил в караул. Он бегал взад и вперед между ивовым кустарником в домом. Холод пробирал его. Забрезжил рассвет. Вдали послышался гул мотора. Хольт бросился в дом и мигом влетел на второй этаж.
— Едут!
По деревенской улице ехал автомобиль — какая-то квадратная крытая машина — ив нем, карабины между колен, солдаты в круглых касках и форме цвета хаки. Хольт через кухню проскочил во двор. У ворот захлопали выстрелы. Вольцов и Феттер, спрятавшись за угол риги, отстреливались. Когда Хольт добрался до леса, позади разорвалась ручная граната. Он оглянулся. Горела рига.
— Моя работа! — похвастался Феттер. — Бросил в солому гранату!
Избегая деревень, они шли на северо-восток. Вольцов то и дело заглядывал в карту. Впереди снова гора. С гребня они увидели реку, петляющую между холмами. На берегу прилепился маленький городок. Дорога вела к белому каменному мосту.
Они осторожно спустились. На мосту, прислонившись к перилам и запрокинув голову, стоял какой-то военный и пил прямо из бутылки. Поза незабываемо знакомая!
Обер-фельдфебель Бургкерт ухмыльнулся. Он был сильно пьян; размахивая бутылкой, он приветствовал их:
— А! Новобранцы!
Все вместе отправились в город.
— Дивизия «Шлагетер», — бормотал Бургкерт, снова прикладываясь к бутылке. — Разведка боем… Весь разведотряд самолеты к черту разбомбили. Я опять машину достал…
— А войска тут есть? — спросил Вольцов.
— Есть. Я! — ответил, обер-фельдфебель. Феттер прыснул. Бургкерт продолжал:
— Жду, когда подойдут американцы. Тогда и подниму мост на воздух. Двадцать фаустпатронов.
— А запал? — спросил Вольцов.
— Электрический. Саперы приладили, до того как смылись. Обер-фельдфебель привел их к вилле; в садике были вырыты окопчики, из которых хорошо просматривался мост. Они расположились в большой комнате первого этажа.
— Народ озлоблен. Готов в горло вцепиться — но не американцам, — сказал Бургкерт.
Хольт вышел пройтись по городку. У подъездов группами стояли жители. Повсюду развевались белые флаги. Он даже не сразу понял, что это его присутствие, его намерения вызывают ненависть, проклятия, что это ему люди грозят кулаками. Они правы, подумал он. Узкие переулки, деревянные дома… Несколько фаустпатронов — и сгорит половина городка! Но дальше мысли его не шли. Моя судьба, их судьба… пусть все идет своим чередом.
Вернувшись на виллу, Хольт застал Бургкерта спящим тяжелым пьяным сном. Хольт лег на ковер.
— Американцы! — закричал Вольцов.
Бургкерт встрепенулся, выпил, протянул флягу Хольту. Феттер и Вольцов уже залегли в окопчиках перед виллой. На противоположном берегу перед самым мостом остановился шерман. В открытом башенном люке стоял командир танка и рассматривал в бинокль городок. Вольцов выложил перед собой фаустпатроны.
— Боится! — сказал он.
Бургкерт склонился над запальным механизмом.
Феттер крикнул:
— Внимание… Он.закрывает люк!
Мотор шермана взревел. Лязгая гусеницами, первый танк въехал на мост, за ним второй, третий… Бургкерт замкнул цепь… Взрыв снес крышу с дома, бурей налетел на садик… Перед виллой остановился танк, Феттер нырнул с фаустпатроном в кусты. Когда танк взорвался от прямого попадания, с берега реки открыли огонь по вилле.
— В город! — заорал Бургкерт.
Над подбитым танком почти недвижимо стоял огромный столб дыма и пламени. С противоположного берега по городу били танковые пушки. Хольт мчался по улице. Метрах в пятидесяти перед ним бежали Вольцов и Бургкерт. Вдруг они обернулись и указали ему на что-то в переулке. Когда Хольт пересекал переулок, он увидел перед собой корму американского танка, увидел белую звезду на голубом поле; его обдало горячими выхлопными газами… Хольт бросился наземь. Взрыв был так силен, что его оглушило. Но вот он пришел в себя. Рядом горел растекавшийся по мостовой бензин. Хольт отполз к ближайшему дому. С другой стороны улицы Феттер ударил вторым фаустпатроном. Взрывная волна отбросила Хольта к стене. Он поднялся и, шатаясь, побежал по тротуару. Стрельба умолкла. Неожиданно в подъезде он увидел Вольцова и Бургкерта. Они наблюдали за улицей и мостом.
— На, глотни! — сказал обер-фельдфебель.
Снова они бежали по городу. В переулке полыхал танк. Феттер уже ждал их у городской окраины в маленьком открытом вездеходе. Бургкерт повел машину с бешеной скоростью прямо по выбоинам и мелким воронкам. Позади остался горящий город. Алкоголь только усилил апатию Хольта. Он сидел на заднем сиденье, вся машина была забита бутылками. Так оно и пойдет, думал он. Будем подкарауливать танки, стрелять по танкам, бежать от танков, снова подкарауливать танки… И так без конца.
Бургкерт несся очертя голову.
Вольцов сказал:
— А ведь мы уже где-то между Лейпцигом и Альтенбургом. По обеим сторонам шоссе тянулись поля. Впереди, правда далеко еще, виднелся лес.
— Воздух! — крикнул Феттер.
Бургкерт резко затормозил. Они бросились к большой копне. Обер-фельдфебель выругался и повернул назад. Зарывшись в солому, Хольт видел, как он достал целую охапку бутылок из вездехода и вдруг исчез в туче огня и земли, а истребитель-бомбардировщик круто взмыл вверх.
Они стояли у горящей машины. Бургкерта отбросило далеко в сторону. Широко раскинув руки, он лежал на проселке.
13
В деревне они наткнулись на команду полевой жандармерии. Таких, как они, отбившихся от своих частей, набралось человек сто: их посадили на грузовики и отправили в ближайшую казарму; здание было ярко освещено, словно здесь никогда не объявляли воздушной тревоги. В казарме они встретили лейтенанта Венерта. Он обрадовался.
— Очень кстати прибыли! У меня сводная рота, недостает младших офицеров. Ефрейторы командуют взводами! Сейчас же примите взвод, Вольцов!
Взвод расположился в трех спальнях, совсем зеленые юнцы, набранные отовсюду — из танковых и пехотных училищ; были тут и досрочно призванные подростки из лагерей трудовой повинности. В спальнях говорили о новом оружии, о великом переломе, который вот-вот должен наступить в ходе войны.
На оружейном складе сидел вдрызг пьяный офицер. Все брали там, что хотели. В вещевой каптерке Хольт наконец сменил толстую, подбитую ватой шинель на маскировочную накидку из парусины. Остаток ночи и следующий день они провалялись в спальне на соломенных тюфяках. Вольцов раздобыл газету и читал вслух:
«Победа или смерть!» — таков девиз народной войны». В сводке главного командования говорилось о «боях местного значения на Восточном фронте», об «оборонительном сражении в Рурской области», потом был назван Швейнфурт и одновременно упоминался Эрфурт.
— Тут сам черт не разберется, — сказал Вольцов. — Не фронт, а сплошь танковые клинья…
Без конца обсуждали, каковы надежды на победу. Кто-то принялся рассказывать об уроженке Аахена из Союза немецких девушек, которая в приступе фанатизма… американцам… Хольт выбежал из комнаты.
Длинный казарменный коридор. Хольт стоял у окна. На дворе при свете прожекторов устанавливали на самоходные лафеты длинные 75-миллиметровые пушки. Слонявшийся по коридору Вольцов подошел.
— Здесь была казарма истребителей танков. Еще всюду стоят самоходные лафеты и тягачи с противотанковыми пушками. Нет горючего… Какая обида! Вообще… все дезертируют, все бегут… С тех пор как американцы перешли Рейн, сопротивление по существу прекратилось. Не понимаю! — И, хлопнув Хольта по плечу, добавил: — В унтер-офицерской столовой распивают последние запасы спиртного.
Они с трудом нашли свободный столик. Вольцов принес пива и коньяку. Облокотился, подпер подбородок руками.
— Хотел бы я знать, что делает мой дядюшка. — Он выпил. Хольт сидел молча, кругом стоял пьяный гомон.
Ночью их подняли по тревоге. Рота Венерта выступила. Лейтенант отсутствовал. Вольцов объяснил:
— Он едет с командиром батальона и начальником штаба.
— У них грузовик со жратвой, — крикнул Феттер. Шли целый день по обочине, растянувшись чуть не на километр. Навстречу попадались отходящие части.
— Одни идут назад, другие вперед. Хотел бы я знать, что происходит, — недоумевал Вольцов.
Вечером остановились в деревне, ночевали в сараях и ригах.
В трактире сидела команда эсэсовцев. Вольцов до поздней ночи играл с ними в скат. Наутро он заявил:
— Парни первый сорт! Кстати, большинство из наших мест. Позавчера они ночевали в лагере трудовой повинности для девушек. Представляешь, что там было! Нарассказали дурехам всяких ужасов про негров и монголов, что, мол, их непременно съедят, те на все и согласились… — Он рассмеялся. — Ребята дожидаются начальства: должны тут военно-полевой суд учредить. — И с удовлетворением добавил: — Вот когда наконец возьмутся за дезертиров!
Рота двинулась дальше. После полудня их обстреляли истребители-бомбардировщики. Но им удалось быстро укрыться и потерь почти не было. Наконец они достигли места назначения — деревни Грейфенслебен. На краю деревни стояло несколько полевых орудий. Связисты тянули телефонную линию. В трактире Вольцов устроил нечто вроде командного пункта.
Он один суетился, что-то делал. Два других унтер-офицера, Бек и Винклер, безучастно сидели у печки. Поздно вечером прибыла еще одна сводная рота. Командир, обер-фельдфебель, был тяжело ранен. В пути на роту налетели истребители-бомбардировщики, она сильно поредела. Раненых отправили в соседнюю деревню Бухек, где разместился медсанбат. Когда связь с батальоном была налажена, Вольцов не мог отказать себе в удовольствии подробно разъяснить обстановку и боевое задание.
Батальон удерживает три населенных пункта, деревни Грейфенслебен и Бухек, а также Герштедт, небольшой городок тысяч в пять жителей, окруженный фабриками и сильно пострадавший от бомбежек. Магистральное шоссе проходит с юга на север по холмистой, бедной лесами местности, сначала возле Грейфенслебена, затем мимо Герштедта, где находится штаб батальона. Западнее Герштедта лежит большое селение Бухек.
— Мы входим в дивизию «Кернер», во вновь сформированную армию, и прикрываем здесь ее южный фланг.
Хольт устало и безучастно слушал его разглагольствования. Ночью в Грейфенслебен прибыли три 75-миллиметровых противотанковых орудия на самоходных лафетах. В первом часу на юге стала явственно слышна канонада, которая, однако, вскоре затихла. Из батальона в Герштедте, куда пристроился Венерт, сообщили, что с юга по автостраде Гермсдорф — Глаухау прорвались танки. Под утро из батальона вызвали роту в Герштедт для защиты командного пункта, как было сказано.
— А кто же здесь останется? — спросил Вольцов. Прибывшая после них сводная рота лишилась командира и состояла из полуобученных новобранцев, курсантов специальных военных училищ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74