Однако так же ясно, как она видела все резоны, чтобы остаться, Элинор чувствовала, что Иэн в данный момент не способен воспринимать какие бы то ни было причины.
Она тихо вздохнула. С ним еще труднее иметь дело, чем с Саймоном. Он мягче. Его все ранит в большей степени, и он слишком часто реагирует, лишь поддавшись первому порыву.
— Ты никуда не можешь ехать сегодня, — сказала она, избегая всех мотивов, кроме тех, о которых наиболее пристало говорить женщине. — Ты уже теряешь сознание от ран и усталости.
— Я не могу идти на ужин. Не могу. И завтра я не смогу пойти туда. Просто не смогу. Я не могу видеть короля — я плюну ему в лицо! Я не могу, уверяю тебя.
— И не надо, — согласилась Элинор. — Ложись спать.
— Но я не ранен — пара порезов и синяков… Элинор не смогла удержаться от смеха.
— Это тебе сейчас так кажется, когда раны еще слишком свежи и жар боя еще не покинул тебя. Подожди до завтра. Ты еще будешь рад поваляться в постели. Тебе захочется умереть от боли и моего лечения.
Смех Элинор каким-то неуловимым образом успокоил Иэна, и ее слова оказались островком здравого смысла в буре, бушевавшей в его мозгу. Она права. Завтра у него будет болеть все тело, и он действительно устал. Если бы он смог уснуть и забыть!..
Он начал борьбу с пряжкой своего ремня, но опустил руки, когда Элинор гораздо более ловким движением расстегнула его. Он наблюдал за ней, а она приступила к обычной ей процедуре разоружения мужа. Он больше никогда не заикнется о том, что произошло во время турнира, хотя все еще чувствовал себя настолько опозоренным, что не знал, как завтра посмотрит в глаза людям, которые придут внести залог. Он не хотел признавать аргументов Элинор и цеплялся за мысль, что, по сути, никакого нарушения буквы кодекса чести не было. Дух его был нарушен, конечно, но кого этим удивишь во времена короля Джона.
На этом вопрос о несуществующем заговоре для Иэна оказался закрыт, но другое расследование шло полным ходом. Солсбери, прекрасно осведомленный о слухах насчет покушения на жизнь Иэна, во время состязания ни на секунду не сводил с него глаз. Он надеялся, что его личное своевременное вмешательство предотвратит убийство. Таким образом, он видел и Кантелю с Корнхиллом, бросивших вызов Иэну, и ФицУолтера с де Квинси, и как с последними двумя расправились шестеро странствующих рыцарей.
Он предположил, что напасть на Иэна, после того как они покончили с ФицУолтером и де Квинси, шестерке помешало приближение Лестера. И он тоже узнал щит Роберта де Реми. Как только Солсбери освободился от формальностей, связанных с закрытием турнира, он разузнал, где остановился де Реми и, отправившись туда, напрямую обвинил его в предательском покушении на жизнь королевского защитника. К его удивлению, сэр Роберт встретил его слова со смехом:
— Я? Покушался на лорда Иэна? Клянусь всеми святыми, нет! Лорд Иэн только что пригласил меня к себе на службу. Это было бы безумием с моей стороны предпринимать какие-то действия против него, даже если бы я мог, хотя, клянусь Богом, я не мог. — Затем он нахмурился и сказал уже серьезно: — А почему вы говорите мне такие вещи? Вы же знаете, что я умолял вас позволить мне поменять команду перед состязанием, чтобы я мог оказаться на его стороне.
— Возможно, чтобы было удобнее ударить его со спины, — резко произнес Солсбери. Краска залила лицо сэра Роберта.
— Это не мой путь, лорд Солсбери. Если бы я не знал, что вы большой друг лорда Иэна и сказанные вами слова произнесены в заботе о нем… Да это же просто смешно! Лорд Иэн много лет был другом моего отца. Я знаю его с детских лет. Вы можете даже не брать в расчет мои слова. Спросите лорда Иэна — и он поручится за меня, уверяю вас.
Солсбери совершенно растерялся. Неуклюжий, неумело организованный заговор, о котором сообщила ему Эла, абсолютно не вязался со стилем короля, однако он не мог представить себе никого из врагов Иэна, кто был бы столь отчаянным и столь глупым, чтобы заварить такую кашу, — разве что Корнхилл и Кантелю. Но он не мог поверить, чтобы сэр Роберт мог быть как-то связан с ними, и уже склонялся к мнению, что юноша сказал ему правду и действительно не имел ничего худого против Иэна. Тем не менее он решил сделать еще одну попытку.
— Тогда почему же вы напали на ФицУолтера, который пришел на помощь Иэну?
Теперь уже Роберту стало не до смеха, и он задумчиво уставился на сводного брата короля. Пылкие слова были готовы сорваться с его языка, но он плотно сжал губы. Ему было совершенно ясно, что, если информация о происшедшем на ристалище дойдет до ушей короля, это навредит лорду Иэну. Сэр Роберт понимал также, что, несмотря на кажущееся дружелюбие Солсбери по отношению к Иэну, любил он прежде всего своего брата и служил именно ему.
Не важно, что заговор организовал король. Этому нет никаких доказательств. Чтобы получить доказательства, им нужно было бы позволить ФицУолтеру и де Квинси нанести удар, но даже тогда кто бы поверил им, бедным странствующим рыцарям, против слов близких друзей короля? Все это было тщательно разъяснено Роберту, и он знал, что ответить.
— Это никак не связано с лордом Иэном, — сказал он угрюмо. — У меня было личное дело против ФицУолтера.
«Что-то здесь не так, — решил Солсбери. — Какое дело могло быть у этого юноши? Откуда он вообще знаком с ФицУолтером?»
— Вот как? Однако он был на поле целый день; и вы все-таки выбрали именно тот момент для атаки. Если вы действительно так любите лорда Иэна, как говорите, довольно странно, что вы напали на тех, кто пришел ему на помощь, когда он отбивался сразу от двоих противников.
— Вы можете верить или не верить, но правда состоит в том, что до тех пор мне не удалось встретить ФицУолтера. А что до лорда Иэна, то я уважаю его и считаю, что он вполне способен защититься самостоятельно, тем более от таких блох; как те двое.
— А что у вас за дело к ФицУолтеру? Он знает об этом?
— Он? Да об этом знает весь мир. Он отдал Нормандию и вместе с Нормандией мою вотчину. Я второй сын, лорд Солсбери. Мое наследство, каким бы оно ни было, лежало невдалеке от стен Водрея. И я решил хоть частично возместить нанесенный мне урон, взяв выкуп за лошадь и доспехи с ФицУолтера и Саэра де Квинси. — Он пожал плечами. — Возможно, было не совсем благородно нападать втроем на одного, но они задолжали нам всем, и мы все хотели отомстить. Мы вместе их одолели и поровну разделим выкуп.
Солсбери замялся. Ответ оказался более логичным и здравым, чем он ожидал, и вполне мог быть правдой. Напоследок он узнал имена и адреса остальных участвовавших в этом деле рыцарей. Четверых он нашел без труда. Все они были одного типа — здравомыслящие и, видимо, порядочные молодые люди, причем никто из них, за исключением сэра Роберта, вообще не был знаком с лордом Иэном.
Они попали на турнир случайно, в надежде подзаработать по возможности немного денег, и всех их объединяла потеря земель в Нормандии. Все они пересказали ему ту же историю — кроме шестого рыцаря, которого он так и не нашел. Он не вернулся в снятый им дом после турнира, и никто не знал о нем ничего, кроме имени — сэр Ги.
Если и была во всем этом деле какая-то тайна, понял Солсбери, то она была связана с исчезновением сэра Ги. Именно он собрал остальных пятерых, однако даже не говорил им наверняка, что и он потерял земли. В течение нескольких последующих дней Солсбери вел кропотливые поиски источника слухов о том, что кто-то нанимал людей для убийства лорда Иэна.
Немногие испытывали желание разговаривать о каком бы то ни было заговоре с братом короля, но когда их удавалось успокоить и расшевелить всяческими заверениями, все сходилось к тому, что единственным источником и был этот самый сэр Ги. Именно он вроде бы распространял сплетни о нанятых для убийства странствующих рыцарях. А когда прояснились истории с бедными рыцарями, швыряющими налево-направо деньги, оказалось, что источником этих денег опять же оказался сэр Ги.
Из известных людей, которых опросил Солсбери, никто, за исключением главных действующих лиц, ничего не видел. Все были поглощены своими собственными дуэлями. Единственное, что возбудило его подозрения, — то, с какой легкостью и желанием Кантелю, Корнхилл, ФицУолтер и де Квинси приняли версию происшедшего, предложенную сэром Робертом.
На третий день Солсбери со всеми свидетельствами, какие ему удалось собрать, заявился к Иэну. Он нашел его в постели с синими кругами под глазами, которые яснее слов говорили о том, что Иэн плохо спал. После обмена любезностями Солсбери сказал:
— По поводу заговора… — Он не закончил фразу.
— Никакого заговора не было, — бесцветно прервал его Иэн.
— Да, — согласился Солсбери, — кажется, не было. Он хотел было объясниться поподробнее, но Элинор бросала на него такие гневные взгляды через кровать, что он предпочел попридержать язык. Если потребуется, он изложит Иэну детали в какое-нибудь другое время. Сейчас ему нужно было выяснить только один вопрос.
— Я разговаривал с Робертом де Реми, который участвовал в этом деле. Он сказал, что знает вас с детства и что вы собираетесь принять его на службу и готовы поручиться за него. Это так?
—Да.
— Тогда с этим покончено, — весело произнес Солсбери, но на душе у него было неспокойно. — Иэн, вы больны?
Это вызвало слабую усмешку и зажгло искру в темных глазах.
— Нет, только ранен и очень устал. Я ни разу не бывал в такой заварухе с тех пор, как Саймон взял меня у моего отца. Надеюсь, что король не в обиде на мое отсутствие при дворе.
— Нет, — ответил Солсбери, затем усмехнулся и покачал головой. — Вы же знаете Джона. Он доволен. Он чувствует себя отмщенным за то, как вы его рассердили. Он хотел поколотить вас, как воспитывают ребенка, и это исполнилось. Я думаю, у вас с ним больше проблем не будет. Его действительно разгневали распространившиеся слухи. Он поручил мне докопаться до правды… Боже милостивый, Иэн, что с вами?
— Ничего, просто неосторожное движение. Вы не поверите, как я страдаю. И кажется, с каждым днем становится все хуже. Вильям, я не уверен, что смогу прийти завтра на встречу с Оксфордом и Пемброком. Если меня не будет, думаю, вы смогли бы подтвердить мое согласие с любым планом, который предложит Пемброк. Я думаю, он знает размеры земель Элинор в Ирландии и, следовательно, представляет, насколько мы сможем помочь ему людьми и деньгами.
— Не забудь, Иэн, что тебе еще нужно уладить дело с тремя кастелянами, а также с сэром Питером из Клиро. Нам и здесь понадобятся люди, — вмешалась Элинор.
Солсбери изумленно посмотрел на нее. Она сидела так спокойно, если не считать единственного предостерегающего взгляда, который она бросила на него, что он уже забыл о ее существовании, как часто забывал про Элу. То, что Элинор встряла в военные вопросы, было достаточно необычно — даже Эла, чей ум Солсбери очень ценил, никогда не делала этого. Но еще более странным было то, что Иэн воспринял это как само собой разумеющееся, лишь уверив ее, что он помнит об этом, хотя ее это все равно не остановило от выражения собственных мыслей по поводу усмирения мятежных кастелянов.
Глаза Солсбери перебегали от мужа к жене и обратно, словно он наблюдал за игрой в мяч.
— Господи, Иэн, — сказал он с легким оттенком негодования. — Почему вы беспокоитесь о «ее» людях? Мне кажется, что леди Элинор сама не хуже вас разбирается в военном искусстве. Меня удивляет, что она до сих пор не надела доспехи и не отказалась полностью от мужа.
— Ради Бога, Вильям, замолчите! — заревел Иэн и рассмеялся. — Разве вы не знаете, что я именно поэтому и женился на ней? Она уже была готова сделать так, как вы сказали. Я думал, что мне удалось выбросить дурь из ее головы, а сейчас вы напоминаете ей об этом.
— Он шутит. Я не собиралась надевать доспехи. Я сказала только, что…
— Элинор, — прервал ее Иэн, тряся головой. — Ты все портишь. Все, что она сказала, Вильям, сводится к тому факту, что два опытных воина и молодой, но не младенец, вассал без ее руководства не смогут взять три маленьких замка.
Солсбери никак не мог постичь, что же произошло между Иэном и его женой. Он сразу, когда вошел, почувствовал напряженность в поведении Элинор, но списал это на беспокойство из-за слухов о заговоре против Иэна, либо из-за его здоровья.
Поначалу они достаточно спокойно разговаривали друг с другом насчет наведения порядка на землях сына Элинор, но затем какая-то злоба охватила их. Солсбери пришло в голову, а нет ли у Иэна какой-то причины подозревать, что Элинор неверна ему?
Солсбери решил уйти. Атмосфера в комнате была настолько ледяной, что он боялся замерзнуть до смерти, если пробудет здесь еще хоть несколько минут, несмотря на бушующий в камине огонь и теплую погоду. Не то чтобы в его сторону направлялось какое-то холодное неодобрение. Солсбери было жаль Иэна, поскольку он казался слишком больным, чтобы выдержать волну ледяного гнева, которая, казалось, вот-вот обрушится на него. Однако каким бы добросердечным ни был Солсбери, он не собирался вмешиваться. За свои сорок лет жизни он научился не вставать между мужем и женой. Иэн сам женился на этой женщине — пусть сам и разбирается.
К ужасу Иэна, однако, Элинор не сказала ни слова, когда вернулась, проводив Солсбери. Она направилась прямо к окну и села за вышивание. Не будь. Иэн таким гордым, он зарыдал бы от отчаяния. Он сказал самые худшие слова, какие только мог придумать. Он разговаривал с Элинор, будто она была его собственностью. Будто он намеревался отправиться в ее замки и установить над ними свою власть. К тому же он сказал все это при постороннем умышленно, чтобы еще больше разозлить ее. Он не сомневался, что преуспел в этом деле, и Элинор разозлилась дальше некуда. Но своей истинной цели он, безусловно, не добился. Она не станет спорить с ним, как не стала бы спорить с совершенно незнакомым человеком.
Этот кошмар продолжался уже целых три дня с того самого мгновения, как он проснулся наутро после турнира. Иэн невидящими глазами смотрел на огонь в камине.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66