И слава Богу, подумал Иэн. Он понимал, что был идиотом. За те бесплодные недели ожидания грабителей или просто ожидания, когда он не мог думать ни о чем, кроме Элинор, и исходился терзаниями, любит ли она его, сможет ли полюбить или нет, он все продумал насчет «своих» детей.
Он иногда звал их так, даже когда Саймон был жив, но теперь это уже вошло в привычку. Если бы Элинор восприняла это болезненно, все было бы намного сложнее. «Не будь дураком, — напомнил себе Иэн. — Только потому, что она сейчас не впала в ярость из-за этого и ласково обошлась с тобой, не стоит слишком поспешно бросаться вперед».
— Иэн, — продолжала Элинор после минуты задумчивого молчания. — Он еще слишком мал, но, может быть, было бы лучше пообещать его кому-нибудь, против кого король не осмелится возражать. Когда вассалы и кастеляны примут присягу перед ним, он должен будет присягнуть Джону, или ты должен будешь присягнуть за него. И как только он попадет в поле зрения короля…
— Значит, ты тоже об этом подумала. Я не хотел говорить, чтобы не беспокоить тебя заранее. Однако Джон; — это все-таки еще не воплощение зла. Он никогда, например, не ругает детей Пемброка и относится к ним с любовью.
— Может быть, и так, но они старше Адама. К тому же я не хочу, чтобы Адам попал в свиту короля. Мне не нравится то, что я слышу о людях, окружающих Джона. У меня были разногласия и с дедом, и с Саймоном насчет чести и долга, но, когда все уже сказано и сделано, я знаю, что без них человек — это не более чем двуногое животное. Адам…
— Ты несправедлива к своему сыну, — горячо прервал ее Иэн. — Он очень гордый, и в его душе нет зла. То, что он немного озорник, это ничего. Он храбрый, даже когда знает, что будет выпорот за свой поступок.
— Да, потому что ему было привито понятие чести. Он видел перед собой только такие примеры, как Саймон и ты, — даже Бьорн обладает чувством чести, хоть и грубоватым. Возможно, ты прав, и было бы чрезмерной поспешностью отдавать его так рано в учение. Но зачем возлагать дополнительный груз на ребенка, зачем травмировать его душу? Зачем заставлять его стыдиться господина, которому придется служить? Есть и другой вопрос: земли Саймона куплены и освоены сравнительно недавно, и имя Леманя еще не успело завоевать проверенной временем лояльности. Адам должен постичь искусство войны и знать хорошо. Ему придется заставлять вассалов подчиняться, прежде чем их преданность станет абсолютной.
— А за кого ты меня принимаешь? — вспыхнул в ярости Иэн. — Неужели я позволю кому-то отвергать права моего сына?
— Иэн! Иэн! — Элинор обняла его лицо ладонями и поцеловала. — Ты же не можешь защищать его вечно. Однажды ему придется все-таки защищать свои права самому, раз Бог создал его мужчиной. Когда он наденет свои шпоры, ему придется сражаться в своих собственных битвах. Ты не сможешь пойти с ним даже в качестве советчика, потому что иначе люди станут доверять тебе, а он превратится в их глазах в ничтожество.
Иэн прикусил нижнюю губу, и Элинор вспомнила, что Саймон делал точно так же, когда сердце его состязалось с разумом. Похоже, Иэн перенял эту привычку за годы общения с Саймоном. Его лицо обросло щетиной, которая уколола ее ладони, когда он повернул голову, чтобы поцеловать ее руку.
— Ты так спокойно говоришь об этом. — Голос Иэна был приглушен рукой Элинор.
— Такова судьба женщины — смотреть, как ее мужчины уходят, и молиться о их возвращении. Иэн вздрогнул.
— Не завидую тебе.
— Это имеет свои преимущества. Ты не знаешь радости от возвращения любимого домой целым и невредимым. О, какое это счастье! Только в раю, если то, что говорят священники, правда, может быть что-то похожее.
— Я не знаю. Говорят, что женщины — слабые, но такая боль и такая радость, наверное, убили бы меня. Ладно, разговор не об этом. Ты права, и, в любом случае, я не буду жить вечно. Я сделаю все, что смогу, и ты тоже должна сказать все, что сможешь, чтобы дать отвод Оксфорду, если он заговорит об этом с тобой. Он слишком стар. Значит, остаются только Лестер и Солсбери.
— Я полагаю, ты считаешь Вильяма, я имею в виду Пемброка — Господи, сколько этих Вильямов! — тоже слишком старым? Было бы легко сказать, что Саймон уже пообещал — но тогда будут проблемы с королем.
— Не то чтобы они старые. Оксфорд скорее ведет себя как старик. Он больше не участвует в войне сам, а посылает сыновей. Думаю, именно поэтому он хочет иметь кого-то молодого в доме. Пемброк — Другой. На войне он будет активен до самой смерти, но его не будет в Англии. По крайней мере, я так думаю. Уже практически решено, что Пемброк отправится в Ирландию, как только сможет собрать достаточно сил и погода позволит. Это будет продолжительная работа. Речь идет о нескольких годах. Ты так недоброжелательно говорила об Ирландии, что, думаю, не захочешь, чтобы Адам отправился туда.
— Нет, — с ударением ответила Элинор. — Только не в Ирландию. Только не Адам. Кроме того, Адаму не место там. Такого сорта битвы, которые будут происходить там, вряд ли научат его тому, что следовало. Земли Саймона очень богаты, там много замков, и все они расположены здесь, в Сассексе и Лестере, рядом с владениями Роберта. — Она чуть повернула голову, чтобы Иэн не мог видеть выражение ее глаз. — А ты поедешь?
— Я уже сказал тебе — пока нет. Я буду собирать армию. И еще не решил, давить на вассалов или брать наемников. Потом, когда Пемброк узнает, что еще необходимо, я отправлюсь туда сам с дополнительной помощью, какую он попросит.
— А Оксфорд, Солсбери?
— Оксфорд пошлет людей и, думаю, младшего сына. Солсбери тоже вызвался отправить людей, и этого я не могу понять. У него нет владений в Ирландии, за исключением… Если хочешь знать мое мнение, он делает это в интересах Джона.
— Что? — воскликнула Элинор. — Иэн! Если это желание Джона — отправить Пемброка в Ирландию, — я должна предостеречь Изабель, чтобы остановить его. И ты тоже не поедешь, даже если мне придется…
— Элинор! — резко произнес Иэн. — Я поеду туда, куда мне следует ехать и куда я уже дал слово, что поеду, даже если ад перегородит мне дорогу. К счастью, нам нет нужды спорить. Джон не хочет, чтобы Пемброк ехал в Ирландию. Он в высшей степени против этого. Ты не поняла, что я хотел сказать. Я уверен, что это Солсбери желает, чтобы Пемброк уехал, так, чтобы Джон не смог потребовать от Пемброка чего-то такого, что тот сочтет бесчестьем.
Он уже предвидел, какие яростные споры вызовет вопрос об его отъезде в Ирландию. Эти споры, однако, будут иметь причиной ее нежность, и любовь, и страх за него. Независимо от результатов такой дискуссии, независимо от того, какими злыми они будут в конце, никакая ненависть не запятнает их будущее. Они оба сразу же вспомнили о предстоявшей в этот день процедуре присяги и каким хорошим примером она послужит.
Если бы брачный договор не предусматривал, что Элинор будет и впредь принимать клятву от своих вассалов, Иэн мог бы претендовать на это сам. И тогда между ними могли возникнуть разногласия совершенно иного рода, более глубокие и способные привести, в конце концов, к постоянной ссоре или даже к войне.
— Теперь мы должны разобраться, хочешь ли ты поручить Адама Лестеру или Солсбери и если да, то кому именно, — примирительно сказал Иэн.
— Это нелегкий выбор. Лестер был бы добр к Адаму и не придирался к его озорству, поскольку сам веселый человек. Его земли невдалеке от земель Саймона — то есть Адама, — и он очень разумно обращается с вассалами. Кроме того, руки у него ловкие — Саймон говорил, что он очень здорово сражался на Святой Земле. Мне нечего сказать против него, кроме того, что он воспринял уроки своего отца и не будет участвовать в войнах короля, если сумеет уклониться от этого. Это, конечно, хорошо и разумно, но это не способ учить мальчика боевому искусству.
— Я не думаю, что тебе стоит слишком беспокоиться об этом, — сухо заметил Иэн. — Если произойдет то, чего я. боюсь, войны будет больше чем достаточно. В любом случае обязательно найдутся недовольные вассалы, с которыми Лестеру придется разбираться, или, что не редкость в наше время, нападения на вассалов извне, когда ему придется спешить им на помощь.
— Наверное, ты прав, но я все больше склоняюсь к твоему взгляду на Солсбери. Он, по-видимому, хороший человек, и Адам мог бы научиться у него всему, что нужно знать о войне, но минус в том, что его супруга может на всю жизнь отвратить любого молодого человека от мысли о браке.
Иэн понимающе усмехнулся, но Элинор продолжала, не задерживаясь:
— И кроме того, есть проблема, что он так много времени проводит при дворе, так что это то же самое, что отдать Адама непосредственно королю.
— Я могу тебе сказать еще кое-что по этому поводу. Дело в том, что Солсбери отказать намного легче, чем Лестеру. Солсбери можно сказать, что ты не хочешь привязываться к одному дому двойными узами — и он не обидится на это, а скорее сочтет довод разумным. Солсбери хотел бы заключить контракт между Джоанной и своим сыном Джеффри.
— Нет! — взорвалась Элинор.
Иэн на мгновение онемел. Он очень привязался к Джеффри за последние несколько недель и, хотя у него хватило соображения ни о чем предварительно не договариваться с Солсбери, напомнив им обоим в последний момент, что Джоан-на все-таки дочь Элинор и не его дело тут распоряжаться, он сам считал эту идею привлекательной. Минутный шок очень помог Иэну, дав время подавить в себе вспышку гнева и спросить достаточно спокойно:
— Почему нет? У тебя есть возражения против незаконнорожденности мальчика? Солсбери без ума от него и мог бы как-то легализовать его положение. Во всяком случае, он не бедняк. И дед мальчика, и сам Солсбери отписали на его имя достаточно собственности, и я уверен, что Солсбери нашел бы еще что-нибудь для него…
— Не говори глупостей. Почему это меня должна беспокоить незаконнорожденность мальчика?! Его мать никто не назовет неизвестной или презренной. Мы знаем его кровь, и эта кровь чиста с обеих сторон. И тебе следовало бы знать, что меня не интересует и то, сколько земель он принесет. Джоанна будет достаточно богата, чтобы выйти замуж за кого пожелает, — и именно это она и сделает.
— Выйдет замуж за кого пожелает?!
Иэн даже меньше удивился бы, наверное, если бы Элинор сказала, что у Джоанны вырастут крылья и она станет жить на дереве. Девочки просто не могли сами выбирать себе мужей. Добрые и отзывчивые родители старались учесть темперамент и возраст, чтобы их дочери были счастливы. Чаще же родители использовали своих дочерей как пешек в достижении планов дальнейшего обогащения или усиления влияния, не задумываясь о судьбе дочерей.
Девочки, в конце концов, для того и рождались, чтобы выходить замуж, цементировать границы земель и рожать детей, чтобы перемешивать линии родства. Их чувства в отношении мужа, разделявшего схожие обязанности, не имели большого значения. Зрелые женщины иногда имели свободный выбор, как Элинор, — или почти свободный, — но только не молоденькие девушки.
Несдержанные слова готовы были сорваться с губ Элинор, но она поняла, что в такой день будет очень нехорошо напоминать Иэну, что в первый раз она вышла замуж по любви — она проехала за Саймоном полмира только для того, чтобы быть поближе к нему. Сказать это значило бы утверждать, что за Иэна она вышла только по необходимости — что было неправдой. Эта мысль и воспоминание о недавнем удовольствии погасили ее гнев в зародыше.
— Ты ведь не хочешь, чтобы Джоанна была несчастлива, правда? — мягко спросила она.
— Хочу, чтобы она была несчастной?! Ты же знаешь, как я люблю ее. Именно поэтому я так обрадовался, когда Солсбери намекнул насчет Джеффри. Подумай, как подходят они друг другу по возрасту и положению. Ты не знаешь этого мальчика так хорошо, как я, но он добрый и милый, с очень отзывчивым сердцем — и он увлечен ею. Это и подсказало Солсбери идею. Он мог бы подыскать ему жену безусловно более высокого звания, даже невзирая на его незаконнорожденность, да ты сама это понимаешь. Но все дело в том, что Солсбери очень беспокоится о счастье Джеффри. Он чувствует, что причинил мальчику зло, и пойдет на все, чтобы расплатиться за свой грех.
Элинор благодарила себя за то, что сумела придержать язык. Ясно, что Иэн беспокоился о счастье Джоанны. И все же она не хотела заключать брачный контракт, пока не разберется в желаниях самой Джоанны.
— К сожалению, — вздохнула она, — сердце женщины не всегда поддается доводам рассудка. Я нисколько не сомневаюсь в том, что ты сказал насчет Джеффри, но если сердце Джоанны («И ее тело», — чуть недобавила Элинор) не тянется к юноше, он может быть святым и прекрасным, как утро, и все-таки сделать Джоанну несчастной.
Лицо Иэна застыло.
— Понимаю, — сказал он бесстрастно.
— Боже ты мой! — воскликнула Элинор, попавшись все-таки в западню, которой, как она думала, ей удалось избежать. — Иэн, ты же не думаешь, что я имела в виду и себя тоже! — Она сладко улыбнулась. — Разве ты нашел меня слишком холодной в минувшую ночь?
Ему ничего не оставалось как рассмеяться, хотя червячок сомнения продолжал точить его душу. Одно он знал наверняка — Элинор не была несчастной в своем первом браке. Что же она может знать на этот предмет, если, конечно… Да, он знал заранее, что она не слишком хотела выходить замуж во второй раз. Возможно, она была несчастна, но потом примирилась со своей судьбой. Но в таком случае она тем более должна понять, что Джоанна привыкнет. Женщины привыкают. Так-то оно так, но Иэн прекрасно знал, что далеко не все Женщины привыкают, а некоторые начинают смотреть на сторону и изменять своим мужьям — что не делает счастливыми ни мужа, ни жену. Очень может быть, что Элинор права.
— Что же мне сказать Солсбери? Ты не хотела бы поговорить с ним или мне самому отказать ему напрямую?
— Не отказывай ему.
Элинор поразмыслила над этим вопросом и начала склоняться к точке зрения Иэна. Мальчик действительно славный. Связи его отца широки и могущественны. Трудно было бы придумать более чудесную партию, если Джоанне самой он нравится.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66