Ее реакция на собственную несдержанность была такой сильной, что она даже не страдала от сомнений в намерениях Иэна, когда поняла, что гонец привез только одно письмо. В нем было сказано:
«Элинор, леди Роузлинд, с наилучшими пожеланиями. Я очень доволен тем, что ты прислала мне. Добавив свое имя и свою печать к твоим, я отправил все Питеру де Рошу, епископу Винчестерскому, чтобы он мог подписаться как свидетель. Затем мой гонец отправится в Солсбери с тем, чтобы передать Вильяму приглашение на свадьбу, а заодно получить и его подпись в качестве свидетеля. Я, разумеется, написал ему, что он может не подписывать, если сомневается в реакции короля. Таким образом, ты сможешь получить свою копию лишь через несколько дней, но я хотел принять все возможные меры предосторожности до прибытия гонца от короля, если таковой будет. Что касается другого дела, я теперь знаю, где расположен лагерь бандитов. Однако я собираюсь выждать некоторое время, прежде чем атаковать их там, в надежде, что голод заставит их потерять бдительность и выйти ко мне. Так что не жди меня скоро, если, конечно, я не понадоблюсь тебе. А если что, присылай за мной, и я приеду. Писано в октябрьские иды Иэном, лордом де Випоном». Перечитав письмо дважды, Элинор резко выдохнула. Неужели лорд де Випон полагает, что имеет дело с капризной девчонкой? На первый взгляд она не могла не отдать должное Иэну, что он не обидчив и не мелочен. Он подписал договор и принял все меры, чтобы обеспечить его юридическую силу. С другой стороны, он вроде бы надеялся поставить ее на колени, давая понять, чтобы она не рассчитывала на компанию его блестящей персоны. Неужели он действительно думает, что она будет просить прощения и умолять его вернуться? Неужели он думает, что она не сумеет подготовиться к свадьбе без него? Дорогому Иэну еще предстоит узнать свою супругу.
Свадьба была намечена на первое декабря, и Элинор знала имена людей, которых хотел пригласить Иэн. От него ей больше ничего не потребуется, пока не настанет необходимость ему лично дать клятву и лечь с ней в постель. Элинор уставилась на камин в дальнем конце зала. Губы ее приподнялись в едва заметной улыбке, придав лицу необыкновенное очарование. Она вспомнила жадную плотскую страсть, отразившуюся на лице Иэна несколько дней назад, когда он смотрел на нее.
— Да, лорд де Випон, — тихо прошептала она. — Может быть, вы и думаете, что любите другую женщину, но я-то легко распознаю желание в глазах мужчины. — Брови ее выгнулись вверх, и улыбка стала более лукавой. — Желание — прекрасная узда, чтобы связать мужчину и отвести его на новое пастбище.
Глаза Элинор Засверкали, в то время как душа ее пела от ликования. Она ощутила в ногах легкость, какой не чувствовала уже больше года. С этой-то проблемой она не боялась столкнуться. Какая она дура, что не подумала о таком решении с самого начала. Для Иэна будет гораздо полезнее любить свою жену, чем сжигать душу безнадежной страстью.
Элинор знала, что была хорошей женой для Саймона — они были счастливы вместе. Раз она должна поработить Иэна, она станет хорошей женой и ему, и он тоже будет счастлив. Как жаль, подумала Элинор, легко поднимаясь по ступенькам, что Иэн никогда не говорил с ней о той женщине, которую любит. Задача ее намного бы упростилась, если бы она знала свою соперницу.
Перебирая в мыслях прожитые годы, Элинор вдруг поняла, что Иэн вообще никогда не говорил с ней о женщинах, разве что в общих словах упоминая придворных дам. Были намеки на любовные победы Иэна, но они исходили только от Саймона, который смеялся или многозначительно приподнимал бровь, когда упоминалось конкретное имя. Но никогда одно и то же имя не повторялось дважды. Элинор готова была биться о заклад, что ни одна из тех женщин не была более чем средством потушить жар молодой крови. В пользу Иэна говорило и то, что он не был самовлюбленным соблазнителем. При многозначительных намеках Саймона он казался скорее смущенным, чем гордым.
Ну что ж, на нет и суда нет, решила Элинор и занялась более практичными вопросами. Она потратила много времени с Джоанной, выбирая платья и отделку для нарядов девочки, но потом подумала, а она-то сама? Она созвала прислугу и принялась основательно перетряхивать сундуки. Для Саймона она всегда выдерживала платья в стиле, характерном для молодой девушки, потому что ему так нравилось. Для Иэна ей нужен новый образ. Ничего светло-зеленого и желтого. Зеленый и золотой цвета, конечно, шли ей, но в более насыщенных тонах, более ярких. И есть же и другие цвета.
Элинор пощупала пальцами отрез роскошного оранжевого бархата и золототканой вуали, тонкой, как дыхание, и сверкающей золотыми нитями. Вуаль пролежала здесь много лет с тех самых пор, как она вернулась из Святой Земли. Она поднесла вуаль к лицу и пошла посмотреть — по-настоящему посмотреть — на себя в полированный лист серебра. Даже невзирая на то, что это несовершенное зеркало давало темное и блеклое отражение, зрелище было эффектным. Теперь туника. Было открыто и перерыто еще несколько сундуков. Где-то когда-то был — да! — кусок тяжелой-тяжелой ярко-золотой парчи. Она развернула ткань и облегченно вздохнула. Кусок был достаточно велик. Элинор приложила оранжевую ткань к золотой и услышала изумленное восклицание одной из служанок.
— Это под тунику, мадам? — едва слышно спросила та.
— Да, — медленно произнесла Элинор, — разумеется. Мне нет нужды кичиться богатством. Я могу позволить себе скромность.
Один наряд есть. Но нужно еще как минимум три. Взгляд ее упал на другой отрез бархата, темно-красный, почти коричневый, с ярко-алыми, пушистыми, как подшерсток у котенка, ворсинками. Чтобы украсить его, потребуется вышивка. Элинор уже мысленно видела узор, не слишком тонкий в деталях, так, чтобы с ним справились служанки. А головной убор? Придется делать золотым — другой цвет здесь не подойдет.
Остальные наряды были выбраны быстро. Был установлен стол для кройки, и Элинор принялась за работу с выбранными тканями. До наступления темноты одно платье и одна туника были готовы к шитью. Элинор была немножко разочарована, что не успела сделать больше, но находилась в слишком приподнятом настроении, чтобы позволить такой мелочи расстроить ее. Служанки могли шить при свечах, а остальное она раскроит завтра.
На том порешив, она снова спустилась в зал и отыскала отца Френсиса. Общими усилиями они выбрали разные формулировки, отдельно для приглашения друзей, для крупных вельмож и для вассалов с кастелянами, которых скорее вызывали, нежели приглашали. Первоначально Элинор планировала написать приглашения сама при участии отца Френсиса, но теперь она поняла, что это займет слишком много времени.
Она поручила священнику взять и отнести список гостей и образцы в небольшое аббатство, расположенное в десяти милях на восток, и уговорить аббата, чтобы тот поручил переписать все это мирским братьям, которые служили там писцами. Естественно, в благодарность за помощь Элинор пожертвует приличную сумму церкви аббатства.
Вечер Элинор провела за письмом к Вильяму и Изабель. Они были ее сердечными друзьями и заслуживали большего, чем сухое приглашение на свадьбу. Не то чтобы здесь требовались какие-то особые разъяснения. Даже если Вильям не знал о проблемах Элинор с королем — а скорее всего он знал, поскольку Саймон обычно во всем доверялся ему, — и он, и Изабель, безусловно, понимали тяжелую правду жизни.
Очень довольная прошедшим днем, Элинор позволила служанкам раздеть ее и расчесать сверкающие волосы, пока ее мысли были заняты планами на следующий день. Она только немного устала, физически устала от волнений и трудов, хоть и без тяжести на душе, устала ровно настолько, чтобы с удовольствием вытянуть ноги в своей роскошной постели.
— Иэн, лорд де Випон, — прошептала она и тихонько хихикнула. Постель вызывала неизбежные ассоциации. — Ты скоро будешь подписывать свои письма по-другому, или я не та женщина, какой себе кажусь!
Подпись, которая так терзала Элинор, стоила Иэну не меньших мук. Если бы Элинор потрудилась присмотреться, она увидела бы, что та часть письма была замарана, подтерта и переписана. Иэн сначала написал «твой господин и муж», потом решил выцарапать, когда сообразил, что это может указывать на стремление к власти над ней.
Разумеется, Иэн собирался подчинить себе Элинор, но в свете ее страстного утверждения своей независимости не хотел открыто демонстрировать подобные замыслы, во всяком случае, до свадьбы. Следующая его идея была: «Твой любящий муж». Он размышлял над этим некоторое время, пытаясь убедить себя, что Элинор примет это без возражений, просто как формальное завершение письма.
В конце концов, он решил, что так подписаться будет слишком рискованно. Простейшим вариантом было бы подписаться «Иэн», поскольку маловероятно, что кто-то другой с таким именем мог писать ей на эту тему. Однако к тому времени он так взвинтил себя в поисках темной подоплеки в своих подписях, что решил, что даже одно имя могло намекать на высокомерие. Так на странице появилась подпись «Иэн, лорд де Випон».
Фразы, в которых Элинор нашла признаки чванства, стоили Иэну еще больших трудов, чем подпись. Как только договор был подписан, его охватил порыв побыстрее расправиться с грабителями и вернуться в Роузлинд, чтобы доложить о победе своей госпоже. Но когда он вспомнил их последнюю бурную ссору и свою растущую неспособность приличным образом скрывать страсть, ему пришлось признать, что такое сближение было бы достаточно неразумно. Пока они порознь, они не будут ссориться. Лучше вернуться, как только начнут съезжаться гости. Не только потому, что Элинор была слишком хорошо воспитана, чтобы устраивать сцены на людях, но и потому, что у них будет меньше возможностей для уединения и конфликтов.
9.
Закрепив ткань в пяльцах, Элинор едва успела взять в руки иголку, как в зал вошел Бьорн. К удивлению Элинор, он был не один. Опираясь на его руку и прихрамывая, с ним вошел молодой человек в грубой, изодранной одежде. Элинор с возрастающим беспокойством следила, как они медленно приближались к ней. Поначалу, заметив изможденный вид незнакомца, она испугалась, что это был один из людей Иэна, приехавший с плохими новостями. Но эта мысль практически сразу была отброшена. Бьорн не стал бы приноравливаться к медленным движениям незнакомца, если бы с Иэном что-то случилось. Он бы поспешно устремился вперед с подробной информацией, даже если его компаньон был очевидцем.
Когда мужчины подошли, Элинор поняла, что человек, сопровождавший Бьорна, несмотря на рваную одежду, не был простолюдином. Поэтому она не слишком удивилась, когда Бьорн представил его как сэра Ги из Хедингхэма.
— Он отправлен на ваш суд, госпожа, лордом Иэном. Он и есть тот самый предводитель разбойников.
— Лорд Иэн пострадал? — спокойно спросила Элинор.
— Нет, госпожа.
— Прекрасно. — Глаза Элинор повернулись к сэру Ги. — Зато вы, кажется, пострадали, сэр Ги. Присядьте и расскажите мне, почему мой господин прислал вас ко мне.
— Я не знаю, мадам, — горестно ответил молодой человек. — Я умолял его светлость позволить мне остаться и разделить участь моих людей. Я руководил ими. Я выбирал цели нападения. Я собирал их, когда им следовало передохнуть немного или скрыться на время. В любом случае, я более виновен, чем они.
Элинор выдвинула пяльцы вперед и принялась усердно работать иглой. Она была очень довольна, что послала за вышиванием. Иначе ей сейчас было бы очень трудно скрывать свою радость. С первых же слов сэра Ги ей стало ясно, почему Иэн прислал молодого человека на ее суд, а не сразу повесил его. Любой дворянин, который так храбро сражался без подходящего оружия, который требовал для себя участи своих приспешников-простолюдинов и который открыто заявлял о своей ответственности за злодея, несмотря на угрозу смерти, заслуживал снисхождения. Элинор подавила в себе желание улыбнуться несчастному пленнику и оторвала глаза от работы. Взору ее предстало довольно привлекательное, хотя и не слишком красивое, лицо. Волосы его были цвета речного песка, глаза ярко-синие, нос вздернутый, рот широкий, но тонкий и благородный. Молодой человек не казался излишне умным, но лицу его шла улыбка.
— Не будьте так уверены, что ваша участь окажется легче, чем у ваших людей. Я леди Роузлинд, и именно мою собственность вы разоряли и моих слуг убивали. К тому же я из тех людей, кто не забывает ни одного миля, который мне задолжали.
— Вы ничего не возьмете с моих несчастных людей. Голод заставил их преступить закон. А с такого рыцаря, как я, вы не возьмете ни лошади, ни доспехов, ни выкупа. Доспехов у меня давно уже нет, моя лошадь — всего лишь жалкая кляча, украденная на какой-то ферме, и я не найду ни одного родственника в целом мире, который признается, что знает мое имя, не говоря уже о том, чтобы заплатить хоть ломаный грош за мою жизнь.
Элинор снова пришлось подавить улыбку.
— А вы не хотите рассказать мне, сэр Ги, как вы докатились до такого состояния?
— По милости нашего любимого короля.
Тон его был такой горький, такой озлобленный, что Элинор испуганно отпрянула, а Бьорн подошел на шаг, положив руку на рукоять меча. Элинор взглядом велела начальнику стражи отойти и опять опустила глаза к вышиванию.
— Вот как? — подбодрила она рыцаря, снова берясь за иглу.
— Мой отец служил у лорда Артура.
— Боже мой! — воскликнула Элинор, опустив иголку. — Пресвятая Богородица, смилуйся!
Король Ричард был полноправным претендентом на английский престол, но после его смерти ситуация оказалась довольно запутанной. Между Ричардом и Джоном был еще один брат, Джеффри. Джеффри давно уже умер, но до своей смерти произвел на свет двоих законных детей — Артура и Элинор. По строгим законам престолонаследия, на трон Англии должен был взойти Артур. Но когда король Ричард умирал, Артуру было только двенадцать лет, и Ричард назвал своим наследником Джона.
Хотя Джона не любили за его уже тогда хорошо известный вероломный характер, бароны тем не менее поддержали именно его.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66