Чтобы она сама себе казалась моложе, чем есть на самом деле.
Мама и папа зашли только на минутку, чтобы поздравить Клотильду Марковну с Новым годом и преподнести ей торт. Но она уговорила их немножко посидеть и выпить чаю. А когда они захотели позвонить своим детям, хозяйка заявила, что телефон ей отключили за неуплату. Этим враньём, она к тому же хотела намекнуть, что ей совсем не помогают материально.
Главная же цель Клотильды Марковны заключалась сегодня в том, чтобы задержать у себя родителей Даши и Андрейки как можно дольше и тем самым испортить детям праздник. Для этого она выключила телефон и телевизор, а также перевела висевшие на стене часы на два часа назад. Как только папа намекал, что пора идти, она затевала новый разговор и тянула время.
Когда наконец даже настенные часы начали показывать девять вечера, а на самом деле было уже одиннадцать, мама с папой решительно поднялись из-за стола.
Но Клотильда Марковна притворилась, что ей сделалось плохо. Она упала на диван, облокотилась о подушки и прикрыла рукой глаза. Мама и папа стали хлопотать вокруг неё, а вредной женщине только это и было нужно.

Глава четвёртая
СПОСОБ ПЕРЕДВИЖЕНИЯ

Редактору газеты Буквоедову мешали сосредоточиться. Не раз он уже выходил за дверь, делая строгое лицо, и становилось тихо. Но едва только он возвращался в кабинет, галдёж, смех, крики и топот книжных человечков за стеной исправно возобновлялись.
А между тем Мастодонт Сидорович получил чрезвычайно встревожившее его сообщение, которое по волшебному телеграфу настучал ему из леса знакомый дятел.
Точки и тире на бумажной ленте в переводе с азбуки Морзе на обыкновенный язык означали буквально следующее:

ДУШЕРАЗДИРАЮЩАЯ СИТУАЦИЯ!
ЧУДОВИЩНАЯ ПРОВОКАЦИЯ!
В ЛЕСУ, НА СТАНЦИИ «36-й КИЛОМЕТР», ЗАБЛУДИЛИСЬ МАЛЬЧИК И ДЕВОЧКА!
ВОЛКИ! МЕДВЕДИ! НЕЧИСТАЯ СИЛА НА БОЛОТЕ!..
ПОМОГИТЕ ИМ!
СПАСИТЕ ИХ!!
SOS!!!

После недолгих мучительных раздумий Мастодонт Сидорович принял решение.
– Репортёр Мурзилка! – сказал он в селектор громкой связи. – Шустрик и Мямлик! Ко мне в кабинет! Все трое!
На ковре перед столом появились наши герои.
– В деле о пропаже котёнка вы проявили похвальную находчивость и отвагу, – заговорил редактор.
Герои скромно потупились.
– Поэтому я хочу обратиться с просьбой именно к вам.
Мурзилка удивился: он впервые слышал от редактора такое странное слово.
– Да, да, это именно просьба , а не редакционное задание, – подтвердил Буквоедов. – Вы меня понимаете?
– Да, мы уже слышали, – подтвердил Мурзилка. – Можем поехать на собаке.
– Не сомневался в вашем положительном ответе, – с чувством произнёс редактор.
Тут следует кое-что разъяснить. По вполне понятным причинам волшебные человечки не могут запросто разгуливать по улицам на глазах у прохожих. На вокзалах и станциях метро у них существуют пункты проката механических собак. Поэтому, если вы видите где-нибудь сосредоточенно спешащую куда-то собаку с ошейником, но без хозяина, будьте уверены, что внутри у неё, скорее всего, сидят, словно в салоне автобуса, крошечные человечки.
Протянутые по всему городу железные трубы пневматической почты позволяют человечкам быстро перемещаться в тот или иной пункт проката механических собак.
Не теряя времени понапрасну, Мурзилка, Шустрик и Мямлик залезли в четырёхместный вагончик, задвинули за собой дверь, расселись в расположенные одно за другим кресла и пристегнулись ремнями. В трубу ударил поток сжатого воздуха, человечков вдавило в кресла, и вагончик-снаряд помчался по трубе. Он то взлетал вверх, то падал, то круто поворачивал, а бывало, что и совершал фигуры высшего пилотажа вроде «мёртвой петли». Соответственно и пассажиры находились то в состоянии невесомости, то в состоянии перегрузки и ещё неизвестно в каких состояниях во время прохождения беспорядочных виражей и спиралей.
Наконец точка на экране приблизилась к месту назначения. Вагончик замедлил ход и остановился – прямо на прилавке пункта проката механических собак. Хозяином его был некто Аристарх Никифорович Выдворянинов, щуплый пожилой мужчина бухгалтерского вида в пенсне и с бородкой клинышком.
Мурзилка отстегнул ремни и сказал, что можно выходить. Тут открылось непредвиденное обстоятельство, которое Мурзилка и Шустрик всё-таки должны были предвидеть. Мямлик, естественно, не пристегнулся. Всю дорогу его шарахало и шатало от стенки к стенке и в конце пути совершенно смяло в ком, напоминавший по форме и величине картофелину. Друзья выкатили Мямлика на прилавок и оставили принимать прежнюю форму самостоятельно, а сами направились к возвышавшемуся за стойкой Аристарху Никифоровичу.
– Собаки есть? – поинтересовался Мурзилка.
– Для хорошего клиента можно поискать, – уклончиво ответил Выдворянинов. – Для какой цели желаете-с? Кататься или же для деловой поездки?
– Чтобы могла быстро бегать по снегу.
– Для скорости дал бы вам гончую борзую, – почесал бородку хозяин. – Однако для снега ничего лучше сибирской лайки не найдёте. Обещаю вам как родному. Платить как будете?..
С этими словами он натянул на руки толстые резиновые перчатки по самые локти и выставил на прилавок чучело собаки с густой белой шерстью и вытянутой лисьей мордой.
– Ну не красавец ли? Взгляните! – начал хозяин проката расхваливать свой товар. – До восьмидесяти километров в час, четыре скорости, боковой, задний ход, прыжок до десяти метров…
Аристарх Никифорович открыл дверцу, просунул в брюхо руку и включил мотор. Собака ожила и начала быстро-быстро перебирать в воздухе лапами.
– Система самозащиты.
Собака щёлкнула зубами, рявкнула так, что заложило уши, подняла шерсть дыбом и затрещала электрическими разрядами. Если бы не резиновые перчатки, Аристарха Никифоровича, наверное, ударило бы током огромного напряжения.
– А также приборы ночного видения, спутниковая связь, мягкий салон, отопление, кондиционер…
– Хорошо, мы берём, – поторопил его Мурзилка. – Давайте ключи.
Выдворянинов хитро прищурился и блеснул стёклышками пенсне:
– Стало быть, договорчик на лаечку составляем… Пургой зовут, между прочим. Письмецо гарантийное при вас?
Мурзилка поморщился от досады. Неужели придётся тратить время на бумажную волокиту? Тут за спиной у него послышался ворчливый голос Мямлика:
– Просто поразительно, как некоторые умудряются бюрократизировать самые примитивные товарно-денежные операции…
Мурзилка и Шустрик обернулись. Мямлик уже принял свою естественную форму и приближался к Аристарху Никифоровичу, волоча за собой измятый листок бумаги. Очевидно, редактор успел просунуть документ в вагончик перед самым стартом.
– Ведь некоторые, с позволения сказать, – продолжал Мямлик, – рыцари пера и круглой печати окостенели на своей работе до такой степени, что делают вид, будто им никто не звонил и никто не договаривался о передаче пневматической почтой этого документа, имеющего название «денежный чек», на сумму, оговорённую в устной беседе. Некоторым, как видно, доставляет удовольствие…
– Да, да, конечно! – перебил его Аристарх Никифорович, снова сделавшись угодливым. – Конечно-конечно! Мастодонт Сидорович звонил и предупреждал. Мы всё, буквально всё оговорили. Я даже успел смазать и почистить собачку, дабы у клиентов не возникло никаких нареканий в адрес нашей старейшей и надёжнейшей фирмы!
Выдворянинов аккуратно разгладил на прилавке чек, сложил его и спрятал в бумажник.
– Ключики извольте-с принять…
Мурзилка, начинавший уже было сопеть в обе дырочки, нетерпеливо схватил ключи и скомандовал: «По местам!» Все трое залезли в собаку и заперли изнутри дверцу.
Усевшись в головном отсеке, Мурзилка и Шустрик тщательно пристегнулись, схватились было за рычаги управления, но, разом что-то вспомнив, замерли и переглянулись. Затем они отстегнули ремни, спустились в салон и хорошенько пристегнули Мямлика, который, само собой, никак не мог разобраться с защёлкивающимися замками. После этого они снова заняли свои места и уверенно рванули рычаги вперёд.
Механическая собака вильнула хвостом у самого носа Аристарха Никифоровича Выдворянинова, едва не смахнув с него пенсне, мягко спрыгнула с прилавка на пол, передними лапами отворила дверь и побежала трусцой мимо билетных касс вокзала, ловко лавируя между ногами пассажиров.

Глава пятая
ЛЕСНАЯ НЕЧИСТЬ

А в это время на краю замёрзшего болота, неподалёку от того места, где заблудились Даша и Андрейка, из дупла вылезла лесная кикимора.
С виду это была довольно несимпатичная старушенция с длинным остреньким носом, которым она водила из стороны в сторону, будто принюхиваясь, и с маленькими колючими глазками. Одета была кикимора в похожие на рыболовные сети кружева, которые она плела из сухих водорослей, скрепляла в семь слоёв и утепляла ватой. На ногах были накручены лапти, на голове красовался лист лопуха, заменявший шляпку.
Кикимора выскочила из дупла и запрыгала-заохала, согреваясь. Быстро, словно кошка, залезла на сосну, на самую верхушку, и огляделась. Спустилась вниз, призадумалась.
Тут у неё под ногами снег зашевелился, лёд хрустнул, и в сторону отвалился большой трухлявый пень с торчащими во все стороны корнями. Из заброшенной медвежьей берлоги вместе с облаком пара выбрался на снег леший – дядька, весь поросший зеленоватым волосом. Леший кутался в облезлую самодельную шубу, на нём были самодельные меховые сапоги и шапка. Чем-то он напоминал Робинзона Крузо, как если бы тот приснился своему другу Пятнице в кошмарном сне.
Кряхтя и ругаясь, леший прикрыл дыру пнём, чтобы тепло не выходило, и, взявшись лохматой рукой за поясницу, остался стоять в скрюченном положении.
– Чего, старый, совсем из ума выжил? – проскрипела кикимора. – Ты чего, дурень, зимовать улёгся в такой сырости?
– Это ничего, – прохрипел леший, – ничего, что сыро. Зато тепло. Там из самой глубины, из болота, тепло идёт. Сама-то небось тоже на болоте зимуешь.
– Я-то зимую, старый ты пень, да только у меня в дупле сухо. Я туда ещё до снега сухих листьев навалила. Листья преют, тепло дают. Мягко опять же.
– Ты вообще-то слова выбирай, поганка, – пригрозил леший. – Какой я тебе пень. Хребет о колено переломаю.
– Думай сам, что говоришь, – подбоченилась кикимора. – За поганку отвечать придётся.
– Всё, вывела ты меня из себя, – решил леший. – Сейчас узнаешь, где раки зимуют.
Но прежде, чем он успел пошевелиться, кикимора крутанулась волчком и плюнула в него. Тут же леший провалился по пояс в болото, да так и примёрз.
Глухо зарычав, он выдернул из своей морды волосину, нашептал что-то и разорвал волосину пополам. В тот же миг на кикимору со всех сторон повалились сухие деревья, придавили к земле, завалили так, что пальцем не пошевелить.
Так в полной тишине прошло минут десять.
После этого, всё обдумав и взвесив, кикимора решила идти на мировую.
– Эй, леший! – пропищала она из бурелома. – Давай обратно расколдовываться! Тебе вредно с твоим радикулитом в болоте сидеть!
– Ладно, начинай, – согласился леший.
– Я не могу! Ты меня сначала освободи!
Леший вырвал другой волосок, нашептал отговор и разорвал волосок пополам. Деревья захрустели, раздвинули ветки в стороны, встали на свои места. Кикимора поднялась, отряхнулась, лопух на голове поправила. Потом сложила руки на груди, крутанулась в обратную сторону и плюнула через плечо. Леший вылетел из болота на твёрдую землю – сухой как и прежде.

Глава шестая
ЗАМАНИТЬ И СПРЯТАТЬ

Помирившись, леший и кикимора стали разговаривать как ни в чём не бывало.
– А ты чего из своего дупла вылезла? – поинтересовался леший.
– Ой, старый, не поверишь, соскучилась! Отчего-то проснулась и маюсь всё, маюсь… А ты чего вылез из своей берлоги?
– Тоже, знаешь ли, тоска взяла… праздника вдруг захотелось, порычать, попугать кого-нибудь до смерти… А чего на сосну-то взбиралась? Увидела кого?
Кикимора пристально посмотрела на лешего.
– Ладно, вижу, от тебя не утаишь. Ходят тут двое по нашему болоту, заблудились. Я их ещё оттуда, из дупла, унюхала, оттого и вылезла.
– Видать, я тоже что-то почуял.
– Только вот что, леший. – Кикимора огляделась по сторонам и понизила голос: – Поспешать нам надо с этим делом. Тут, в нашем лесу, Серый бродит со своей стаей. Вконец озверел волчина, кожа да кости. Зубы – что клинки булатные. Его, говорят, там, на севере, охотники потрепали, вот он к нам и подался.
– Это верно, – сказал леший, – торопиться нам надо. Слушай, кикимора, а ты одна за ними, за детишками то есть, сбегать не можешь? Я ведь ходить совсем не могу, радикулит замучил. Пока на весеннем солнышке не отогреюсь, плохой из меня ходок, никакой, можно сказать… Ты меня знаешь, я в долгу не останусь.
– Ладно, не ворчи, разжалобил уже. Здесь будем стоять, они к нам сами придут.
– Это как понимать?
– Сейчас поймёшь. Только уговор: ты мне – шишек из берлоги, я тебе – рябины из дупла.
– Шишка-то небось покрупнее, – заметил леший. – Куда тебе с двумя зубами шишку слопать? Да и эти-то два: нижний слева торчит, а верхний справа!
– Всё, достал ты меня, урод волосатый, ничего не получишь!
– А за урода счас ответишь. – Леший потянулся к кикиморе. – Я тебе и эти два враз расшатаю.
В эту самую минуту по лесу жуткими раскатами пронёсся голодный вой; а ему ответил другой, затем ещё и ещё… Это вожаку вторила волчья стая. Забыв про обиды, леший с кикиморой переглянулись.
– Вот, – прошептала кикимора, – дождались. Ему поди расшатай…
Из-за деревьев вышли десять волков. Все они были как на подбор крупные, но здорово отощавшие.
– Где?! – рявкнул самый сильный волк, вожак стаи по кличке Серый. – Где… мальчишка?! Где… девчонка?!
– Да что ты, Серенький, мы и знать-то ничего не знаем! – ласково закудахтала кикимора, а лешему в сторону тихонько зашептала: – Надо их к южному оврагу отправить, пускай идут отсюда подальше, с ними одна морока…
– Врёшь! Загрызу! – лязгнул зубами Серый.
После этого кикимора вскинула голову и тон переменила:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42