Какой идиот сделал их такими маленькими? Публика не разглядит их даже с первого ряда. Если только… этот пьяница Джузеппе не принёс их в счёт долга. Тогда придётся забрать маленьких уродцев в труппу; денег он всё равно никогда не заплатит.
Карабас растопырил руки и сгрёб человечков себе под нос.
– Да… – покачал он головой, – это до каких чёртиков нужно допиться, чтобы придумать такое… Один железный, а этот… из глины?.. Сизый Нос не дал ему даже просохнуть. Голос есть?
Шустрик попытался разъяснить возникшее недоразумение:
– Голос есть, но дело в этом, произошла ошибка, мы не… – он не договорил, потому что Карабас зажал его в одном огромном кулаке, а Мямлика в другом.
– Если голос есть, будут работать, – сказал он и встал из-за стола. – Будут изображать карликов. Ведь у моих артистов, у моих карликов, – могут же у них быть свои собственные карлики!..
Карабас оглушительно расхохотался и повесил Шустрика на гвоздь – прямо разинутым ртом. Размякшего на жаре Мямлика он попросту с размаху насадил спиной на другой гвоздь, торчавший из стены.
– Этого, из глины, надо будет подровнять и хорошенько обжечь в печке… – сказал напоследок директор кукольного театра и убрался прочь.

Глава девятая
ОДИН РАЗ И ПО-НАСТОЯЩЕМУ

Как только дверь хлопнула, Шустрик перекусил гвоздь и повис, держась одной рукой за обломок.
– Эй, Мямлик, – сказал он. – Может, пойдём отсюда? Как-то здесь уже не очень интересно.
– Пойдём…
– Ну тогда слезай.
Мямлик заворочался.
– Кажется, я не могу слезть. Он меня, видишь ли, насквозь… Шляпка гвоздя держит.
– Ерунда, сейчас откушу.
– Погоди, погоди, он идёт обратно…
И действительно, вернулся Карабас Барабас. В правой руке он держал плётку, в левой – куклу Пьеро.
– Ещё раз сорвёшь мне репетицию – брошу в огонь! – прорычал Карабас и повесил Пьеро за воротник на гвоздь, расположенный между Шустриком и Мямликом. – Мне нужны артисты, а не бездельники, возомнившие из себя благородных синьоров!
Хлопнув дверью, Карабас вышел.
Кукла висела молча и смирно.
– Эй! – сказал Шустрик. – За что тебя?
– Странно… – проговорил Пьеро, повернувшись направо. – Какой вы маленький. Как вас зовут?
– Шустрик!
– Но разве бывает кукла с таким именем?
– Сам ты кукла, – рядом послышалось неторопливое чавканье, и Пьеро повернул голову направо.
Мямлик надул и хлопнул пузырь. Пьеро раскрыл рот от удивления, и диалог на некоторое время прервался.
– Да, измельчал нынче артист, – послышалось из угла, где была подвешена ещё одна кукла. – Если такие маленькие уродцы придут нам на смену – погиб театр. А ты, Пьеро, опять весь в слезах? Дай ты когда-нибудь сдачи этому Арлекину.
– Дело вовсе не в Арлекине. Хозяин за что-то невзлюбил меня. А ведь мой номер с тридцатью тремя пощёчинами, двадцатью подзатыльниками, десятью палочными ударами и одним пинком в зад делает театру добрую половину сборов.
– Номер у тебя – первый класс, – подтвердил висевший в углу.
– Если он и дальше будет так обращаться с артистами, я не вынесу! – всхлипнул Пьеро. – Он опять издевался надо мной, оскорблял меня в присутствии Мальвины!.. Полишинель, Полишинель, скажи, что мне делать; многие доверяют тебе свои самые сокровенные тайны!
– Ну хорошо, так и быть, слушай, – согласился тот, которого называли Полишинелем. – Твоя красотка собирается дать дёру, сбежать из театра куда глаза глядят.
– С Арлекином?!!
– Нет, с Артемоном.
– С собакой… – Пьеро перестал что-либо соображать и надолго замолк, бессмысленно глядя в одну точку.
Воспользовавшись паузой, Шустрик решил всё-таки расставить точки над «i».
– Послушайте, как вас там, Полишинель! – обратился он к более вменяемой, как ему показалось, кукле. – Что вы тут перед нами изображаете? Мы уже знаем, что всё не по-настоящему. Вы же артисты?
– Да, мы – артисты, – ответил Полишинель с заносчивой гордостью.
– Вы работаете в «Электронной книге», раздел иллюстраций?
– Не понял ни единого слова, – сухо произнёс Полишинель, которому было не под стать разговаривать с мелюзгой.
Тут к разговору присоединился ещё один персонаж, которого называли Говорящий Сверчок.
– Эй вы, репортёры! – послышался его скрипучий голосок из холодного очага. – Что вы несёте, маленькие безумцы? Вы попали в передрягу, из которой вряд ли выберетесь живыми!
– Кто это? – сказал Мямлик.
– Говорящий Сверчок, – догадался Шустрик. – Он будто бы откуда-то всё знает. Его там, кажется, ещё треснули молотком по голове…
– Если ты самый умный, – сказал Мямлик сверчку, – объясни то, чего мы не понимаем.
Из очага послышалось продолжительное стрекотание:
– Крри-кри, крри-кри, крри-кри…
– Извините, давно так не смеялся, – сказал Сверчок, угомонившись. – Итак, ваша самая первая ошибка. Вы вообразили, что если Колобок и Людоед актёры, то и всё остальное, в других книгах, тоже не по-настоящему. Что все притворяются, разыгрывая каждый раз одно и то же.
– Скажи ещё, что это не так, – заметил Мямлик.
– Я как раз об этом и говорю, – подтвердил Сверчок. – Те два случая, с которыми вы столкнулись, было исключения из правил. В подавляющем большинстве книжек никто не играет; всё происходит только один раз и по-настоящему .
– Почему же тогда не во всех?
Говорящий Сверчок вздохнул.
– Чем заканчивается «Колобок»?
– Лиса его съела.
– Вот видишь! А сказочка несерьёзная, имеет множество интерпретаций. «Канонического» текста вообще не существует. А на каждую интерпретацию колобков не напасёшься…
Сверчок потёр затянутые в белые перчатки ладошки.
– Что же касается Людоеда… Случаи особой жестокости, а также фривольные сцены рассматриваются специальной комиссией.
– Где?
– В литературном Отделе Департамента. Они там решают, что допустимо по-настоящему, а для чего нужен подставной эпизод с актёрами.
– Какое же они имеют право? Это автор должен решать. Он ведь не просто так пишет, что захочет, а через вдохновение.
– Ну, это, допустим, ещё далеко не всякий пишет через вдохновение… Я бы даже сказал, что большинство авторов пишет не по вдохновению, а… по другим мотивам. Но потом, со временем, по прошествии веков и десятилетий – да, остаются те, у которых материализовалось.
– Что?..
– Ну… весь мир, который они придумали. То есть, не то, чтобы придумали… о котором получили информацию.
– Откуда?
– Откуда-откуда… Оттуда. По вдохновению. Вдумайтесь в само слово.
На протяжении нескольких минут человечки и куклы вдумывались в сказанное Сверчком.
– Где же находятся эти придуманные… ну, то есть, вы понимаете, описанные в литературе миры? – сказал Мямлик.
– Ну, где-нибудь… Вы даже не представляете, сколько свободного места. На всех хватит.
– Понятно, – сказал Шустрик, который ничего не понял. – Вернёмся к главному. Вы сказали, что здесь, на этой картинке, всё по-настоящему.
– Да, всё по-настоящему. Только копия.
– А! Вы хотите сказать, что содержимое – на сервере, а на экранах – только многочисленные отражения.
– Какие ещё экраны, какие северы! Говорите нормально, на итальянском.
– Чего-чего?.. На каком ещё итальянском!
– Ладно, хватит, – заворочался Мямлик на своём гвозде. – Нам пора. Где Буратино? Хочу дать ему пару советов на будущее.
– О! Это бесполезно, – вздохнул Сверчок. – К тому же, он появится здесь значительно позднее. Его ещё вообще не выстругали.
– То есть, как…
– Вы залезли в картинку, расположенную до начала первой главы. Просто нарисованная экспозиция. Городок, море, побережье, театр, лес, пруд… В книге нет текста к этой картинке.
– Когда же начнётся основное действие?
– Кажется, дня через два или три…
– Чего-чего?..
– Да, да, точно, не раньше, чем через три. Пьяница Сизый Нос… ну, тот, который подарил Карле полено… как раз сегодня утром получил новый заказ.
– Ну и что?
– А то, что вместе с заказом он получил приличный аванс.
Мямлик перестал жевать и задумался.
А Шустрик раскачался, прыгнул, повис на своём друге, обхватив его руками, откусил шляпку торчащего из его живота гвоздя – и они вместе свалились на пол.
– Ну, что ж, – сказал Мямлик, разминаясь, – если всё по-настоящему … успеем подредактировать по-настоящему . Времени-то, оказывается, – вагон!
И они с Шустриком ударили рука об руку.
– Безумцы! – проверещал из трубы Говорящий Сверчок, куда-то поспешно удаляясь. – Безумцы!..

Глава десятая
ЗА ПАРУ КАПУСТНЫХ ЛИСТЬЕВ

Шустрик и Мямлик вышли из кукольного театра и взобрались на ближайшую каменистую горку, поросшую колючками и лишайником. Отсюда был виден городок, береговая линия и дороги, уходящие вглубь лесистых низин и возвышенностей. В одной из клубящихся паром низин, под мостом, просматривался болотистый пруд, в котором возился гражданин в старом зелёном пальто, обвислой шляпе, с сачком в руках. Пока Мямлик вспоминал имя этого типа, ловца пиявок, Шустрик указал на расположенную неподалёку террасу.
Под парусиновым тентом находилась маленькая харчевня – четыре стола и дымящийся мангал, возле которого суетился хозяин. Три стола были пусты, а за четвёртым расположились профессиональные нищие мошенники лиса Алиса и кот Базилио. Костыли валялись у лисы под ногами, прицепленные шнурком очки «слепого» кота болтались у него на жирной шее.
– Ага! – сказал Мямлик. – А вот и главные интриганы. Как это кстати. Пойдём, послушаем, о чём они говорят.
– Эй, хозяин, – распоряжался кот, уписывая вторую порцию рыбы в ожидании третьей, – посуше, посуше жарь, чтобы кости хрустели.
– Полегче, полегче, – говорила лиса, предпочитавшая курятинку, – чтобы мясцо было внутри сырое, с кровью…
– Будет сделано, как прикажут синьоры, – говорил хозяин и перекладывал кур на край решётки, а рыбу – на самую середину.
Шустрик и Мямлик расположились рядом, на каменном парапете, укрывшись за листьями акации.
Покончив со второй порцией, кот и лиса, не сбиваясь с ритма, сожрали по третьей.
– Эй хозяин! – потребовал кот. – Молочка, студёного, подай кувшинчик.
– Два! Два кушинчика студёного молока! – уточнила лиса.
Хозяин мигом спустился в погреб, выставил на стол и заботливо обтёр полотенцем два кувшина. Посетители жадно, проливая на себя, выпили молоко. Отставили кувшины, откинулись на стульях и стали добродушно взирать сверху вниз на городок и побережье.
– Кукольный театр, – сонно прикрыв глаза, мурлыкнул кот. – Четыре сольдо за входной билет… За четыре медяка я бы не пошевелил хвостом, чтобы отогнать муху.
– Этот Карабас только с виду такой грозный, – прохрипела лиса, ковыряя щепкой в зубах. – Трудоголик, работяга, помешан на своих куклах. Ставлю своё свидетельство о неоконченном высшем образовании, что в детстве полоумная мамаша обряжала его в девчоночьи платья.
– Думаю, что вы как всегда перемудрили, уважаемая коллега. Несовпадение амбиций великана и карикатурной действительности поставили его на грань нервного срыва. Ставлю свой утерянный диплом о законченном высшем медицинском, что у него больная печень, неврозы и хроническая бессонница. Культ бороды – чрезвычайно интересный пунктик. Но это слишком плодотворная тема… заявка для многотомной диссертации.
– Хотите разорим подчистую старого идиота?
– Мне его жалко. Да и чего ради?
– А не всё ли равно, коллега? Ну, хотя бы просто потому что жара и скука…
– Как хотите. А в чём ваша интрига?
– Видите, вон там, маленький заросший пруд в низинке… Дуремар постоянно ловит там пиявок.
Базилио прищурил глаза.
– Что-то такое…
– Однажды Карабас выронил в пруд ключик, некий мистический культ… который будто бы отпирает некую волшебную дверцу…
– …В его воображении. Понимаю, это интересно, – отметил кот, зевая во всю пасть.
– В пруду живёт черепаха Тортила. Огромная, как чемодан, старая и страшная. Карабасу она не отдаёт ключик, поскольку он то ли сожрал с супом её племянников, то ли наделал из них пепельниц на продажу…
– В определённой последовательности не исключено и то и другое.
– Ну так я берусь разговорить эту старую дуру. За пару гнилых капустных листьев она отдаст мне ключик.
– Ну? – сказал кот, помолчав или подремав. – И что? Что мы будем делать с ключиком?
– Ну, во-первых, не забывайте, что предмет золотой.
– Не факт.
– Хорошо, допустим, что он даже не золотой. Однако. Для одержимого идеей фикс этот ключ, этот фетиш дороже золота. Ещё неизвестно, что ему там представляется, за этой волшебной дверцей. Самое примитивное – это мешки с золотом. А если копнуть поглубже…
– О, в такие дебри лучше и не лазить. Возможно. Очень возможно. Если диагноз поставлен правильно, за ключик он отдаст всё.
– Что у него есть?..
– Всё его дело, шатёр и куклы, потянет на двадцать-двадцать пять золотых… – прикинул Базилио.
– Ещё десяток-другой он зашил в пояс, – отметила лиса.
– В городской квартире обстановка и столовое серебро… Это ещё пять.
– И того… – лиса зашевелила губами.
– И того… – кот принялся загибать пальцы.
– На такие деньжищи можем не работать хоть целый год, – приободрилась Алиса. – Обдерём бородатого клоуна и пустим побираться. Пусть знает, как оно достаётся… на хлебушек, политый слезами.
Кот тоже закончил свои подсчёты, нацепил очки и выпрямил спину:
– Отлично, я согласен.
Расплатившись, подобрав костыли и захватив свёрток с капустными листьями, мошенники покинули этот приятный уголок. Неторопливо унося свои округлившиеся животики, они направились в сторону, противоположную от города – по тропинке в лес.
Шустрик и Мямлик незаметно последовали за ними.

Глава одиннадцатая
ПРЕРВАННЫЕ ПЕРЕГОВОРЫ

Пруд находился под дряхлым покосившимся покосившимся мостом в сумраке леса. До самой зелёной ряски склонились ветви деревьев. Каменный берег сделался от времени абсолютно гладким.
Алиса и Базилио обошли его кругом и остановились на крошечном песчаном спуске. Шустрик и Мямлик затаились в листве у самой воды.
– Эй, Тортила! – позвала лиса сахарным голоском.
– Вылезай, прародительница динозавров, – добродушно прохрипел кот и ударил костылём по стволу ивы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42