Ковёр ужался обратно до размеров носового платка, сложился вчетверо и юркнул в рукав.
– А вот меч-голова с плеч… нет, это вам не надо…
Крутанувшись в воздухе так, что все шарахнулись, а кое-кто и взвизгнул, меч сделался крошечным и утонул в рукаве волшебника.
– Шапка-невидимка…
– Погодите… – сообразил Мурзилка. – Давайте, это мне подходит.
Увидев, какая полезная вещь уплывает в чужие руки, Мямлик крякнул от досады.
Мурзилка нахлобучил шапку на голову и его в тот же миг не стало видно. Шустрик ткнул пальцем в пустоту и едва не выколол Мурзилке глаз. С волшебными причиндалами шутки плохи.
– Сапоги-скороходы, – продолжал волшебник. – Тоже в определённом смысле невидимки.
– Беру! – выкрикнул Шустрик.
– Получите. Вот вам и пульт с кнопочкой.
Не долго думая, Шустрик прыгнул в сапоги, нажал кнопочку на пульте и исчез. Только ветерок прошелестел по страницам газетных и журнальных подшивок. Вдруг возник в другом конце библиотеки, что-то крикнул, надавил кнопочку – и вот опять рядом стоит.
– Быстрее звука, – пояснил волшебник. – Время экономит.
Мямлик опять крякнул от досады. Некоторое ускорение ему бы явно не помешало.
А на полу остался только один предмет, похожий на яйцерезку.
– …Гусли-самогуды. Вовремя и в нужном месте могут хорошую службу сослужить.
– Трое из ларца есть? – спросил Мямлик безнадёжно.
– Сами вы, – сказал волшебник, – «трое из ларца». Бери, а то и этого не будет.
Мямлик взял «яйцерезку», бряцнул наугад по струнам, и гусли сами собой заиграли. Да так бойко, так задорно и забористо, что все в библиотеке, и даже сам волшебник, пустились в пляс. В кабинете редактора за перегородкой начался такой топот, что пол затрясся.
– Кнопочку! – застонал волшебник. – Кнопочку! Сбоку, красненькая!..
Мямлик нажал кнопочку, и музыка стихла.
Из своего кабинета выглянул Мастодонт Сидорович Буквоедов. Он был красный, тяжело дышал и рукой держался за сердце. Молча, но энергично, он погрозил пальцем.
Когда повернулись, волшебника в библиотеке уже не было.


Часть вторая
ПОДОЗРЕВАЕМЫЕ

Глава первая
МИЛЛИОН ИЛИ ЧТО-ТО ВРОДЕ ТОГО…

Через мышиный лаз Шустрик выбрался на площадку верхнего этажа, приблизился к проёму и осторожно заглянул вниз.
В доме царило не праздничное оживление: сыщики сновали из квартиры в квартиру, в который раз опрашивая жильцов, гавкали розыскные собаки, звенели звонки, хлопали двери, гудели лифты.
Шустрик нажал кнопку на пульте сапогов-скороходов, и всё разом стихло. Теперь, когда он двигался быстрее звука, время в окружающем мире как будто остановилось. Встречавшиеся у него на пути люди и животные были похожи на застывшие удивительным образом восковые фигуры. В дверях одной из квартир стоял наклонившийся толстый мужчина, одетый в полосатую пижаму. Он выронил очки, и они должны были неминуемо разбиться, потому что находились в сантиметре от лестничной площадки. Сообразив, что нужно сделать, Шустрик подтащил под них край мягкого коврика.
Спустившись к выходу, он залез на стойку консьержки и спрятался за горшком герани. Теперь он смог выключить ускоритель, потому что иначе ждать бы пришлось без малого вечность, а для неугомонной натуры этого наэлектризованного существа бездействие было невыносимо.
Не прошло и пяти минут, как Электрон Электронович Фаза вышел из лифта, сбежал по ступенькам и остановился перед стойкой.
Расписываясь в журнале, он проговорил с недовольством:
– Бабушка-одуванчик… Совсем из ума выжили. Пальцем сами не хотят пошевелить.
– А что такое, Электрон Электронович? – живо поинтересовалась консьержка.
– А то, что занятого человека отвлекают по пустякам. Шнур у неё на утюге перетёрся. Вот пробка и вылетела.
– Это вы говорите про Чумичкину из сорок пятой? Вредная, я вам доложу, старушенция! Говорят, она училкой в школе работала – врут, наверное. Всегда ворчит, будто у меня на площадке грязно. А я разве дворник?..
– Так ведь что делается, Варвара Степановна, – продолжал гнуть своё электрик, – если у вас вылетела автоматическая пробка, заметьте, для этого нужно электрика вызывать? Для этого нужно отрывать занятого человека от его важных дел?
– Но она, – доверительно понизило голос консьержка, – хотя бы возместила?..
– Да разве у таких людей есть совесть, Варвара Степановна? Прибедняется! Жалуется, будто бы пенсии не хватает, а у самой на стене висит Крамской в подлиннике.
Консьержка выронила ручку, которую вертела в пальцах.
– Да что вы говорите! Какие же всё-таки бывают бессовестные люди! А почему вы знаете, что в подлиннике?
– Знаю, немного разбираюсь. Сам когда-то учился. Мог бы и сам не хуже, если бы из училища не выпер… если бы сам не бросил.
– А вы, Электрон Электронович, как я заметила, вообще личность чрезвычайно талантливая и разносторонне одарённая. – Варвара Степановна умильно заулыбалась. – Вы всё можете.
– Да… так я говорю: откуда, гражданочка, такое богатство?
– Да, да, ну, а она что? – подхватила консьержка в нетерпении.
– Отвечает, будто бы это её семейная реликвия от какого-то там колена. Будто бы её после революции выдавали за копию, чтобы не отняли, а совсем недавно иностранцы хотели купить за миллион, да она не продаёт.
– За миллион!..
– Или что-то вроде того. Так ведь денег-то она брать не хочет!
– Неужели мало?
– Нет, не мало, куда ей столько. Она ведь собирается просто так отдать – в дар музею.
– Музею! – негодующе притопнула Варвара Степановна. – Да будто бы в музее картин мало!!
– Говорит, что у себя в квартире хранить опасается, а на похороны у неё уже все деньги скоплены.
– Вот так! – снова притопнула ногой Варвара Степановна. – Денег ей не надо! И вот все прослезились от умиления. А вам, Электрон Электронович, трудящемуся как пчёлка человеку, между прочим, пожалела заплатить за вызов, за беспокойство. Распишитесь вот здесь, в журнальчике.
Электрик взял ручку и склонился над журналом.
– Ну-ка дайте я вам воротник поправлю… Мужчина вы у нас видный, красивый…
– Спасибо, Варвара Степановна. Ну, бывайте, до понедельника. Если только опять какая-нибудь подпольная миллионерша пробки не пережжёт.
– Будьте здоровы, Электрон Электронович, – залебезила вслед ему консьержка, сладенько улыбаясь. – Приятного вам воскресеньеца…

Глава вторая
ЗАМЫШЛЯЕТСЯ ПРЕСТУПЛЕНИЕ

Шустрик включил скороходы и чинно прошагал в растворенную дверь под занесённой ногой электрика. Выйдя на асфальт, он отмахнулся от поднятых ветерком и висевших теперь в воздухе неподвижно песчинок, встал за фонарным столбом и снова нажал на кнопку. Перемещаясь от одного укрытия к другому и оставаясь невидимым для окружающих, он проследил подозреваемого до самого его дома.
В квартире Электрона Электроновича было не бедно, но как-то неряшливо. В соседней комнате орал маленький ребёнок, на кухне гремела посуда. Хозяин сел за стол и начал хлебать поставленный женой борщ, откусывать хлеб и снова рассказывать про пенсионерку Чумичкину, её короткое замыкание и её картину.
Спрятавшийся под диваном Шустрик изнывал от безделья. Сначала он ходил туда-сюда и считал шаги. Потом он подтянул все внутренние крепления дивана – болты и шурупы, и даже выправил сорванную резьбу на одной из гаек. Потом он решил разобрать пульт от скороходов и посмотреть, что внутри. Однако пульт, имевший самую простую форму дверного звонка, оказался монолитным и неразборным. Зато Шустрик заметил, что под кнопкой имеется маленький продольный паз. Последующие эксперименты показали, что при нажатии кнопка с лёгким щелчком сдвигается в сторону, и тогда не он сам, а окружающая его действительность начинает «воспроизводиться» в двадцати кратно ускоренном темпе. Если правильнее – он сам в этом положении кнопки двадцатикратно замедлялся.
Сообразив, какое важное и полезное для себя открытие он сделал, Шустрик, тем не менее, понимал, что в таком режиме он сам становится неподвижной металлической игрушкой, с которой можно сделать всё что угодно. Для того, чтобы включить собственное замедление, следовало прежде всего надёжно спрятаться. Так он и сделал.
…В мгновение ока Фаза выхлебал борщ, проглотил второе и бутылку пива. Прошелестел газетой, тоненько поверещал о чём-то с женой, оказался у пискнувшего телефона…
Тут Шустрик опомнился и вернул кнопку в положение «норма».
Голос Электрона Электроновича, начавшего что-то щебетать в трубку, съехал на низы и сделался нормальным. Вернее, он только поначалу казался нормальным – вскоре Шустрик заметил, что Фаза говорит со своим собеседником тоном заговорщика.
– Нет, нет, сегодня нельзя, стало опасно, – говорил он то возбуждённо громко, то шёпотом. – Сегодня не пойду, засыплемся… Какой же третий? Третий раз в прошлый раз был, а теперь будет четвёртый. Поймают, не выгорит дело, чувствую: не надо туда сегодня лезть!
Услышав такое, любой бы понял, что замышляется преступление. Шустрик распахнул дверцу на своей груди, выхватил телефонную трубку и зашептал: «Алло, алло!..»
– Да? – солидно откликнулся Буквоедов.
– Товарищ редактор, это я, Шустрик!
– Да, я вас слушаю.
– Это он! Электрик! Он прямо сейчас, при мне, договаривался с сообщником! Они уже воровали три раза – понимаете? Три раза, всё сходится!
– А вы не можете говорить нормальным голосом? Я вас плохо разбираю.
– Не могу! Он услышит! Он рядом! Вызывайте милицию!..
– Погодите, погодите, не надо милицию. Продолжайте наблюдение, товарищ Шустрик.
– А… как же…
– Выполняйте.
– Слушаюсь…
Шустрик недоумённо скривил рожицу и засунул трубку обратно в свой «бардачок».
А Фаза тем временем уже перестал сопротивляться и договаривался со своим соучастником о встрече.
– Хорошо, я понял, ровно в полночь на старом месте, – сказал он и повесил трубку.

Глава третья
МУРЗИЛКА ИДЁТ ПО СЛЕДУ

В отличии от Шустрика, Мурзилка не имел возможности передвигаться в пространстве со сверхзвуковой скоростью. К тому же он был не игрушкой, а живым зверьком, и потому ему были не чужды ни усталость, ни голод. Нахлобучив на голову шапку-невидимку, он спустился на первый этаж и остановился у стены, на которой располагались ячейки почтовых ящиков. Здесь его феноменальный нос учуял запах почтальонской сумки. А едва только нос взял след, как ноги понесли, да так резво, что голова едва за ними поспевала. Маршрут изобиловал подъёмами и спусками по ступенькам, петлями и загогулинами проходных дворов и переулков. Вот когда Мурзилка по-настоящему пожалел, что не взял у волшебника сапоги-скороходы.
Только когда закончился рабочий день, он настиг Любовь Андреевну Постникову. А она уже выходила из своего почтового отделения и направлялась домой.
После посещения нескольких продуктовых магазинов её след обогатился запахами копчёной селёдки, хлеба, шоколадного торта, мяса, овощей, апельсинов и стирального порошка. Изголодавшийся Мурзилка не отказался бы сейчас ни от апельсинов, ни от селёдки…
Но вот, наконец, почтальонша отперла дверь своей квартиры, и невидимый человечек прошмыгнул вперёд неё внутрь.
Любовь Андреевна, привыкшая, как видно, к своей работе, усталой не выглядела. Она живенько приготовила себе хороший обед из четырёх блюд и с аппетитом поела. Потом она прилегла на диван, включила телевизор и долго пила чай, закусывая шоколадным тортом. А Мурзилка отправился на кухню и тоже хорошенько подкрепился.
Скушав половину торта, хозяйка зевнула, потянулась… и Мурзилка решил, что сейчас она ляжет спать. Но Любовь Андреевна потянулась не просто так, а к телефону; набрала номер и затянула неторопливую беседу с какой-то своей знакомой.
Разговор затянулся на два с половиной часа и поразил Мурзилку полной бессодержательностью. Он состоял из какого-то бессмысленного набора слов, звуков и междометий. Под все эти «да… да… не говори… угу… а он?.. а она?.. вот так… ага…» Мурзилка незаметно для себя уснул прямо на письменном столе.
Внезапно прямо над ним вспыхнула настольная лампа, осветившая лицо почтальонши. Мурзилка подскочил, метнулся туда-сюда, едва не свалился на пол, схватился за шапку… И только тут сообразил, что он невидимка. Перепрыгнув на подоконник и, оказавшись позади лампы, он стал следить за действиями подозреваемой.
Между тем, Любовь Андреевна поставила на столе возле себя электрический чайник и вынула из сумки несколько конвертов, облепленных иностранными марками. Взяла верхний, привычным движением ощупала, посмотрела на просвет, понюхала и, удовлетворённо кивнув, положила перед собой.
– Конвертик из Австралии, – пробормотала она себе под нос. – А что у нас в Австралии? Фунты стерлингов. Нет, кажется, доллары. Сейчас узнаем…
Подержав конверт на пару, она пинцетом разъединила место склейки. Вынула письмо, развернула – и на стол выпорхнула иностранная купюра.
– Правильно, доллар австралийский, – похвалила сама себя почтальонша. – Двадцатка. А сколько это по-нашему?..
Шевеля губами, она стала считать на калькуляторе свою прибыль, затем вложила письмо обратно в конверт, заклеила и придавила словарём. Взяла следующий, ощупала, посмотрела на просвет и забросила обратно в сумку.
– Жмоты, – вслух прокомментировала она свои действия.
В четвёртом и пятом снова оказались денежные купюры. Настроение у почтальонши улучшилось, она даже забубнила какую-то песенку про «Вологду-гду»…
А Мурзилка, который уже обыскал всю квартиру и сделал достаточно снимков, обличающих почтовую воровку, спрыгнул с подоконника первого этажа на газон и отправился в редакцию.

Глава четвёртая
ВОДКА И ПОЛИТИЧЕСКИЕ УБЕЖДЕНИЯ

Агент Мямлик даже не подумал заниматься хлопотной слежкой за порученным ему объектом, а для начала узнал его домашний адрес через базу данных. Убедившись, что сантехник Хохрюшкин проживает непосредственно в соседнем доме, Мямлик обратился за помощью к Винтику и Шпунтику. А те в два счёта смастерили ему из листа бумаги, нитки и нескольких тонких реек отличный управляемый дельтаплан.
Конечно, любого другого они бы не пустили в полёт без тренировок, но все уже знали, что этому сделанному непонятно из какого материала толстенькому человечку не опасны ни падения с любой высоты, ни удары любой силы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42