Только взбудоражит людей, повсюду в народе еще сильней разгорятся
страсти. А волнений сейчас и без того хватает. Нам нужно другое: какие-то
бесспорные факты и хоть капля здравого смысла.
Он попросту боится, что мы спутаем все карты, вот в чем суть. Хочет,
чтоб все было шито-крыто.
- И притом, нет достаточно веских доказательств... - продолжал
сенатор.
- А вот Дэйвенпорт думает, что есть.
- Вы говорили с Дэйвенпортом?
- Нет, не говорил, - со спокойной совестью ответил я.
- Дэйвенпорт в таких вещах не разбирается. Он - ученый, привык к
уединению, вне стен своей лаборатории он теряется...
- А мне он понравился. По-моему, у него и голова и сердце на месте.
Эх, зря я это сказал: мало того, что сенатор напуган, теперь я его
еще и смутил.
Я дам вам знать, - сказал он довольно холодно. - Как только сам
что-либо узнаю, извещу вас или Джералда. Я сделаю все, что в моих силах.
Думаю, что вам не о чем тревожиться. Главное - старайтесь, чтобы барьер не
сдвинулся с места, главное - сохраняйте спокойствие. Больше вам ни о чем
не надо заботиться.
- Ну еще бы, сенатор, - сказал я.
Мне стало очень противно.
- Спасибо, что позвонили. Я буду поддерживать с вами связь.
- До свидания, сенатор.
И я положил трубку. Джо смотрел вопросительно. Я покачал головой.
- Ничего он не знает и говорить не хочет. Я так понимаю, ничего он и
не может. Не в его власти нам помочь.
По тротуару простучали шаги, и тотчас дверь распахнулась. Я обернулся
- на пороге стоял Хигги Моррис.
Надо же, чтобы в такую минуту нелегкая принесла именно его!
Он поглядел мне в лицо, перевел глаза на Джо и снова на меня.
- Что это с вами, ребята?
Я в упор смотрел на него. Хоть бы он убрался отсюда! Да нет, не
уйдет...
- Надо ему сказать, Брэд, - услышал я голос Джо.
- Валяй, говори.
Хигги не шелохнулся. Он так и остался у двери и слушал. Джо
рассказывает, а Хигги стоит истукан истуканом, глаза остекленели. Ни разу
не пошевелился, не перебил ни словом.
Наступило долгое молчание. Потом Хигги спросил:
- Как ты считаешь, Брэд, могут они учинить над нами такое?
- Могут. Они все могут. Если барьер опять двинется с места. Если еще
что-нибудь стрясется.
Тут его как пружиной подбросило:
- Так какого черта мы тут торчим? Надо скорее копать.
- Копать?
- Ну да. Бомбоубежище. Рабочей силы у нас сколько угодно. В городе
полно народу, и все слоняются без дела. Поставим всех на работу. В депо у
вокзала есть экскаватор и всякий дорожный инструмент, по Милвиллу
раскидано десятка полтора грузовиков. Я назначу комиссию, и мы...
послушайте, ребята, да что это с вами?
- Хигги, ты просто не понял, - почти ласково сказал Джо. - Это ведь
не какие-нибудь радиоактивные осадки выпадут, бомбу влепят прямо в нас.
Тут никакое убежище не спасет. Такое, чтоб спасло, и за сто лет не
построить.
- Надо попробовать, - долбил свое Моррис.
- Нам не зарыться так глубоко и не построить так прочно, чтоб это
убежище выдержало прямое попадание, - сказал я. - А если даже и удалось
бы, ведь нужен кислород...
- Надо же что-то делать! - заорал Хигги. - Неужели просто сидеть
сложа руки? Кой черт, нас же всех убьет!
- Да, брат, плохо твое дело, - сказал я.
- Слушай, ты... - начал Хигги.
- Хватит! - крикнул Джо. - Хватит вам! Может, вы и опротивели друг
другу, но действовать надо всем вместе. Выпутаться можно. У нас и правда
есть убежище. Я вытаращил глаза - и тут же понял, куда он гнет.
- Нет! - закричал я. - Так нельзя. Пока нельзя. Как же ты не
понимаешь? Тогда мы загубим всякую надежду на переговоры. Нельзя, чтобы
они узнали!
- Ставню десять против одного, что они уже знают, - сказал Джо.
- Ничего не понимаю! - взмолился Хигги. - Какое у нас убежище,
откуда?
- Другой мир, - объяснил Джо Эванс. - Смежный мир, тот самый, где
побывал Брэд. В крайнем случае мы перейдем туда. Они о нас позаботятся,
они нас не выгонят. Будут выращивать для нас еду, найдется распорядитель -
приглядит, чтоб мы не болели, и...
- Ты кое о чем забываешь, - перебил я. - Мы не знаем, как туда
попасть. Было одно такое место в саду, но теперь там все переменилось.
Цветов больше нет, одни долларовые кустики.
- Пускай распорядитель и Смит нам покажут. Они-то уж наверняка знают
дорогу.
- Их уже нету, - сказал Хигги. - Они ушли к себе. Больных никого не
осталось, и тогда они сказали, что им пора, а если нам понадобится, они
опять придут. Я их отвез к твоему дому, Брэд, и они живо отыскали дверь
или как это там называется. Просто пошли в сад, раз - и исчезли.
- А ты найдешь это место? - спросил Джо.
- Да, пожалуй. Я примерно знаю, где это.
- Стало быть, надо будет, так найдем, - вслух соображал Джо. -
Составим цепь, да поплотнее, плечом к плечу, и двинемся через сад.
- Думаешь, это так просто? - сказал я. - Может, там не всегда
открыто.
- Как так?
- Если б этот ход все время был открыт, у нас бы за последние десять
лет куча народу без вести пропала, - стал объяснять я. - Там и детишки
играют, и взрослые ходят напрямик, кому надо поскорее. Я всегда той
дорогой хожу к доктору Фабиану, и не я один, там многие топают взад и
вперед. Кто-нибудь уж как пить дать проскочил бы в эту дверь, если бы она
всегда была открыта.
- Ну, ладно, тогда давайте им позвоним, - предложил Хигги. - Возьмем
один из этих телефонов...
- Нет, - сказал я. - Просить у них помощи - это только на самый
крайний случай. Ведь обратного пути, скорей всего, не будет, мы отколемся
от человечества - и конец.
- Все лучше, чем помирать, - сказал Хигги.
- Не надо кидаться очертя голову, - продолжал я уговаривать их обоих.
- Пусть люди сперва сами все обдумают и сообразят. Может, еще ничего и не
случится. Нельзя же просить у чужих убежища, покуда мы не знаем точно, что
другого выхода нет. Еще есть надежда, что люди и Цветы сумеют
договориться. Я знаю, сейчас все это выглядит довольно мрачно, но, если
останется малейшая возможность, человечеству никак нельзя отказываться от
переговоров.
- Какие уж там переговоры, Брэд, - сказал Джо. - Я думаю, эти чужаки
никогда всерьез и не собирались с нами договариваться.
- А все из-за твоего отца, - вдруг заявил Хигги. - Если б не он,
ничего бы этого не случилось.
Я чуть было не вспылил, но сдержался.
- Все равно случилось бы. Не в Милвилле, так где-нибудь еще. Не
сейчас, так немного погодя.
- В том-то и соль! - обозлился Хигги. - Уж случилось бы, так не у
нас, в Милвилле, а где-нибудь в другом месте.
Отвечать было нечего. То есть, конечно, я мог бы ответить, но такого
ответа Хигги Моррису не понять.
- И вот что, Брэд Картер, - продолжал он. - Мой тебе добрый совет -
гляди в оба. Хайрам так и рвется свернуть тебе шею. Думаешь, ты задал ему
трепку, так это к лучшему? Совсем наоборот. И в Милвилле хватает горячих
голов, которые с ним заодно. Во всем, что у нас тут стряслось, виноваты вы
с отцом, вот как они считают.
- Послушай, Хигги, - вступился Джо. - Никто не имеет права...
- Знаю, что не имеет, - оборвал Хигги. - Но так уж люди настроены. Я
постараюсь и впредь блюсти закон и порядок, но ручаться теперь ни за что
не могу.
Он опять повернулся ко мне:
- Моли бога, чтоб эта заваруха улеглась, да поскорее. А если не
уляжется, заройся поглубже в какую-нибудь нору и даже носу не высовывай.
- Слушай, ты...
Я кинулся к нему с кулаками, но Джо выскочил из-за стола, перехватил
меня и оттолкнул.
- Бросьте вы! - гневно крикнул он. - Мало у нас других забот, надо
еще вам сцепиться.
- Если слух про бомбу дойдет до наших, я за твою шкуру гроша ломаного
не дам, - злобно сказал Хигги. Без тебя тут не обошлось. Люди живо
смекнут..
Джо ухватил его и отшвырнул к стене.
- Заткнись, не то я сам заткну тебе глотку!
Он помахал перед носом у Хигги кулаком, и Хигги заткнулся.
- Ладно, Джо, - сказал я, - закон и порядок ты восстановил, все
чинно-благородно, так что я тебе больше не нужен. Я пошел.
- Постой, Брэд, - сказал Джо сквозь зубы. - Одну минуту...
Но я вышел и хлопнул дверью.
Уже совсем стемнело, улица опустела. Окна муниципалитета еще
светились, но у входа не осталось ни души.
Может, напрасно я ушел? Может, надо было остаться хотя бы затем, чтоб
помочь Эвансу урезонить Хигги - как бы тот не наломал дров?
Но нет, что толку. Если бы я и мог что-то присоветовать (а что
советовать? В голове хоть шаром покати) - ко всему отнесутся с
подозрением. Видно, теперь уж мне никакого доверия не будет. Хайрам с
Томом Престоном, конечно, целый день без роздыха внушали милвиллцам -
дескать, во всем виноват Брэдшоу Картер и давайте с ним поквитаемся.
Я свернул с Главной улицы к дому. Все вокруг тихо и мирно. Набегает
летний ветерок, покачиваются подвешенные на длинных кронштейнах уличные
фонари, и от этого на перекрестках и на газонах вздрагивают косые тени. В
комнатах жарко и душно - окна всюду распахнуты настежь; мягко светятся
огни, урывками доносится бормотанье телевизора или радиоприемника.
Тишь да гладь - но под нею таится страх, ненависть, животный ужас;
довольно одного слова, неосторожного шага - и все это вырвется наружу, и
начнется всеобщее буйное помешательство.
Жгучая обида и негодование мучит всех: почему мы, только мы одни
заперты в загоне, точно бессловесная скотина, когда все на свете свободны
и живут, как хотят? Возмутительно, несправедливо, бесконечно
несправедливо: почему загнали, заперли, обездолили не кого-то другого, а
нас? Пожалуй, еще и тревожно, неприятно ощущать, что все на нас глазеют,
только о нас и говорят, будто мы и не люди вовсе, а какие-то чудища,
уроды. И еще, пожалуй, всех точит стыд и страх, а вдруг весь мир
вообразит, что мы сами повинны в своей беде, что это плоды одичания и
вырождения или кара за какие-то грехи?
Не диво, если, влипнув в такую историю, люди жадно ухватятся за любое
объяснение, лишь бы восстановить свое доброе имя, вновь подняться не
только в собственных глазах, но и в глазах всего человечества и в глазах
пришельцев; не диво, если они поверят чему угодно, и хорошему и плохому,
любым слухам и сплетням, самой несусветной нелепице, лишь бы все
окрасилось в ясные и определенные света: вот черное, а вот белое (хоть в
душе каждый знает - все сплошь серо!). Ведь там, где есть белое и черное,
там найдешь желанную простоту, тогда все легче понять и со всем удобней
примириться.
И нельзя их в этом винить. Они не готовы были к тому, что случилось,
оно им не по плечу. Долгие-долгие годы они существовали скромно и
неприметно в тихой заводи, вдалеке от широкого русла, где неслась и
бурлила жизнь большого мира. Крохотные событьица милвиллского житья-бытия
непомерно разрастались в их глазах, становились историческими вехами: кто
же не помнит, как сумасбродный мальчишка, младший из Джонсонов, врезался
на ветхом семейном фордике в дерево на Улице Вязов? Или тот день, когда
вызывали пожарную команду, чтоб снять кошку мамаши Джоунс с крыши
пресвитерианской церкви (никто и по сей день не понимает, как угораздило
кошку туда забраться)? Или случай, когда дядюшка Эндрюс с удочкой в руках
заснул на берегу реки - и бултых в воду! Спасибо, мимо проходил Лен
Стритер и вытащил его; тут уж сон со старика слетел, он так наглотался
воды, что на силу отдышался (и пошли рассуждения: а что понадобилось там
Лену Стритеру, с чего это его понесло на реку?). Из таких крупиц и
складывалась жизнь со всеми ее треволнениями.
И вот перед этими людьми предстало нечто большое, значительное, и они
не в силах его постичь; то, что произошло, пока еще слишком огромно и
непостижимо не только для них, но для всего человечества. Все слишком
сложно, тут не отделаешься праздным любопытством, недоумением зеваки перед
кошкой, бог весть как забравшейся на верхотуру, - вот почему им тягостно,
неспокойно, в них разгорается досада и злость, того гляди - вспыхнет,
прорвется открытой враждебностью, а тогда недалеко и до насилия... был бы
повод для насилия, было бы на кого наброситься. Что ж, если придет минута,
когда их ярость вырвется наружу, мишень готова - об этом постарались
Хайрам Мартин и Том Престон.
Идти уже недалеко. Я поравнялся с обителью нашего банкира Дэна
Виллоуби - этакая огромная скучная махина из кирпича, с первого взгляда
всякий догадается, что в таком доме может жить только тип вроде Дэниела
Виллоуби. Напротив, на углу, дом старика Перкинса. С неделю назад сюда
въехали новые жильцы. Это один из немногих домов у нас, в Милвилле,
которые сдаются внаем, и обитатели его меняются чуть не каждый год. Никто
даже не дает себе труда с ними знакомиться - охота время тратить! А
дальше, в конце улицы, живет доктор Фабиан.
Еще несколько минут - и я буду у себя, в доме с продырявленной
насквозь крышей, в пустых гулких комнатах, наедине с вопросом, на который
нет ответа, а за оградой будут меня подстерегать подозрительность и
ненависть всего Милвилла.
На той стороне улицы хлопнула дверь, кто-то, громко топая, бежал по
веранде. И тотчас раздался крик:
- Уолли, нас хотят бомбить! Сказали по телевизору!
Из темноты приподнялась большая сутулая тень - кто-то лежал на траве
или на низко, у самой земли, расставленном шезлонге, я и не видал его,
пока он не вскинулся на крик.
В горле у него булькало, он силился что-то сказать и не мог.
- Экстренное сообщение! - кричал тот, с веранды. - Сейчас передают!
По телевизору!
Второй, с шезлонга, вскочил и кинулся в дом.
И я тоже кинулся бежать. Домой, во весь дух, не думая, не рассуждая,
- ноги сами несли меня.
Я-то думал, у меня еще есть немного времени, а времени нет. Не ждал
я, что слух разнесется так быстро.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34