https://wodolei.ru/catalog/vodonagrevateli/bojlery/
).
Таким образом, фонетический анализ слова невеста говорит скорее в пользу первой из двух изложенных этимологии. В то же время анализ семантический не менее убедительно подтверждает правдоподобность второй этимологии. В зависимости от того, какие из этих аргументов представляются более основательными, учёные и придерживаются одной из рассмотренных этимологии.
Происхождение слова площадь
Конечно, далеко не всегда вопрос о предпочтении при выборе одной из двух этимологии решается столь же трудно, как в случае со словом невеста. Нередко внимательный анализ всех основных аргументов «за» и «против» позволяет довольно решительно принять одно из имеющихся объяснений, отвергнув при этом все остальные.
Загляните, например, в словарь А. Г. Преображенского и в «Краткий этимологический словарь русского языка» Н. М. Шанского, В. В. Иванова и Т. В. Шанской. В первом из них (а также в словаре М. Фасмера) приведена наиболее распространённая этимология слова площадь, согласно которой это слово связано по своему происхождению с прилагательным плоский. В «Кратком этимологическом словаре» наиболее вероятной признаётся новая этимология слова площадь, предложенная итальянским языковедом В. Пизани.
Согласно этой этимологии, русское слово площадь было заимствовано через старославянский язык из греческого, где слово *plateiades [платиaдес] представляет собой форму именительного падежа множественного числа от существительного plateia [платuа] ‘улица, площадь’.
В чём заключается слабость этой этимологии? Прежде всего, ни в древнегреческом языке, ни в греческих церковных текстах (откуда анализируемое слово скорее всего могло бы проникнуть в старославянский язык) нет никаких следов предполагаемой формы *plateiades (именно поэтому она приведена здесь под звёздочкой)[124]. Кроме того, формы множественного числа на — ades для существительных на — а распространились в греческом языке уже после того, как в славянских языках закончился процесс изменения *-tj- > — щ-, -ч- (svetja > свеща, свеча). Поэтому передача греческого — teia- в слове *plateiades посредством русского — ща- выглядит неправдоподобной.
Но самое главное возражение против новой этимологии состоит в том, что площадь без особого труда этимологизируется на славянской (русской) почве.
В древнерусском языке засвидетельствовано существительное площь ‘плоскость, ширина’. Сочетание — cк- в слове плоский относится к — щ- в словах плащ и площадь так же, как и в случаях: воск — навощить, писк — пищать, искать — ищу и т. д. Таким образом, с фонетической стороны, сопоставление слов плоский и площадь не вызывает никаких возражений.
В словообразовательном плане это сопоставление не является каким-то исключительным в русском языке. Сравните между собой в этом отношении, например, такие случаи из древнерусского и из диалектов современного русского языка: плоский > площь[125] > площадь; чёрный > чернь > чернядь; синий > синь > синядъ; гнилой > гниль > гниледь и др.
Слова с суффиксами — адь, — ядь, — едь. часто встречающиеся в древнерусском языке и в диалектах, обычно имеют собирательное значение. Площь и площадь относятся к прилагательному плоский так же, как ширь и (диалектное) ширедь относятся к широкий. Иначе говоря, площь и площадь — это ‘плоскость’ и ‘плоское широкое место’.
Связь с прилагательным плоский отчётливо проявляется и при сравнении таких древнерусских слов, как площадъка ‘небольшая площадь, небольшой участок’ и площадъка ‘плошка[126]2, плоский сосуд’. Совершенно ясно, что последнее слово не может быть объяснено как заимствование из греческого (*plateiades — от plateia ‘улица, площадь’). В то же время оба древнерусских слова вполне убедительно объясняются как производные (в конечном счёте) от прилагательного плоск(ий).
Мочало — кмочить или кмыкать!
Ещё в XIX веке мнения учёных по поводу происхождения слова мочало разделились. Одни считали, что мочало связано по своему происхождению с основой прилагательного мокрый и глаголов мокнуть, мочить, ибо луб, из которого изготовляется мочало, вымачивают и лишь после этого разбирают на волокна. Другие высказывали сомнения в правильности этой этимологии, ссылаясь на то, что от глагола мочить естественным образованием было бы мочило, а не мочало.
Кстати, в русском языке слово мочило действительно существует и означает оно ‘место, где что-нибудь мочат’ (например, лён или коноплю). Поэтому было высказано предположение о том, что мочало этимологически связано не с мочить, а с мыкать (лыко), то есть ‘раздирать, разделять на волокна’. Исходная форма (с кратким ъ вместо долгого ы) *мъчало изменилось позднее в мочало.
Обе эти этимологии продолжают существовать в качестве равноправных и в наши дни. М. Фасмер придерживается первой этимологии (связь с мочить), авторы «Краткого этимологического словаря русского языка», вслед за Ф. Миклошичем и А. Г. Преображенским, — второй (к мыкать). Попробуем разобраться во всех основных «за» и «против» каждой из этих двух этимологии слова мочало.
Прежде всего, изменение *мъчало в мочало невозможно по фонетическим причинам: в безударной позиции «ер» (ъ) не переходил в о, а исчезал. Следовательно, мы должны были бы ожидать формы *мчало, а не мочало. Защитники разбираемой гипотезы понимают фонетическую уязвимость своей позиции. Поэтому они высказывают предположение, что *мъчало изменилось в мочало под влиянием глагола мочить. Подобное переосмысление слова, в принципе, возможно, но это уже — известное отступление, уступка этимологии мочало — мочить.
Разумеется, слово мочало не могло быть образовано от глагола мочить или от прилагательного мокрый. Это возражение против этимологии, изложенной в словаре М. Фасмера, основано на недоразумении. Немецкое словечко zu [цу] в соответствующей статье словаря М. Фасмера означает, что слово мочало «относится к», «принадлежит к» той же группе слов, что и мочить, мокрый, а вовсе не значит: «происходит от» этих слов (как, кстати, можно понять немецкое zu во многих местах русского перевода М. Фасмера).
В словах мочало и мочить (при любой этимологии первого слова) ч явилось результатом смягчения к. Мочити восходит к более древней форме *мокити, а мочало — к мокљло. Последнее слово было образовано от *мокљти так же, как, например, краткие прилагательные горљлъ, горљла, горљло были образованы от горљти. Следовательно, *мокљло представляет собой отглагольное прилагательное (причастие) среднего рода (*мокљлъ, *мокљла, *мокљло), которое в сочетании *мокљло лыко (сравните горљло место) означало: ‘вымоченное лыко’.
Восстановленный нами глагол *мокљти в его отношении к *мокити отражает известную словообразовательно-семантическую модель:
бљлити ‘делать белым’ — бљлљти ‘становиться белым’
тупити 'делать тупым' — тупљти ‘становиться тупым’
старити ‘делать старым’ — старљти ‘становиться старым’
*мокити ‘делать мокрым’ — *мокљти ‘становиться мокрым’
После смягчения к (> ч) и закономерного перехода (после ч) љ в а мы должны получить модель несколько видоизменённую:
мочити ‘делать мокрым’ — *мочати (> мочало) ‘становиться мокрым’
мельчить ‘делать мелким’ — мельчать ‘становиться мелким’
легчить ‘делать лёгким’ — легчать ‘становиться лёгким’ (диалектн.)
Наличие а после ч в слове мочало (в отличие от глагола мочить) не исключает связи с корнем мок- ‘мокрый’. Такие слова, как польск. moczar [мoчар], украинок. мочар, чешск. mocal [мoча: л] ‘трясина, топь’, также не могли быть образованы от глаголов типа мочити. Тем не менее, связь с корнем мок- здесь бесспорна.
Наконец, ссылки на мочило, точило и другие подобные слова (к мочити, точити и т. п.) не могут быть убедительными по той простой причине, что здесь перед нами другой суффикс: *-dl(o), а не *-l(о). Разница в словообразовательной модели станет совершенно ясной, если мы сопоставим польские слова toczydlo [точu:дло] и gorzely [горшeлы]. Этот пример говорит о том, что русские слова точило и горелый совпали в своей суффиксальной части только после выпадения д перед л в первом слове.
Но все сомнения, по-видимому, должны устранить данные белорусского и украинского языков: белорусск. мачaнне, украинок, мочaння означает ‘макание’, а белорусск, мачaльны, украинск. мочaльный — ‘макальный’[127]. Поскольку слово мочало засвидетельствовано только в восточнославянских языках, материал белорусского и украинского языков приобретает в данном случае первостепенное значение.
Таким образом, детальное рассмотрение всех «за» и «против» каждой из двух приведённых этимологии слова мочало заставляет нас отдать явное предпочтение той этимологии, которая связывает происхождение этого слова с глаголами мочить, мокнуть и с прилагательным мокрый.
Этимологии слов невеста, площадь и мочало — как более убедительные, так и менее правдоподобные — могут быть предметом научного спора, хотя во всех этих случаях правильной этимологией в конце концов окажется лишь та, которая верно отражает реальный путь истории слова. Пока же не найдены достаточно веские аргументы в пользу одной из противоречащих друг другу точек зрения, по вопросу о спорных этимологиях могут и должны существовать различные гипотезы.
Но от научных гипотез, опирающихся на серьёзные аргументы фонетического, словообразовательного или семантического характера, следует отличать весьма распространённые этимологические ошибки, возникновение которых, как правило, объясняется незнанием основных принципов этимологического анализа слова.
Глава двадцатьчетвертая Народная этимология и этимологические ошибки
Этимология слов часто увлекает людей, имеющих довольно смутное представление о языкознании. И чем менее подготовлен тот или иной дилетант в лингвистическом отношении, тем категоричнее обычно он высказывает свои суждения о самых сложных этимологических проблемах.
Если вы, например, с трудом отличаете ерша от щуки, то, нужно думать, вы никогда не рискнете выдвинуть какую-нибудь новую гипотезу, касающуюся проблем ихтиологии. Не обладая соответствующими знаниями, никто не решится высказывать своих суждений по сложнейшим вопросам ядерной физики, математики, химии. О происхождении слов свои мнения высказывают, по сути дела, все желающие.
О народной этимологии
Обычно люди начинают свои этимологические «штудии» уже в раннем детстве. Такие ребячьи образования, как гудильник (будильник), строганок (рубанок), копатка (лопатка), копоток (молоток), мазелин (вазелин) и другие, вызванные естественным стремлением как-то осмыслить каждое непонятное слово, типичны не только для детского возраста. Возьмите такие примеры переиначивания слов в народных говорах, как спинжак (пиджак), полуклиника (поликлиника), полусадик (палисадник) и т. п. Во всех этих случаях непонятные слова иностранного происхождения «исправлялись» и «подгонялись» под какие-то известные русские слова и корни: слово пиджак > спинжак было связано со спиной, поликлиника > полу клиника — это ‘наполовину клиника’, a палисадник > полусадик— ‘наполовину садик’.
Древние римляне такие этимологические сопоставления называли «бычьей» или «коровьей» этимологией. Поскольку «этимологии» подобного рода часто возникали в народной среде, эти ложные истолкования позднее получили название «народная этимология» (в противоположность этимологии научной). Самый термин народная этимология не совсем удачен. Во-первых, в нем сквозит несколько пренебрежительное отношение к народу, который в течение многих веков был оторван от развития науки. Во-вторых (и это самое главное), значительная часть «народных этимологии» возникла совсем не в народной среде.
Так, например, ещё в XVIII веке академик и филолог В. К. Тредиаковский писал, что название древних жителей Пиренейского полуострова иберы — это искажённое слово уперы, так как они по своему географическому положению со всех сторон уперты морями. Британия, согласно Тредиаковскому, это искажённое Братания (от слова брат), скифы — это скиты (от скитаться), турки — от юрки (сравните юркий ‘быстрый, проворный’) и т. п. Следовательно, здесь мы сталкиваемся с «народной этимологией» на самом высоком (академическом!) уровне. И народ здесь совсем ни при чём. Просто во времена Тредиаковского этимология ещё не сформировалась как наука, и это предоставляло широкий простор для всякого рода безудержных фантазий.
Таким образом, народная этимология — это совсем не обязательно «этимология, возникшая в народе», а такая этимология, которая опирается не на научные принципы анализа, а на случайные сопоставления, вызванные простым созвучием слов. Иногда такое сопоставление может «попасть в точку». Сравните, например, слова Луки в пьесе А. М. Горького «На дне»: «Мяли много, оттого и мягок». Слова мягок и мяли, действительно, общего происхождения, но правильное, по сути дела, сопоставление ещё не превращает его в научную этимологию.
Вместо термина народная этимология некоторые учёные предпочитают употреблять выражения ложная этимология или наивная этимология. Но эти термины ещё менее удачны. Во-первых, и научная этимология может быть ложной. Например, по крайней мере, одна из двух рассмотренных нами этимологии слова невеста определённо является ложной. Но обе они, несомненно, относятся к числу научных этимологии и ничего наивного в себе не содержат. Во-вторых, наивная этимология не обязательно должна быть ложной (возьмите пример со словами мягок и мяли). Кроме того, наивность — это качество, которым может отличаться иной раз также и научная этимология. Разумеется, «народная этимология» обычно бывает ложной, но не всякая ложная этимология является в то же время «народной». Вот почему один из этих терминов не может быть заменён другим.
Деэтимологизация и народная этимология
Сущность народной этимологии может быть понята лишь в том случае, если мы вспомним, о чём шла речь в предыдущих главах.
Слова в своём развитии постепенно утрачивают древние этимологические связи, или, иначе говоря, деэтимологизируются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39
Таким образом, фонетический анализ слова невеста говорит скорее в пользу первой из двух изложенных этимологии. В то же время анализ семантический не менее убедительно подтверждает правдоподобность второй этимологии. В зависимости от того, какие из этих аргументов представляются более основательными, учёные и придерживаются одной из рассмотренных этимологии.
Происхождение слова площадь
Конечно, далеко не всегда вопрос о предпочтении при выборе одной из двух этимологии решается столь же трудно, как в случае со словом невеста. Нередко внимательный анализ всех основных аргументов «за» и «против» позволяет довольно решительно принять одно из имеющихся объяснений, отвергнув при этом все остальные.
Загляните, например, в словарь А. Г. Преображенского и в «Краткий этимологический словарь русского языка» Н. М. Шанского, В. В. Иванова и Т. В. Шанской. В первом из них (а также в словаре М. Фасмера) приведена наиболее распространённая этимология слова площадь, согласно которой это слово связано по своему происхождению с прилагательным плоский. В «Кратком этимологическом словаре» наиболее вероятной признаётся новая этимология слова площадь, предложенная итальянским языковедом В. Пизани.
Согласно этой этимологии, русское слово площадь было заимствовано через старославянский язык из греческого, где слово *plateiades [платиaдес] представляет собой форму именительного падежа множественного числа от существительного plateia [платuа] ‘улица, площадь’.
В чём заключается слабость этой этимологии? Прежде всего, ни в древнегреческом языке, ни в греческих церковных текстах (откуда анализируемое слово скорее всего могло бы проникнуть в старославянский язык) нет никаких следов предполагаемой формы *plateiades (именно поэтому она приведена здесь под звёздочкой)[124]. Кроме того, формы множественного числа на — ades для существительных на — а распространились в греческом языке уже после того, как в славянских языках закончился процесс изменения *-tj- > — щ-, -ч- (svetja > свеща, свеча). Поэтому передача греческого — teia- в слове *plateiades посредством русского — ща- выглядит неправдоподобной.
Но самое главное возражение против новой этимологии состоит в том, что площадь без особого труда этимологизируется на славянской (русской) почве.
В древнерусском языке засвидетельствовано существительное площь ‘плоскость, ширина’. Сочетание — cк- в слове плоский относится к — щ- в словах плащ и площадь так же, как и в случаях: воск — навощить, писк — пищать, искать — ищу и т. д. Таким образом, с фонетической стороны, сопоставление слов плоский и площадь не вызывает никаких возражений.
В словообразовательном плане это сопоставление не является каким-то исключительным в русском языке. Сравните между собой в этом отношении, например, такие случаи из древнерусского и из диалектов современного русского языка: плоский > площь[125] > площадь; чёрный > чернь > чернядь; синий > синь > синядъ; гнилой > гниль > гниледь и др.
Слова с суффиксами — адь, — ядь, — едь. часто встречающиеся в древнерусском языке и в диалектах, обычно имеют собирательное значение. Площь и площадь относятся к прилагательному плоский так же, как ширь и (диалектное) ширедь относятся к широкий. Иначе говоря, площь и площадь — это ‘плоскость’ и ‘плоское широкое место’.
Связь с прилагательным плоский отчётливо проявляется и при сравнении таких древнерусских слов, как площадъка ‘небольшая площадь, небольшой участок’ и площадъка ‘плошка[126]2, плоский сосуд’. Совершенно ясно, что последнее слово не может быть объяснено как заимствование из греческого (*plateiades — от plateia ‘улица, площадь’). В то же время оба древнерусских слова вполне убедительно объясняются как производные (в конечном счёте) от прилагательного плоск(ий).
Мочало — кмочить или кмыкать!
Ещё в XIX веке мнения учёных по поводу происхождения слова мочало разделились. Одни считали, что мочало связано по своему происхождению с основой прилагательного мокрый и глаголов мокнуть, мочить, ибо луб, из которого изготовляется мочало, вымачивают и лишь после этого разбирают на волокна. Другие высказывали сомнения в правильности этой этимологии, ссылаясь на то, что от глагола мочить естественным образованием было бы мочило, а не мочало.
Кстати, в русском языке слово мочило действительно существует и означает оно ‘место, где что-нибудь мочат’ (например, лён или коноплю). Поэтому было высказано предположение о том, что мочало этимологически связано не с мочить, а с мыкать (лыко), то есть ‘раздирать, разделять на волокна’. Исходная форма (с кратким ъ вместо долгого ы) *мъчало изменилось позднее в мочало.
Обе эти этимологии продолжают существовать в качестве равноправных и в наши дни. М. Фасмер придерживается первой этимологии (связь с мочить), авторы «Краткого этимологического словаря русского языка», вслед за Ф. Миклошичем и А. Г. Преображенским, — второй (к мыкать). Попробуем разобраться во всех основных «за» и «против» каждой из этих двух этимологии слова мочало.
Прежде всего, изменение *мъчало в мочало невозможно по фонетическим причинам: в безударной позиции «ер» (ъ) не переходил в о, а исчезал. Следовательно, мы должны были бы ожидать формы *мчало, а не мочало. Защитники разбираемой гипотезы понимают фонетическую уязвимость своей позиции. Поэтому они высказывают предположение, что *мъчало изменилось в мочало под влиянием глагола мочить. Подобное переосмысление слова, в принципе, возможно, но это уже — известное отступление, уступка этимологии мочало — мочить.
Разумеется, слово мочало не могло быть образовано от глагола мочить или от прилагательного мокрый. Это возражение против этимологии, изложенной в словаре М. Фасмера, основано на недоразумении. Немецкое словечко zu [цу] в соответствующей статье словаря М. Фасмера означает, что слово мочало «относится к», «принадлежит к» той же группе слов, что и мочить, мокрый, а вовсе не значит: «происходит от» этих слов (как, кстати, можно понять немецкое zu во многих местах русского перевода М. Фасмера).
В словах мочало и мочить (при любой этимологии первого слова) ч явилось результатом смягчения к. Мочити восходит к более древней форме *мокити, а мочало — к мокљло. Последнее слово было образовано от *мокљти так же, как, например, краткие прилагательные горљлъ, горљла, горљло были образованы от горљти. Следовательно, *мокљло представляет собой отглагольное прилагательное (причастие) среднего рода (*мокљлъ, *мокљла, *мокљло), которое в сочетании *мокљло лыко (сравните горљло место) означало: ‘вымоченное лыко’.
Восстановленный нами глагол *мокљти в его отношении к *мокити отражает известную словообразовательно-семантическую модель:
бљлити ‘делать белым’ — бљлљти ‘становиться белым’
тупити 'делать тупым' — тупљти ‘становиться тупым’
старити ‘делать старым’ — старљти ‘становиться старым’
*мокити ‘делать мокрым’ — *мокљти ‘становиться мокрым’
После смягчения к (> ч) и закономерного перехода (после ч) љ в а мы должны получить модель несколько видоизменённую:
мочити ‘делать мокрым’ — *мочати (> мочало) ‘становиться мокрым’
мельчить ‘делать мелким’ — мельчать ‘становиться мелким’
легчить ‘делать лёгким’ — легчать ‘становиться лёгким’ (диалектн.)
Наличие а после ч в слове мочало (в отличие от глагола мочить) не исключает связи с корнем мок- ‘мокрый’. Такие слова, как польск. moczar [мoчар], украинок. мочар, чешск. mocal [мoча: л] ‘трясина, топь’, также не могли быть образованы от глаголов типа мочити. Тем не менее, связь с корнем мок- здесь бесспорна.
Наконец, ссылки на мочило, точило и другие подобные слова (к мочити, точити и т. п.) не могут быть убедительными по той простой причине, что здесь перед нами другой суффикс: *-dl(o), а не *-l(о). Разница в словообразовательной модели станет совершенно ясной, если мы сопоставим польские слова toczydlo [точu:дло] и gorzely [горшeлы]. Этот пример говорит о том, что русские слова точило и горелый совпали в своей суффиксальной части только после выпадения д перед л в первом слове.
Но все сомнения, по-видимому, должны устранить данные белорусского и украинского языков: белорусск. мачaнне, украинок, мочaння означает ‘макание’, а белорусск, мачaльны, украинск. мочaльный — ‘макальный’[127]. Поскольку слово мочало засвидетельствовано только в восточнославянских языках, материал белорусского и украинского языков приобретает в данном случае первостепенное значение.
Таким образом, детальное рассмотрение всех «за» и «против» каждой из двух приведённых этимологии слова мочало заставляет нас отдать явное предпочтение той этимологии, которая связывает происхождение этого слова с глаголами мочить, мокнуть и с прилагательным мокрый.
Этимологии слов невеста, площадь и мочало — как более убедительные, так и менее правдоподобные — могут быть предметом научного спора, хотя во всех этих случаях правильной этимологией в конце концов окажется лишь та, которая верно отражает реальный путь истории слова. Пока же не найдены достаточно веские аргументы в пользу одной из противоречащих друг другу точек зрения, по вопросу о спорных этимологиях могут и должны существовать различные гипотезы.
Но от научных гипотез, опирающихся на серьёзные аргументы фонетического, словообразовательного или семантического характера, следует отличать весьма распространённые этимологические ошибки, возникновение которых, как правило, объясняется незнанием основных принципов этимологического анализа слова.
Глава двадцатьчетвертая Народная этимология и этимологические ошибки
Этимология слов часто увлекает людей, имеющих довольно смутное представление о языкознании. И чем менее подготовлен тот или иной дилетант в лингвистическом отношении, тем категоричнее обычно он высказывает свои суждения о самых сложных этимологических проблемах.
Если вы, например, с трудом отличаете ерша от щуки, то, нужно думать, вы никогда не рискнете выдвинуть какую-нибудь новую гипотезу, касающуюся проблем ихтиологии. Не обладая соответствующими знаниями, никто не решится высказывать своих суждений по сложнейшим вопросам ядерной физики, математики, химии. О происхождении слов свои мнения высказывают, по сути дела, все желающие.
О народной этимологии
Обычно люди начинают свои этимологические «штудии» уже в раннем детстве. Такие ребячьи образования, как гудильник (будильник), строганок (рубанок), копатка (лопатка), копоток (молоток), мазелин (вазелин) и другие, вызванные естественным стремлением как-то осмыслить каждое непонятное слово, типичны не только для детского возраста. Возьмите такие примеры переиначивания слов в народных говорах, как спинжак (пиджак), полуклиника (поликлиника), полусадик (палисадник) и т. п. Во всех этих случаях непонятные слова иностранного происхождения «исправлялись» и «подгонялись» под какие-то известные русские слова и корни: слово пиджак > спинжак было связано со спиной, поликлиника > полу клиника — это ‘наполовину клиника’, a палисадник > полусадик— ‘наполовину садик’.
Древние римляне такие этимологические сопоставления называли «бычьей» или «коровьей» этимологией. Поскольку «этимологии» подобного рода часто возникали в народной среде, эти ложные истолкования позднее получили название «народная этимология» (в противоположность этимологии научной). Самый термин народная этимология не совсем удачен. Во-первых, в нем сквозит несколько пренебрежительное отношение к народу, который в течение многих веков был оторван от развития науки. Во-вторых (и это самое главное), значительная часть «народных этимологии» возникла совсем не в народной среде.
Так, например, ещё в XVIII веке академик и филолог В. К. Тредиаковский писал, что название древних жителей Пиренейского полуострова иберы — это искажённое слово уперы, так как они по своему географическому положению со всех сторон уперты морями. Британия, согласно Тредиаковскому, это искажённое Братания (от слова брат), скифы — это скиты (от скитаться), турки — от юрки (сравните юркий ‘быстрый, проворный’) и т. п. Следовательно, здесь мы сталкиваемся с «народной этимологией» на самом высоком (академическом!) уровне. И народ здесь совсем ни при чём. Просто во времена Тредиаковского этимология ещё не сформировалась как наука, и это предоставляло широкий простор для всякого рода безудержных фантазий.
Таким образом, народная этимология — это совсем не обязательно «этимология, возникшая в народе», а такая этимология, которая опирается не на научные принципы анализа, а на случайные сопоставления, вызванные простым созвучием слов. Иногда такое сопоставление может «попасть в точку». Сравните, например, слова Луки в пьесе А. М. Горького «На дне»: «Мяли много, оттого и мягок». Слова мягок и мяли, действительно, общего происхождения, но правильное, по сути дела, сопоставление ещё не превращает его в научную этимологию.
Вместо термина народная этимология некоторые учёные предпочитают употреблять выражения ложная этимология или наивная этимология. Но эти термины ещё менее удачны. Во-первых, и научная этимология может быть ложной. Например, по крайней мере, одна из двух рассмотренных нами этимологии слова невеста определённо является ложной. Но обе они, несомненно, относятся к числу научных этимологии и ничего наивного в себе не содержат. Во-вторых, наивная этимология не обязательно должна быть ложной (возьмите пример со словами мягок и мяли). Кроме того, наивность — это качество, которым может отличаться иной раз также и научная этимология. Разумеется, «народная этимология» обычно бывает ложной, но не всякая ложная этимология является в то же время «народной». Вот почему один из этих терминов не может быть заменён другим.
Деэтимологизация и народная этимология
Сущность народной этимологии может быть понята лишь в том случае, если мы вспомним, о чём шла речь в предыдущих главах.
Слова в своём развитии постепенно утрачивают древние этимологические связи, или, иначе говоря, деэтимологизируются.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39