лбам ‘долблю, выдалбливаю’).
Слово овальный представляет собой заимствование в конечном счёте из позднелатинского ovalis [овa:лис] ‘яйцевидный’. Последнее слово в свою очередь образовано от существительного ovum [oвум] ‘яйцо’. Сходное происхождение имеет слово спиральный. Его основой послужило латинское существительное spira [спu:ра] ‘изгиб, виток’, заимствованное из греческого языка.
В плане формирования абстрактных понятий и отражающих их слов не лишены интереса этимологии ряда прилагательных со значениями ‘короткий’ и ‘поперечный’. Старославянское кратъкъ и русское короткий отражают древнюю основу *kor-t-, в которой — t- такой же суффикс, как в словах би-т-ый, коло-т-ый, поро-т-ый и т. п., a *kor — это уже знакомый нам корень *ker-/*kor- ‘резать, рубить’, который мы находим, например, в таких словах, как кор-н-ать (первоначальное значение ‘резать’), чер-т-а (этимологически значит: ‘нарезка’[79]) и др. Иначе говоря, современное значение у слова короткий является вторичным, восходящим к более древнему значению ‘обрезанный, усечённый’. Точно такую же семантическую модель отражает английское short [шо: т] ‘короткий’ — к to shear [ту шиэ] ‘резать’, а также латинское curtus [кyртус] ‘обрезанный, короткий’ и, видимо, литовское trumpas [трyмпас], латышское strups [струпс] ‘короткий’.
Однако значение ‘обрезанный, срезанный’ не всегда развивается в сторону ‘короткий’. Выше мы уже видели, что ту же самую исходную семантику могут иметь прилагательные со значением ‘кривой, косой’. Причём это последнее значение также может изменяться. Одно из возможных направлений дальнейшего семантического развития представляет собой схема: ‘кривой, косой’ > ’криво, косо (наискось) положенный’ > ‘поперечный’.
Именно такие семантические изменения имели место в случае с литовским словом (s)kersas [(с)кя?рсас] ‘поперечный’ — ближайшим «родственником» нашего предлога через (др. — русск. чересъ), исходное значение которого ‘поперёк’ (сравните: мост через реку). В этимологическом плане литовское (s)kersas и древнерусское чересъ могут быть сопоставлены с древнерусским чьрту ‘рублю’, русским диалектным чересло ‘плужной нож, идущий впереди лемеха’ (буквально: ‘резец’), литовским kertu ‘рублю’, kerslas [кя?рслас] ‘долото, резец’, skersti [скя?рьсти] ‘резать (свиней)’.
Таким образом, мы видим, что при формировании слов с абстрактным значением в языке не создаются совершенно новые образования, а используются в более широком, в более общем смысле уже существующие конкретные слова или же создаются новые, легко воспринимаемые как производные старых конкретных слов. Особенно важную роль в формировании абстрактной лексики играли глаголы, означающие различные трудовые процессы («рубить», «резать», «выдалбливать» и др.).
«Поби мразъ обилье по волости»
В этих словах Новгородской I летописи сообщается о том, что мороз побил в стране обилье. Подобного рода места из древнерусских памятников письменности, а также данные диалектов свидетельствуют о том, что современное нам слово обилие имело некогда совершенно конкретное значение: ‘хлеб на корню’.
Очень интересную этимологию этого слова предложил известный этимолог О. Н. Трубачев, который считает, что основа слова обилье — обил > представляет собой производное глагола о-би-ти, би-ти ‘оби(ва)ть, обмолачивать’. Суффиксальное — л- в основе обил- того же происхождения, что и в основах гнил-(ой), был-(ой) — к гни-ти, бы-ти. Следовательно, исходное значение собирательного существительного обилье (сравните: гнилье, тряпье и т. п.) — ‘обитое, обмолоченное (зерно)’.
Казалось бы, этой семантической реконструкции противоречат данные русских народных говоров и древнерусских памятников письменности, где обилье — это как раз ‘необмолоченный (и даже несжатый) хлеб’, ‘хлеб на корню’. Однако, во-первых, сумма значений, например, современного русского слова хлеб (на корню, в зерне, выпеченный)[80] говорит о том, что здесь возможны и более серьёзные семантические сдвиги. Во-вторых, в древнерусском языке обилье может иметь также значение ‘хлеб в зерне’, древность которого подтверждается соответствиями в ряде славянских языков, где эти соответствия имеют значения ‘хлеб в зерне’ (словацк. obilie, словенск. obilje).
Таким образом, перед нами ещё один яркий пример развития древних конкретных значений в сторону более поздних абстрактных.
«Было, да быльем поросло»
Попробуйте представить себе какой-нибудь глагол, который обладал бы большей степенью абстракции, чем глагол со значением ‘быть, существовать’. Любой другой глагол придаёт подлежащему, к которому он относится, те или иные очертания реальной действительности. Например, глаголы идёт, бежит, летит создают определённый образ передвижения; сидит, лежит, стоит — образ положения в пространстве. Каждый из этих глаголов обычно сочетается далеко не с любым подлежащим. Вода идёт, бежит — сказать можно, а вот вода сидит — нельзя. Время обычно идёт, бежит, летит, стоит, но не сидит и не лежит. Подобного рода примеров из окружающей нас жизни можно привести великое множество. Поскольку каждый глагол в каком-то отношении характеризует субъект действия или состояния, определённые конкретные черты этой характеристики не всегда совпадают со свойствами субъекта. Отсюда «несовместимость» подлежащего и сказуемого.
В этом смысле глагол быть занимает особое положение в языке. Именно отсутствие индивидуальной окраски, большая степень абстракции позволяет этому глаголу сочетаться практически с любым предметным или абстрактным подлежащим. По той же самой причине глагол быть во многих языках употребляется в качестве глагола-связки.
Поскольку, как мы уже видели, слова с абстрактным значением обычно формируются на базе конкретных слов, интересно было бы узнать, какие же конкретные значения могут лежать в основе такого абстрактного глагола, как быть.
Если говорить о русском глаголе быть (др. — русск. быти), то для выяснения его этимологии нам придётся вернуться к той пословице, с которой мы начали разговор об интересующем нас глаголе: было, да быльем поросло. Что же это за былье, которым поросло то, что было? У глагола быть имеется несколько производных, внешне сходных со словом былье: былой, быль, былина, глагольная форма прошедшего времени был. Как же они связаны со словом былье, и что означает это последнее слово?
У этой пословицы есть вариант и без слова былье: было, да травой поросло. Следовательно, былье по своему значению могло быть близким к слову трава. Допустив такое предположение, мы сразу же вспоминаем, что слово былинка в русском языке означает ‘травинка’, а чернобыл (вид сорной травы) имеет буквальное значение: ‘чёрная трава’.
Заглянув в словари родственных славянских языков, мы найдём там такие слова, как старославянское и древнерусское быль и былие ‘трава’, словенское bilje [бuлье], чешское byli [бы?:ли:] ‘сорная трава’ и др. В диалектах русского языка слово былина означает ‘травинка’, а былие, былье — ‘трава’.
Теперь стало понятным выражение быльем поросло, но всё ещё неясно, как связать между собой слова быль ‘что было’ и быль ‘трава’, былина ‘эпическая песня’ и былина ‘травинка’. Что это — случайное совпадение, исконная омонимия или же между приведенными словами существует какая-то внутренняя связь? На этот вопрос ответ дают родственные индоевропейские языки.
Литовское слово buti [бy:ти], как и древнерусское быти, означает ‘быть’. То же самое значение мы встречаем у латинского глагола fuit [фy:ит] ‘был’. А вот древнегреческие соответствия дают несколько неожиданную сумму значений: phyo [пхю?о:] ‘рождаю, выращиваю’, причём ряд форм этого глагола означает ‘расти, вырастать’; phyma [пхю?:ма] ‘нарост’; phyton [пхютoн] ‘растение, побег, отпрыск’; phykos [пхю?кос] ‘морская трава’.
Все эти слова явно перекликаются с нашими былье, былинка, быль, причём их исходное значение определяется как ‘нечто выросшее’. Неразрывно связаны с нашими словами и такие древнегреческие образования, как phylon [пхю?:лон] ‘род, племя’ и physis [пхю?сис] ‘природа’. Первое из этих слов совпадает со славянскими соответствиями по своему словообразовательному типу (суффикс — l-), а второе является ключевым для понимают семантического развития от конкретного значения ‘рождать(ся), расти(ть)’ к абстрактному ‘существовать, быть’. Именно глаголы с первым конкретным значением лежат в основе как древнегреческого physis (сравните phyo ‘рождаю’), так и русского при-род-а (к род-ить). Связь понятий ‘природа’ и ‘сущность’ достаточно ясно выступает и в современном русском языке (сравните, например, выражения природа вещей и сущность вещей).
Следовательно, пример с быльем и былью свидетельствует о том, что исходным у нашего глагола быть было значение ‘расти(ть), рождать(ся)’. Существует, есть то, что рождено или что выросло, — таков в несколько упрощённой форме путь развития значений от конкретного к абстрактному.
‘Делать’, ‘творить’, ’создавать’
Глаголы с перечисленными значениями также отличаются крайне высокой степенью абстракции. На вопрос Что делает X? теоретически возможны самые различные ответы, число которых практически неограниченно: сидит, стоит, лежит, бежит, спит, читает, пишет, слушает, ест, зевает, строгает… Если принять во внимание многочисленные варианты типа пишет мелом, карандашом, кистью, в тетради, на доске, на стене, быстро, медленно, задумчиво и т. д., и т. п., то трудно себе даже представить, сколь емким является содержание слова делать, которое охватывает все эти значения с их бесконечными вариантами.
В несколько меньшей мере сила абстракции проявляется у глаголов со значениями ‘творить’, ‘создавать’, но и они сами по себе не выражают какого-либо одного определённого действия. Между тем именно какое-то одно конкретное действие, как правило, лежит в основе подобного рода глаголов. Возьмём несколько примеров.
Наше слово со-зд-ать (др. — русск. со-зьд-ати) содержит в себе ту же основу, что и старославянское зьдъ ‘глина’, древнерусское зьданыи ‘глиняный’, зьдарь ‘горшечник’ и др. (см. выше). Следовательно, наше абстрактное слово созда(ва)ть восходит к более древнему глаголу со значением ‘лепить из глины’.
Готский глагол skapjan [скaпьян] и немецкий schaffen [шaфен] ‘создавать, творить’ сформировали своё сравнительно новое значение на базе более древнего конкретного значения ‘резать (по дереву), вырезать, выдалбливать’. Об этом свидетельствуют такие соответствия, как литовское skaptas [скaптас] ‘кривой нож для вырезания ложек’, skopti [скo:пти] ‘вырезать ножом’ и др.
Наше слово мазать сохранило своё древнее значение, которое в германских языках было уже давно утрачено: др. — английск. macian [мaкьян] ‘делать, созидать’, английск. to make [ту мейк], немецк. machen [мaхен] ‘делать’.
Литовский глагол daryti [дарu:ти] ‘делать’ — того же происхождения, что и наше деру (корень *der-/ *dor-), а dirbti [дuрьбти] ‘работать’ и darbas [дaрбас] ‘работа’ этимологически связаны с древнеиндийским глаголом drbhati [дрбхaти] ‘плетёт’. Таким образом, и здесь сквозь общие понятия ‘делать’ и ‘работать’ мы различаем с помощью родственных языков контуры конкретных трудовых процессов.
Плотник и ткач
Если мы возьмём русский глагол тесать, то наиболее близкие индоевропейские соответствия этого слова будут также обладать семантикой, связанной с плотничьим искусством: литовск. tasyti [ташu:ти] ‘тесать’, др. — индийск. taksati [такшaти] ‘плотничает’, tastar [тaштар] ‘плотник’, др. — греч. tekton [тeкто: н] ‘плотник’. А вот в латинском языке слово, восходящее к тому же глагольному корню, имеет значение… ‘ткач’. Как объяснить такое расхождение?
На базе конкретного значения ‘тесать, плотничать’ в древнегреческом языке возникло слово с абстрактным значением: techne [тeхне:] ‘искусство, мастерство; ремесло’.
О большей древности значения ‘тесать’ свидетельствуют соответствия в индоевропейских языках. Для слова же techne с его более отвлечённым значением таких соответствий в родственных языках нет. Кстати, аналогичную семантику можно отметить и у нашего слова ремесло, этимологию которого проясняет латышское слово remesis [рeмесис] ‘плотник’.
Полное совпадение значения ‘тесать’ (как и производного значения ‘плотник’) в основных индоевропейских языках говорит о том, что именно это значение является древнейшим. В латинском же языке имел место позднейший семантический сдвиг, следы которого в нем хорошо сохранились: texo [тeксо:] ‘тку, сплетаю’ и ‘строю’, textrinum [текстрu:нум] ‘ткацкая мастерская’ и ‘верфь’ (где работали, разумеется, не ткачи, а плотники). Возможно, что связующим звеном в семантическом развитии от ‘тесать’ к ‘ткать’ явилось значение ‘сплетать’, ‘связывать’, которое встречается как в ткаческой, так и в плотничьей лексике (сравните: др. — русск. плету и оплоть ‘стена’, литовск. sieti [сuэти] ‘связывать’ и siena [сuэна] ‘стена’). Кстати, плотничье выражение пришить доску является наглядной иллюстрацией тесной связи между разными областями ремесленной лексики.
Общая тенденция семантического развития от конкретного к абстрактному отражает реальные сдвиги, происходившие в мышлении человека на протяжении многовековой истории человеческого общества. Учёт этой важной особенности семантической истории слов имеет первостепенное значение для этимологии, ибо позволяет во многих случаях поставить семантические реконструкции на вполне реальную основу.
Глава тринадцатая О промежуточных этапах в истории слова
В любой науке исключительно важное значение имеет последовательность в системе доказательств. Каждый из нас знает, что достаточно допустить неточность в каком-нибудь одном звене при решении, например, алгебраической задачи, и всё решение в целом окажется неверным. К тому же неверному результату приведёт и нарушение последовательности в действиях.
Сходная картина наблюдается в логических рассуждениях, в шахматных комбинациях, в экспериментальных исследованиях и т. д. Химический опыт может не привести к желаемым результатам, если мы нарушим последовательность проведения реакций, а тем более если мы вообще пропустим одну из реакций, входящих в тот или иной опыт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39