Маркиз явно искал момент, чтобы перемолвиться с ней. За ужином он посылал ей пылкие взгляды и комплименты и всячески направлял разговор в ее сторону. Выходя из столовой, она чувствовала его жадный взгляд, прикованный в своей фигуре, и словно видела его охотничий оскал. Нет, ее почти не влекло к нему, ее скорее угнетала необходимость объяснения с ним. Если Маркус и Бирн отправятся обследовать дом и окрестности, она ни за что не позволит им уйти одним. Значит, нужен какой-то предлог, чтобы удалиться пораньше в свою комнату. Легкое недомогание – так проще всего развязаться с Бротоном, тем более что за ужином он сам отметил в ней некое беспокойство.– Дорогая, с тобой все в порядке? – спросила Тотти, участливо глядя на нее поверх очков.В гостиной между тем уже вовсю шли вокальные упражнения под фортепьяно мисс дебютанток. Это занятие предложила хозяйка дома леди Гемпшир в ожидании джентльменов, которые расслаблялись пока на своей половине. Тотти пришлось повысить голос, чтобы ее услышали.– Ах, Тотти, боюсь, у меня начинается мигрень, – ответила Филиппа.– Боже, я ничего не могу разобрать из-за этого кошачьего визга! – произнесла Тотти и была, к несчастью, услышана мисс Луизой Даннингем и мисс Пенни, которые были источниками этих звуков.Какофония немедленно оборвалась. Филиппа заметила легкое подмигивание Норы в сторону двух мисс, застывших в неловком молчании.Послав Норе неодобрительный взгляд, Филиппа произнесла во всеуслышание:– Я этого не нахожу. По-моему, это был превосходный вокализ, весьма целительный для души. Но боюсь, что ранний подъем и дорога выбили меня из колеи, мне нужно отдохнуть. Прошу прощения, но я вынуждена откланяться.Луиза и Пенни, вздохнув с облегчением, вернулись к своей музыке. А Филиппа, сопровождаемая Норой и Тотти, удалилась из комнаты.– Филиппа, как ты могла?! – воскликнула Нора, когда они оказались в холле. – Ты же сама говорила, что нет ничего более скучного, чем вокализы под фортепьяно мисс дебютанток.– Совершенно верно, Нора, – спокойно ответила Филиппа. – Но надо отдать должное мисс Луизе Даннингем – у нее формируется очень недурное сопрано.– Ну и пусть… – проворчала Нора, признавая отчасти правоту Филиппы, но явно не желая восхищаться пением Луизы.– Если у человека есть хоть крупица таланта, не стоит расхолаживать его, не так ли, Тотти? – спросила Филиппа, обернувшись к своей опешившей компаньонке.– Я… я полагаю, это правильно, – смиренно согласилась Тотти.– Если тебе так приятен ее голос, то почему же ты уходишь? – закапризничала Нора. – Ты ляжешь спать, а я должна сидеть там одна и слушать ее?– Нора, никто из сидящих в гостиной не может превзойти тебя в твоей красоте и талантах, – произнесла Филиппа с ноткой нетерпения в голосе. – Луизе Даннингем потребуется все ее умение, чтобы поймать на крючок будущего мужа.Нору, казалось, удовлетворило подобное объяснение и особенно комплименты в ее адрес, и к ней вернулось хорошее настроение.– О, раз так, я готова выдерживать Луизу и Пенни еще хоть целый час или около того!– Превосходно. А теперь, прежде чем ты вернешься к леди Де Реджис, своей мамочке, я хочу попросить тебя развлечь Бротона сегодня вечером. Он, вероятно, будет очень разочарован моим исчезновением.Нора посмотрела на нее с хитрой усмешкой:– Филиппа, ты всерьез думаешь, что маркиз останется внизу и будет слушать мяуканье Луизы и Пенни, если он знает, что наверху его поджидаешь ты?Филиппа моргнула от растерянности.– Я его… поджидаю? Нет, Нора, я не…Но та заставила ее замолчать, понимающе подмигнув и покачав изящно причесанной в новогреческом стиле головкой.– О, Филиппа! Все отлично понимают, что твоя мигрень – это лишь предлог. Я готова поставить шиллинг, что не пройдет и десяти минут, как маркиз постучится в твою дверь. – С этими словами Нора отвернулась и скользнула в гостиную, хихикнув за дверью.Филиппа поняла, что отговорка с мигренью только усугубила ее положение.Маркус был далеко не из числа любителей разговоров в мужской компании после ужина. Здесь редко можно было услышать что-нибудь дельное. Тема бизнеса еще не вошла в моду, зато пошлости было предостаточно. Порядочный джентльмен, имея досуг, вряд ли пропустит клубный вечер, игровой зал, боксерский матч, атлетические состязания, пивную или дебаты в парламенте. Во всех этих местах можно отлично посмеяться над смачными остротами. И, освобождаясь от дамского общества, джентльмены опускаются как бы на пару ступенек ниже.Порой они раскрепощаются слишком. Как этот осанистый и цветущий господин Станден с дальнего конца стола. «Если хорошенькая юбчонка не встрепыхнется при виде меня, у меня даже не пошевелится… Но для правильных юбок на моих часах всегда шестерка», – поведал он компании. Этот его каламбур был встречен дружным хохотом большинства джентльменов. Но были и такие, кто поморщился.Маркус с досадой отметил, что его брат Бирн последовал за группой большинства. К тому же он слишком налегал на спиртное.– Тебе не кажется, что уже достаточно? – прошептал он ему на ухо.Бирн, не слушая, уткнулся носом в портвейн.– На этот раз Мисти придет первой, ставлю пять против одного, – вполголоса сообщил лорд Гемпшир Стерлингу. – Она самая лучшая в первой тройке. Никогда не видел такой могучей и ретивой кобылки. Во время войны ее племя пришлось бы кстати для королевской кавалерии. Но от нее еще нет потомства, она слишком молода. Маркус решил прислушаться к их беседе.– А что скажешь о Славной Леди? Разрази меня гром, если она не обгонит Мисти!Маркус знал, что лорд Гемпшир помешан на лошадях. Благодаря его страсти здесь и гостит сегодня все великосветское общество. Но за все время службы в Уайтхолле он никогда не слышал об интересах лорда Стерлинга в этой области.– Бирн, – прошептал он на ухо брату, – лорд Стерлинг ведь не является участником заезда?– Н-нет, не знаю, я вообще ни о ком ничего не знаю. У меня ноль информации.Разумеется, так. После войны на континенте, во Франции и Испании, и года поправки, проведенного в Лейк-Виллидже, он с трудом вникал в тонкости светской жизни. Придется обратиться к Филиппе, она, конечно, должна знать. И не успела мысль о ней вспыхнуть в его голове, как светская беседа сделала крутой вираж от лошадей к дамам.– А я знаю другую славную леди, которая даст фору всем остальным, – произнес Томас Херстон. – Весьма рискованная особа.Молодые щеголи загоготали, похлопывая по спине маркиза Бротона. Тот развязно подмигнул, поднимая руку и призывая к спокойствию:– Я джентльмен и, значит, должен хранить в тайне мои победы.Однако вся его поза и выражение глаз явно приглашали позубоскалить на эту тему. Его подпевалы стали всячески поощрять его:– Давай, Бротон, поделись! Или ты топчешься впустую? Тогда мы пожалеем тебя.– Я слышал, она плотно сдвинула свои ноги с той поры, как их откинул ее муженек.– Поднажми на нее, славный Бротон! Она уже несколько недель играет с тобой в «горячо-холодно».Маркус почел за благо не горячиться. Все молодые идиоты готовы до бесконечности обсуждать дам.– Эта блондинка холоднее Темзы зимой! Не ныряй в Темзу, славный Бротон.Лорд Гемпшир открывал рот, пытаясь призвать крикунов к порядку. Он был потрясен тем, какое направление приняла беседа за его столом. Стерлинг открывал рот только чтобы похохотать. Маркус еле сдерживался, уговаривая себя быть спокойным. Наклонившись к брату, он прошептал:– Бирн, одолжи мне тот флакон, который ты прячешь во внутреннем кармане.Бирн впервые за этот вечер взглянул на него в упор.– Откуда тебе известно про флакон?– Просто известно, и все. Сколько капель ты принимаешь, чтобы заснуть?– Две или три. Иногда четыре.– Отлично, я хочу попробовать.Между тем гиканье и гогот продолжались, так что даже маркиз Бротон пришел к мысли, что пора положить конец этому безобразию. Он поднял руку, показывая, что хочет говорить.– Давайте покончим с этим, джентльмены! Вы не услышите от меня ничего такого… никаких вольностей. Могу сказать вам только одно: «Волочитесь за вдовушками, господа!»Новый взрыв гиканья и хохота сотряс стены респектабельного дома. Юные денди хлопали друг друга по спине и плечам, безудержно предаваясь веселью.– Тогда один тост, джентльмены! – воскликнул Маркус, вставая и поднимая в воздух свой бокал. Глаза его не отрывались от лица Бротона.– За прекрасных вдовушек, джентльмены! – воскликнул Маркус.Он знал, что с этого момента Бротон будет смотреть на него по-другому. Не как на третьего сына барона, не имеющего титула, но как на нового фаворита Филиппы Беннинг и своего соперника в притязаниях на ее внимание и привязанность.Маркус видел, как прояснились его глаза, пьяно блуждавшие до этого момента. Его подпевалы, видя, что он странно притих, ожидали его реакции. Скулы маркиза заострились, гибельная улыбка, сводившая с ума стольких леди, заиграла на его устах. Он встал – великолепный, уверенный и развязный – и поднял свой бокал так же высоко, как Маркус.– За прекрасных вдовушек! – повторил маркиз, осушая свой бокал. Глава 18 – Это всего лишь я, не смотрите на меня с таким разочарованным видом. – Маркус Уорт старательно кивал Филиппе из-за полуотворенной двери ее спальни.У Филиппы вырвался болезненный стон: ну каково это, когда тебя извлекают из полусонной дремы в три часа утра? Она легла в десять, надеясь, что Тотти сможет как-нибудь выпроводить подгулявшего Бротона с его любовными притязаниями. Но в ее дверь постучал Маркус. Что же случилось с Бротоном? Почему он изменил своим планам поволочиться за ней? Возможно, она слишком явно проявила свое безразличие к продолжению их игры? Она измучилась, пытаясь заснуть, боялась, что ее разбудит маркиз и придется с ним объясняться, но Маркус…– Могу я войти? – Маркус улыбался, его голос был спокойным, но она понимала: он боится, что кто-нибудь заметит его в коридоре. В руке его был зажженный огарок свечи, который он прикрывал ладонью, чтобы не привлечь внимание.– Нет, – отвечала она, хмурясь. – Тотти заснула на кушетке в моей комнате.– Мне нужно поговорить с вами. Может, найдется другая комната?– Я как-то говорила вам, что Тотти не разбудит и гром пушек, но на всякий случай пройдем в ее комнату.Выскользнув в коридор, Филиппа втащила его в следующую дверь. Пошарив на полочке сбоку, нашла коническую свечу и наклонила ее к горящему огарку в его руке, чувствуя при этом, что стоит в своем ночном наряде несколько ближе к Маркусу, чем это позволяют приличия. Да и весь ночной визит выходит за рамки…Когда свеча разгорелась, ситуация стала казаться более обыденной и неловкость исчезла. Но она тут же вспомнила, что у нее заспанный вид и отсутствует прическа.– Ваши волосы… – произнес Маркус, глядя на нее с упоением. Осмелев, он потянул за ленту, и тяжелая волна упала ей на спину и плечи. – Вы должны носить их так всегда.– Оставьте в покое мои волосы. Я спала. Что вы от меня хотели?– Нет, вы не спали, – возразил он. – Вы поднялись через три секунды после моего стука. Вы меня ждали?– Нет, – холодно ответила она.– Значит, кого-то еще? – спросил он, нервно подергивая бровью.Наступило молчание. У нее пересохло в горле.– О, разумеется, нет. Если бы я ждала кого-то, разве я позволила бы себе быть одетой вот так?Филиппа слегка подрагивала в своем белом одеянии из простого хлопка, скрывавшем все выпуклости и изгибы ее прекрасной фигуры. Вырез был высоким, но широковатым и, съезжая, как бы ненароком, обнажал обольстительное плечо. Но отсутствие кружев и вышивки не позволяло заподозрить, что она оделась так для какого-то гостя.Маркус не мог не любоваться ею, он отводил от нее свой пылкий взор, но его глаза снова устремлялись к ней. Она чувствовала все возрастающую неловкость.– Маркус, – произнесла Филиппа, нарушая его мечтательное состояние. – Сейчас середина ночи, что вам нужно от меня?Вопрос повис в воздухе, и на несколько секунд взгляды их встретились. И в этот момент она забыла свою усталость и раздражение, забыла, что одета неподобающим образом. Будто какая-то нить протянулась от него к ней. Они ощущали биение своих сердец и жар в крови, и этот жар отразился в их глазах. Но только на какой-то миг.– Я хотел, чтобы вы… Вы помните наши упражнения в парке?Напряжение оставило ее, атмосфера в комнате разрядилась. Конечно, она помнила. Но неужели он пришел к ней в три часа ночи только за этим? Вероятно, так. За исключением одного эпизода в его домашней библиотеке, закончившегося пощечиной, он не выказывал желания приударить за ней. Она для него всего лишь пропуск в высший свет, и не более. Так ей, во всяком случае, казалось. Отсутствие интереса с его стороны, пренебрежение, которое выказал Бротон, не явившись к ней ночью, заставили ее задуматься. Возможно, она уже не так хороша, как раньше? Это начинало тревожить ее.– Упражнения на запоминание всякой чепухи? Нет, я не помню, – ответила она.Он смотрел на нее с укоризненной улыбкой.– Ну и что такое с этими упражнениями, Маркус? Почему вы о них вспомнили? – снизошла все-таки она.От него не укрылось, что она в самом деле чем-то расстроена. Подхватив шаль, брошенную на спинку кресла, стоящего перед потухшим камином, он укутал плечи Филиппы и усадил ее.– Простите меня, теперь я вижу, что вы действительно чем-то озабочены… Я буду краток. – Взяв стул от письменного стола, он сел напротив. – Я пытался осмотреть этот дом, но он слишком большой. Здесь есть тысячи мест, где может скрываться преступник, разрабатывая свои злодейские планы.– Вы подразумеваете Лорена?– Я хочу, чтобы ваши прекрасные глаза следили за всеми в этом доме. И если они обнаружат незнакомца, сразу дайте мне знать. Вы должны заняться этим с самого утра, потому что чужака надо вычислить до наступления вечерних празднеств.«Ничего себе задача!» – подумала Филиппа, чувствуя комок в горле.– Я… я не уверена. Это вы, мистер, профессиональный шпион. А я могу и пропустить кого-нибудь.Он улыбнулся:– Ваша память работает как капкан, когда вам этого хочется.– А не могли бы мы… попросить о помощи еще и вашего брата? Вы говорили, что он знает о вас все.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39