Как все там будет происходить, когда он подойдет к двери ее квартиры? Он просто поднимет руку, протянет ее к двери и постучит кончиками пальцев? Какой это будет стук? Не слишком громкий? Он надеялся, что у нее есть звонок. Возможно, он просто поднесет палец к кнопке звонка и решительным движением натиснет на нее. Он поехал потише. Тело его била мелкая дрожь. Он начал слабеть духом, и отчаяние охватило его…
Внезапно он подумал о Тигре, который чудесным образом поддержал его, поднял смелость, энергию и надежду. Все это проросло как бы сквозь него. Много раз Понс видел, как Тигр таким же образом поднимал боевой дух команды, когда она терпела поражение. Он увидел перед собой Тигра. Тот был здесь, рядом с ним. Понс надеялся на него. Все это не мистика, а сущая правда. Сколько раз команда Соерсвилля спасала, казалось бы, совершенно безнадежные матчи во второй половине игры, когда во время перерыва Тигр поднимал боевой дух команды. Он видел его. На футбольной тренировке. На играх. В классе. В аудитории. В его кабинете… Он видел Пеппи. Он видел мать, Рыжего Джо, отца… Он одолел слабость и уверенно продолжал путь, с высоко поднятой головой. Велосипед покатил быстрее.
Понс свернул за угол. Он сильней нажимал на педали…
Еще один поворот… Последний, перед въездом на Элмвуд авеню…
И вот он уже благополучно катит по ней…
– Привет! Проходи!
Голос, в глубине дверного проема, принадлежал этому теплому, сладко-пахнущему, ароматному, великолепному телу. Этот голос, наконец-то, дошел до сознания Понса.
Понс храбро стремился побороть себя, преодолеть робость, унять охватившую его сильную дрожь.
– П-п-привет… мисс… С-с-смит… – выдавил он из себя.
На ней было бледно-зеленое платье, как-то ухитрился заметить Понс, а не обычные юбка и свитер, которые она носила в школе. Как всегда, проницательный, он отметил, что платье облегает ее с теплотой и любовью, оно подчеркивает колдовство ее фигуры, тяжело ниспадая вниз. Понс внезапно почувствовал в груди сильную дрожь. Он украдкой заметил, как великолепными бугорками обрисовались под платьем ее сокровища – ее высокие груди, он мельком заметил, как сверкают белизной их округлые белоснежные вершины, выступающие из-под верхней кромки платья. Дрожь в нем усилилась, с трудом ухватившись за последние нити сознания, он едва не упал в обморок.
Она пропустила его, или вернее, он почти упал вовнутрь квартиры.
– Ну, как я рада видеть тебя, Понс, – прошептала она божественным голосом, – Здесь мы сможем спокойно поговорить обо всем, не так ли?…
Эти слова едва коснулись его сознания.
– П-п-правда… мисс С-с-смит – отозвался он, испугавшись собственного голоса.
Он увидел комнату, очень похожую на ту, которую нарисовал в своем воображении, хотя, на самом деле, она была намного больше. Ее заливал мягкий свет. Там находились два стула, софа, стол и кресла вокруг него. В дальнем конце стоял письменный стол, за которым она работает, исправляет ошибки в их сочинениях, письменных экзаменационных работах. Мебель подобрана со вкусом, отметил про себя Понс.
– Проходи и садись, – пригласила она, направляясь к софе.
– Спасибо… мисс С-с-смит, – ответил он.
Понс устроился на краешке софы, в двух с половиной футах от нее. Он чувствовал себя безнравственным, распущенным парнем, охваченным ужасом и внутренним трепетом.
Они помолчали некоторое время.
Мисс Смит слегка поерзала по софе, устраиваясь поудобнее. Понс чувствовал эти неловкие движения, стараясь не глядеть в ее сторону. Она что-то там еще делала, но у Понса не хватало смелости оторвать глаза от пола. Следующий звук, который донесся до его слуха, был щелчок зажигалки. Затем он увидел и почувствовал дым от ее сигареты. Дымок плыл волнами, окружая его, подымаясь облаком к потолку. Теперь…
– Ты не куришь, Понс? – спросила она.
– Н-н-нет… мисс Смит, – ответил парень.
– Надеюсь, что ты ничего не имеешь против того, что я курю, – сказала она ему.
Она могла бы выстрелить в него раз двадцать, и даже это не вызвало бы у него возражения.
– Нет… мисс… Смит, – ответил Понс. – Я имею в виду… Я с-с-совсем не возражаю… мисс С-с-смит. – Он осекся, смущенный вконец, а потом закончил: – Именно это я и имел в виду.
– Это действительно во многих отношениях ужасная привычка, но мне просто нравится курить.
Он услышал, как она сказала, глубоко затянувшись сигаретой. Потом отвернулась от него и выпустила дым в сторону.
– Тебе удобно? – спросила она, посылая еще одно волнообразное облако дыма.
– Да, мисс Смит… – вежливо подтвердил Понс.
– Постарайся расслабиться, пожалуйста… – посоветовала она парню. У тебя сегодня был ужасный день… Я знаю… Мой бедный малыш. – Она помолчала. – Я рада, что ты заглянул ко мне на вечерок.
– Я тоже рад, – отозвался Понс.
Она курила сигарету, а Понс продолжал смотреть широко открытыми глазами прямо перед собой, вперив взгляд в пространство, в бесконечность. Он видел перед собой стену. И на ней картину. Это была репродукция, довольно добротная. Дега. Группа юных балерин на сцене во время репетиции. Картина смотрелась красиво, особенно в мягком освещении. Он продолжал пялить на нее глаза.
– Понравилась картина? – донесся до него откуда-то издалека ее голос.
– Картина? – переспросил он.
– Да.
– Очень нравится.
– Прекрасная, правда?
– Просто чудесная.
– В ней видна рука гения…
– Вы правы.
– Картина поражает всякого… не правда ли, Понс?
– Она действительно приковывает к себе внимание.
– В этом секрет истинного произведения искусства, Понс… Ты знал раньше это?
– Я смутно представлял себе…
– Я почему-то уверена, что ты это знаешь, В этом вся суть искусства. Именно поэтому большинство произведений современной живописи так ужасны. О боже милостивый, современное искусство загнивает! Оно агрессивно. Оно просто насилует зрителя. Я ненавижу современное искусство! Более того, скажу тебе, Понс, девяносто процентов современной живописи, по крайней мере, – шарлатанство. Просто шарлатанство, – сказала она.
– Разве? Мисс Смит? – удивленно спросил парень.
– Боюсь, что да.
– Я… даже не подозревал об этом.
– Можешь поверить мне на слово.
– Я… не очень… знаком с современным искусством. Я не имел возможности познакомиться с работами современных художников поближе, мисс Смит.
– Пожалуйста, поверь мне на слово, Понс.
– Хорошо, мисс… С-с-смит.
Он не осмелился еще поднять на нее глаза, но почувствовал, что она улыбается.
– Ты знаешь, я была в Италии прошлым летом, Понс?
– Да… мисс Смит…
Интересно, знает ли она итальянский язык, подумал он.
– Какой чудесный город Флоренция! О, Понс, я провела там потрясающую неделю, просто восхитительную! Я никогда в жизни не получала такого удовольствия. Такой радости. Такого удовлетворения! Нет равного Флоренции города в мире! Она просто великолепна! Одни только скульптуры Микеланджело на могиле Медичи стоят путешествия туда! И это еще далеко не все ее сокровища! А бесценные шедевры в галереях Уффици, Питти… Мне очень хотелось захватить с собой парочку картин… Например, «Мадонну с младенцем» Филлиппо Липпи или «Портрет молодого монаха»… Это просто, как в сказке! О, Понс. Это ты – виновник всех этих чудесных воспоминаний! Я теперь уже просто не могу остановиться… Я просто не в силах сдержать свои восторги!.. Разве ты не знаешь этого, Понс?
– Я… не… знал… – сказал парень.
Снова воцарилось молчание.
Он услышал, как она снова зашевелилась на софе, вероятно, устраивалась поудобнее. Затем он услышал, как ее пальчики стряхивают пепел с сигареты.
– Лучше мне остановиться, – заметила она. – В конце концов, ты же пришел сюда не для того, чтобы выслушивать лекции по изобразительному искусству!
Она мягко рассмеялась. Дрожь продолжала бить Понса.
Снова повисло молчание.
Мисс Смит потянулась к пепельнице, чтобы затушить окурок. Понс набрался смелости и исподтишка… краем глаза… глянул в сторону мисс Смит. То, что он увидел, заставило его задрожать еще сильнее, наполнив его, к тому же, еще и диким желанием немедленно выскочить из комнаты, если понадобится, то через стену, пробив ее своим горячим телом… Он отвел взгляд в сторону. Будет ли преследовать его всю оставшуюся жизнь это ужасное воспоминание? Как только она стала садиться на место, взгляд Понса снова устремился перед собой, на противоположную стену.
– Итак, – сказала его мечта. – Как насчет Мильтона? Понс сконцентрировал все свое внимание на Мильтоне.
– Он был великим поэтом, – наконец изрек он.
– Да, действительно, он был великим поэтом, – согласилась мисс Смит.
– В его ранней поэзии… имеется… характерное смешение влияния Ренессанса и пуританизма, – сказал парень.
– Посмотри на меня, – попросила мисс Смит. С трудом, после сильной внутренней борьбы, очень медленно, Понс повернулся лицом к женщине своей мечты.
– Не стесняйся меня, – сказала она. У кого в мире есть еще такой голос? – Просто вообрази, что ты сейчас в классе, на обычных занятиях. Хорошо?… – Она ободряюще улыбнулась ему, пока он изо всех сил старался взять себя в руки. Он поправил свою взъерошенную прическу. – Я же не собираюсь тебя съесть.
– Н-н-нет, мисс С-с-смит… – храбро сказал парень.
– Ну, вот и хорошо, – сказала она.
Понс постарался вообразить, что он находится в классе. Но это не помогло, потому что очень трудно было совместить его представления с реальной действительностью, которая от этого становилась просто фантастической. Ведь на самом-то деле он был в одной комнате с женщиной своей мечты! И как он ни старался, не мог совладать со своим волнением. Он был почти без сознания от этих бесплодных усилий.
– С тобою все в порядке, Понс? – осведомилось божественное создание.
– К-к-конечно, мисс С-с-смит… – солгал Пенс. Она снова завозилась рядом с ним, устраиваясь поудобнее. Она вытащила еще одну сигарету. Она прикурила ее, устроилась на софе, чтобы послушать, что же скажет еще Попе о Мильтоне, и о его поэме «Потерянный рай».
– Что же вы молчите, Понс, продолжайте, пожалуйста…
Понс собрал в кулак всю свою волю и начал:
– В своих ранних стихотворениях, например, в небольшой поэме «Задумчивый», Мильтон, несмотря на свои пуританские убеждения, враждебные искусству, воспевает красоту высоких арок, витражей и музыки, звучащей под сводами величественных соборов…
– Особенно музыку любил Мильтон, – прошептала мисс Смит.
– Да, – согласился Понс. – Любовь Мильтона к органной музыке, так хорошо описанная им в его ранних поэмах, продолжалась всю жизнь, и ее мелодии, ее возвышенные ритмы отчетливо слышаться в торжественных строфах его великих поэм, написанных уже в зрелые годы…
– Очень верно подмечено, – промурлыкала мисс Смит, довольная своим учеником. – И что же из всего этого следует?
Член Понса, его рог, доселе лежавший неподвижно и не подававший признаков жизни, в этот критический момент устремился куда-то вверх. Определенно, вне всяких сомнений. Он делал все возможное, чтобы спрятать от глаз мисс Смит это ужасающее и в высшей степени обескураживающее увеличение и возвышение этого наглеца, употребив для этой цели свой блокнот и книгу.
Единственное, о чем он молил бога в этот ужасный момент, – чтобы его гостеприимная хозяйка не попросила бы его встать… ни при каких обстоятельствах.
– Ну… – начал он, тщетно стараясь укрыть от глаз учительницы свой непокорный орган. – Я только что упомянул, что с самого начала поэтической деятельности Мильтона его пути были устремлены к вершине его творчества – к гениальной поэме «Потерянный рай»…
Мисс Смит кивала головой, очевидно, более чем удовлетворенная Пенсом, лучшим, без сомнения, наиболее перспективным и тонким знатоком английской литературы среди всех ее учеников. Всегда так бывает, что в каждом классе выделяется только один ученик, подобно Понсу – надежда и гордость преподавателя литературы. Она, конечно же, поступила правильно, пригласив его к себе. Именно в таких учениках учитель видит плоды своих усилий и получает наибольшее удовлетворение от своей педагогической деятельности. Она еще раз глубоко затянулась, ее глаза заблестели.
– Это неплохая мысль, Понс, – сказала она, выпуская облако дыма и одновременно продолжая говорить, что очень возбуждало Понса, придавало ему вдохновения.
– Возьмем… – говорил Понс, паря высоко в небесах, – мистерию «Сомис»… и элегию «Лисиды»… – Парень слегка задумался и продолжал: В этих произведениях можно видеть влияние как Ренессанса, так и идеологии пуритан… Он помедлил, перевел дыхание. – Одновременно. – И остановился.
– Ты прав, Понс, – сказала его мечта. – Абсолютно прав. К тому же, ты очень оригинально и нетрадиционно рассматриваешь поэзию Мильтона. Выдержав паузу, она продолжила: – Твой анализ творчества великого английского поэта очень эмоционален, интересен и точен, И когда ты все это успел подготовить?
Ее теплый взгляд изучал лицо парня. Единственным его желанием в тот момент было полностью отдаться во власть этих чарующих глаз, погрузиться в их ласковую глубину… и затеряться там навсегда.
– Я все это придумал… именно сейчас… – Он запнулся.
– Вероятно, ты занимался этим с самого утра? – предположила она.
Понс отрицательно покачал головой, ему стало не по себе при одной только мысли о сегодняшнем утре.
– Нет… Сказать по правде, я начал готовиться после того, как вы встретили меня в коридоре, мисс Смит… Все это началось именно тогда… и созревало во мне до самой нашей встречи у вас… теперь…
– Значит, это я вдохновила тебя! – улыбнулась мисс Смит.
– Думаю, что да… – пробормотал он, тоже улыбаясь.
– Вы не хотите чашечку какао? – предложила она.
– Это было бы… прекрасно… – смущенно ответил Понс.
– Я приготовлю тебе какао через минутку, – сказала мисс Смит. Хорошо? А теперь ты мне расскажешь о «Потерянном рае».
Парень на секунду задумался, а потом заговорил спокойно и уверенно:
– Ну… это эпическая, или героическая поэма… и Мильтон задумал написать ее во времена своей юности, если быть точным.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63