Она побежала с нами.– Не волнуйтесь, – кричала она. – Артур – великолепный пловец.Меня, однако, охватило неприятное предчувствие, и я побежал еще быстрее. Поверхность пруда была спокойна, лениво плавала лодка, но Артура нигде не было видно.Сэттл скинул пиджак и ботинки.– Я нырну, – сказал он, – а вы возьмите багор и прощупайте дно вокруг лодки. Здесь не так глубоко.Казалось, прошло очень много времени – наши поиски были тщетными. Минута бежала за минутой. И когда мы уже потеряли всякую надежду, наконец обнаружили и вытащили безжизненное тело Артура Кармайкла на берег.Сколько буду жить, всегда буду помнить выражение безнадежности на лице Филлис.– Нет, нет.Ее губы отказывались произнести страшное слово.– Нет-нет, – успокаивал ее я. – Мы обязательно возвратим его к жизни!Но в глубине души я не очень-то верил в то, что говорил Артур находился под водой с полчаса. Я послал Сэттла в дом за горячими одеялами и всем необходимым, а сам начал делать искусственное дыхание. Мы энергично работали более часа, но признаков жизни не появилось. Я оставил Сэттла и приблизился к Филлис.– Боюсь, – сказал я мягко, – что дела плохи Артуру уже невозможно помочь.Она мгновение оставалась недвижима и вдруг бросилась на безжизненное тело.– Артур, – крикнула она в отчаянии. – Артур. Вернись ко мне! Артур, вернись, вернись.Ее голос эхом отдавался в тишине. И тут я коснулся руки Сэттла.– Посмотрите! – проговорил я. Легкая краска проступила на щеках утопленника. Я почувствовал слабый трепет его сердца.– Продолжайте делать искусственное дыхание, – закричал я. – Он приходит в себя!Теперь время, казалось, летело. Через считанные мгновения глаза его открылись.Я сразу же заметил, как они изменились. Теперь это был осмысленный взгляд нормального человека.Его глаза остановились на Филлис.– Хэлло, Фил, – сказал Артур слабым голосом. – Это ты? Я думал, ты приедешь завтра.Она не могла поверить своим ушам и была не в состоянии говорить – лишь улыбалась ему. Он огляделся с растущим смущением.– Но где я? И – как отвратительно я себя чувствую. Что со мной произошло? Хэлло, доктор Сэттл!– Вы едва не утонули – вот что произошло, – ответил ему Сэттл угрюмо.Сэр Артур сделал гримасу.– Да, неудивительно, что я так плохо себя чувствую. Но как это случилось? Я что, бродил во сне?Сэттл покачал головой.– Надо отвести его в дом, – сказал я и подошел к нему ближе.Артур посмотрел на меня, и Филлис сказала:– Артур, это доктор Карстарс.Мы подняли его и повели к дому. По лицу юноши было видно, что ему не дает покоя какая-то мысль.– Скажите, доктор, я, наверное, не оправлюсь до двенадцатого?– До двенадцатого? – переспросил я медленно. – Вы имеете в виду двенадцатого августа?– Да, до пятницы.– Сегодня четырнадцатое сентября, – сказал Сэттл отрывисто. Он был в полном замешательстве.– Но.., я думал, что сегодня восьмое августа… Я, должно быть, был крепко болен?Филлис очень быстро ответила своим нежным голосом:– Да, ты был очень болен.Он нахмурился.– Не могу понять. Я чувствовал себя превосходно, когда прошлой ночью отправился спать. Правда, оказывается, в действительности это была не прошлая ночь… Хотя, помню, мне много чего снилось… – Он сдвинул брови, силясь что-то вспомнить. – Что-то.., что это было?.. что-то ужасное.., кто-то сделал мне это – и я стал злым, ужасным… И когда я спал, я был котом – да, котом! Странно, не так ли? Да, это был невеселый сон. Более того, ужасный! Но я не могу вспомнить. Что-то мне мешает, когда пытаюсь.., нет, не могу…Я положил руку ему на плечо.– Старайтесь не думать об этом, сэр Артур, – сказал я. – Зачем вспоминать неприятное…Он пытливо взглянул на меня и покорно кивнул. Я услышал, как Филлис облегченно вздохнула. Мы подошли к дому.– Между прочим, – спохватился вдруг сэр Артур, – где мама?– Она больна, – ответила Филлис после короткой паузы.– О! Бедняжка! – В его голосе прозвучала нежность и тревога. – Где она? В своей комнате?– Да, – сказал я, – но лучше ее не беспокоить…Слова застыли на моих губах. Дверь гостиной открылась, и леди Кармайкл, одетая в халат, вошла в холл.Ее глаза устремились на Артура, и я увидел взгляд, наполненный ужасом… Ее лицо, искаженное невероятным страхом, было похоже на отвратительную маску, рука потянулась к горлу.Артур с мальчишеской непосредственностью бросился ей навстречу.– Хэлло, мама! Вам тоже не по себе? Признаться, в этом есть и моя вина.Она отпрянула от него, ее глаза расширились. Затем с криком, идущим откуда-то из глубины истерзанной души, она внезапно рухнула навзничь.Я бросился вперед и склонился над ней, потом подозвал Сэттла.– Пока ни слова, – попросил я. – Поднимайтесь с Артуром наверх, а потом возвращайтесь сюда. Леди Кармайкл мертва.Через несколько минут мой друг вернулся.– Что же произошло? – спросил он. – Какова причина?– Шок, – коротко констатировал я. – Шок при виде Артура Кармайкла. Артура Кармайкла, возвращенного к жизни! Впрочем, если угодно, вы можете назвать это – карой Божьей!– Вы думаете… – Доктор колебался. Я посмотрел ему в глаза, пытаясь выразить взглядом свою мысль.– Жизнь за жизнь, – сказал я.– Но…– О, я знаю, что только случай, и поистине невероятный случай, позволил душе Артура Кармайкла возвратиться в его тело, но тем не менее Артур Кармайкл был убит.Он посмотрел на меня с явным испугом.– Синильной кислотой? – спросил он, понизив голос.– Да, – ответил я. – Синильной кислотой.
Мы с Сэттлом никогда не касались вопросов веры. В данном случае, вероятно, и не было ничего, во что следовало бы верить. Согласно официальной точке зрения, у Артура Кармайкла была всего лишь потеря памяти, леди Кармайкл повредила горло во время случившегося с ней припадка, а серый кот был всего лишь иллюзией.Но существовало два факта, в которых, я считал, нельзя было усомниться. Первый – разодранное кресло в коридоре. Другой – то, что благодаря каталогу библиотеки выяснилось, что пропавший том – это старинный и очень любопытный трактат о возможностях превращения людей в животных!И еще: я с особым удовлетворением сообщаю, что Артур ничего не знает. Филлис сохранил эту страшную историю в своем сердце и никогда (я уверен в этом) не расскажет ее мужу, которого так сильно любит и который сумел вернуться к ней, преодолев барьер смерти, именно благодаря этой любви. Зов крыльев Глава 1 Впервые Сайлас Хэмер услышал об этом от Дика Борроу. Промозглым февральским вечером они возвращались со званого обеда у Бернарда Сэлдона, специалиста по нервным заболеваниям. Борроу был необычайно молчалив, и Хэмер даже спросил его, о чем это он так старательно размышляет. Ответ Борроу оказался неожиданным:– Понимаете, я вдруг понял, что из всех сегодняшних гостей лишь двое могли бы назвать себя счастливцами. И эти двое, как ни странно, это вы и я.Слово «странно» было вполне оправданным, ибо не существовало людей более несхожих, чем Ричард Борроу, приходской священник из Ист-Энда Ист-Энд – большой промышленный и портовый район Лондона к востоку от Сити, населенный преимущественно беднотой.

, усердно пекущийся о благе паствы, и Сайлас Хэмер, холеный самодовольный делец, миллионы которого служили основной темой пересудов у родственников.– Понимаете, вы крайне нетипичный миллионер, – рассуждал священник, – я знаком со многими весьма состоятельными людьми, но вы единственный, кто абсолютно доволен собой и своей жизнью.Хэмер некоторое время помолчал, а когда он заговорил, в его тоне уже не было никакой светской шутливости.– Я был жалким разносчиком газет. Тогда я хотел – и я этого добился! – иметь кучу денег, чтобы жить в комфорте и роскоши, но – и только. Деньги требовались мне не для того, чтобы получить влияние и власть, а чтобы тратить их не считая – исключительно на самого себя. Как видите, я вполне откровенен.Говорят, на деньги всего не купишь. Истинная правда, но лично я могу купить все, что хочу, – и потому я вполне доволен жизнью. Я материалист, Борроу, материалист до мозга костей.Яркий свет уличных фонарей подтверждал это признание, прозвучавшее почти как клятва. Плотное пальто, отороченное мехом, мягко облегало далеко не стройную фигуру Сайласа Хэмера, а темный мех еще больше подчеркивал наличие изрядного второго подбородка. У Дика Борроу, напротив, было очень худое лицо – лицо аскета, и сияющие фанатичным блеском глаза.– А вот вас, – проговорил Хэмер с нажимом, – я понять никак не могу.Борроу улыбнулся.– Я живу в нищете, постоянной нужде и голоде – испытываю все невзгоды, уготованные нашей плоти. Но небесные видения поддерживают мои силы. Это трудно понять тем, кто не верит в их существование… Вы, я полагаю, не верите.– Я не верю ни во что, – твердо сказал миллионер, – чего сам не могу увидеть, услышать и потрогать.– Именно так. В этом-то и вся разница между нами. Ну, до свидания, теперь земля поглотит меня, – то ли шутливо, то ли серьезно сказал он, так как они подошли к входу в метро.Хэмер продолжил свой путь в одиночестве. Он был доволен, что отослал шофера, решив пройтись пешком. Воздух был свеж, пощипывал щеки морозцем, и тем приятнее было ощущать нежащую теплоту роскошного плотного пальто.Он остановился у бровки тротуара, собираясь перейти улицу, и посмотрел налево. Огромный автобус приближался к перекрестку. Если бы Хэмеру вздумалось перейти дорогу перед ним, то следовало поторопиться. Но Хэмер торопиться не любил, и к тому же ему не хотелось нарушать состояние приятной разнеженности.И тут вдруг на дорогу нетвердой походкой вывалился какой-то пьяный оборванец. Хэмер услышал крик, скрежет тормозов резко вильнувшего в сторону автобуса, а затем – даже не осознав сразу весь ужас случившегося – увидел бесформенную кучу тряпья на середине улицы.Как по волшебству тут же собралась толпа, в центре которой стояли двое полисменов и водитель автобуса. Хэмер же, как завороженный, никак не мог отвести взгляд от безжизненной кучи, которая только что была человеком – в сущности, таким же как он! Он вздрогнул словно от какой-то зловещей угрозы.– Не переживай, начальник, – подбодрил его стоявший рядом потрепанного вида субъект. – Ты бы ничего не смог поделать. Ему бы и так и так крышка.Хэмер ошеломленно посмотрел на него. Мысль о том, что бедолагу можно было попытаться спасти, даже не пришла ему в голову. Конечно, если бы он по дурости вдруг бросился в тот момент… Ему не хотелось даже думать о подобной возможности, и он пошел прочь от толпы зевак, гонимый безотчетным неутолимым страхом. Он был вынужден признаться себе, что напуган, дико напуган. Смертью.., смертью, которая мгновенно и беспощадно могла настичь каждого, не разбирая, богат он или беден.Он ускорил шаги, но страх не отступал, все больше засасывая его в свою леденящую пучину. Он удивлялся самому себе, ибо никогда раньше не был трусом. Лет пять тому назад, размышлял он, этот страх не мог бы поразить его. Ибо тогда Жизнь не была столь приятной. Так вот в чем дело… Любовь к Жизни – вот причина этой постыдной трусости. Он только-только почувствовал вкус к жизни. А у жизни, однако, был враг – Смерть-разрушительница!Он свернул с освещенной улицы в узкий проулок между высокими стенами, чтобы кратчайшим путем попасть на площадь, где был расположен его дом, известный своей роскошью и изысканными коллекциями.Шум улицы за его спиной стал постепенно ослабевать, он слышал теперь лишь глухой стук собственных шагов.И вдруг из мрака донесся другой звук. У стены сидел человек и играл на флейте. Не иначе как один из многочисленного племени уличных музыкантов, но почему он выбрал такое необычное место? Понятно, уже почти ночь, и полиция начеку… Внезапно размышления Хэмера были прерваны тем, что он обнаружил: этот человек – калека. Пара костылей была прислонена к стене. И еще Хэмер увидел, что играл он вовсе не на флейте, а на каком-то странном инструменте, звуки которого были значительно выше и чище, чем у флейты.Человек продолжал играть, никак не реагируя на приближение Хэмера. Его голова была сильно запрокинута, глаза закрыты – он всецело отдавался музыке, а звуки лились и лились, чистые и радостные, взмывая все выше и выше…Это была странная мелодия – строго говоря, это была вовсе не мелодия, а лишь одна музыкальная фраза, чем-то напоминающая медленное чередование звуков в партии скрипок из «Риенци» «Риенци» (полное название «Кола Риенци, последний трибун») – опера немецкого композитора, дирижера, писателя Вильгельма Рихарда Вагнера (1813–1883) на сюжет романа английского писателя и политического деятеля Э.Булвера-Литтона (1803–1873).

. Повторяемая вновь и вновь, переходящая от одной тональности к другой, от созвучия к созвучию, она делалась все полнее, достигая с каждым разом все большей свободы и раскованности.Хэмер никогда не слышал ничего подобного. Было в этом что-то совершенно необычное – что-то вдохновенное и… возвышающее.., да-да… Ему даже пришлось вцепиться обеими руками в выступ, торчавший в стене, иначе бы он просто не устоял на ногах…Внезапно до него дошло, что музыка больше не звучит. Безногий человек потянулся за своими костылями. А он, Сайлас Хэмер, все еще цеплялся как сумасшедший за каменный выступ, потому что несколько секунд назад у него возникло крайне нелепое ощущение – абсурдное донельзя! – будто он отрывается от земли, будто музыка несет его вверх…Он засмеялся. Что за дикая фантазия! Разумеется, его ноги ни на мгновенье не отрывались от плиты, на которой он стоял… Что и говорить, странная галлюцинация!Легкое постукивание подсказало ему, что калека уходит. Хэмер обернулся и долго смотрел ему вслед – пока фигура музыканта не растворилась во мраке. Странная личность!Хэмер медленным шагом отправился дальше, но все не мог забыть то блаженное, ни с чем не сравнимое ощущение, когда, казалось, земля уходила у него из-под ног…Подчинившись внезапному импульсу, Сайлас Хэмер вдруг развернулся и поспешил назад. Тот чудак не мог уйти далеко – он скоро его догонит.Различив впереди силуэт калеки, Хэмер крикнул:– Эй! Подожди минуту!Человек остановился, терпеливо поджидая Хэмера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26