Из пламени стало расти дерево, тут же сгоравшее и одновременно остававшееся нетронутым огнем. Затем гнедой конь прорвался сквозь пламя на ледяном зимнем ветру и унес ее куда-то далеко, в край цветущих лугов и вечной радости.
Пакс пришла в себя, услышав стук в дверь и потрескивание дров в камине. Тряхнув головой, она встала и открыла дверь спальни. К этому времени, как она успела заметить, уже наступил день. Зимнее яркое, но холодное солнце заглядывало в обращенное на юг окно ее комнаты.
— Мы уже стали беспокоиться, уважаемая госпожа, — чуть виноватым голосом произнесла Льет, стоявшая на пороге. За ней Пакс увидела баронов Хальверика и Бельварина.
— Прошу прощения, — поспешила извиниться она. — Когда с тобой говорят боги, бывает очень трудно понять, сколько времени прошло, и заставить себя прекратить этот разговор.
Трое стоявших перед Пакс людей изумленно глядели на нее, явно заметив в ее лице что-то такое, что сама она еще не успела почувствовать.
— Когда вы будете готовы, — сказал наконец барон Бельварин, — Правящий Совет будет счастлив встретиться с вами.
— Я мигом, — заверила их Пакс.
Она чувствовала себя полной сил и отдохнувшей. Бароны покинули королевские покои, и Пакс обратила внимание на то, что Джуриам уже подогрел большой котел с водой, приспособив его на углях камина в гостиной. Эльфы по-прежнему стояли на страже у входной двери. Амбротлин кивнул Пакс и сказал:
— Похоже, госпожа, нет смысла спрашивать о том, как вы отдохнули. По крайней мере нам, эльфам, очевидно, что время, проведенное в уединении, не было потрачено впустую. Боги явно позаботились о вашем физическом отдыхе и душевном спокойствии.
— Я видела ваше Великое Дерево, — сказала Пакс. Еще за секунду до этого она и сама не знала, как назвать то неясное видение, промелькнувшее перед ее мысленным взором.
— Правда? — с искренней радостью в голосе переспросил Амбротлин. — Тогда я позволю себе выразить надежду, что вы получили благословение от его листьев. Если вам суждено хотя бы ненадолго остаться в этом королевстве, милость Великого Дерева придется вам очень кстати.
Пакс приняла ванну и оделась чуть быстрее, чем того хотелось бы Джуриаму. Она шутливо подгоняла старого слугу, не давая исполнить все казавшиеся ему незыблемыми обязанности.
— Поймите, Джуриам, — успокаивала его Пакс, — вы привыкли служить знатным персонам королевских кровей. А я — всего лишь паладин, воин богов, а вовсе не королева и даже не принцесса. Вот привыкну я к вашей роскоши и постоянной заботе, и что тогда? Каково мне придется, когда всего этого рядом не окажется? Например, в очередном походе?
— Нет… но все-таки…
— Джуриам, вы и так очень много для меня сделали. Достаточно. Ваша забота просто опасна для моего боевого духа.
В первый раз за все это время старик улыбнулся Пакс:
— Ну уж, скажете тоже. Ладно, в следующий раз приведу вас в порядок по-настоящему. Вот увидите, богам вовсе не противны чистота, уход и даже некоторый комфорт в жизни. А что касается опасности привычки к этим радостям, то, насколько я могу судить, вы опытный закаленный воин и едва ли привыкнете к комфорту настолько, что не сможете без него обойтись. Такие же, как мне кажется, у вас отношения и с едой. Вы не прочь хорошо и вкусно покушать, но, если нужно, готовы долгое время недоедать и даже голодать.
— Вы, как всегда, абсолютно правы. Эх, грибочков бы сейчас! — Пакс засмеялась и попросила Льет помочь ей застегнуть кольчугу. — Джуриам, вы уж поберегите свои силы для правителя королевства, договорились?
Старый слуга кивнул и сказал:
— Надеюсь, что этим правителем будете вы, моя госпожа. Это все, что я могу сказать вам сейчас.
— Джуриам, на все воля богов. Вашему королевству сейчас на самом деле нужна помощь, и думаю, боги действительно лучше знают, каким образом я могу оказать ее.
Правящий Совет собрался в Зале Листа. Большинство его членов уже были знакомы Пакс. Те, кто отсутствовал на ночном собрании, были наскоро ей представлены: капитан рыцарей ордена Фалька, вдовствующий супруг скончавшейся при родах королевы и, кроме них, еще несколько представителей лионийской знати. Пакс заранее готовила себя к тому, что вдовец королевы ей не понравится, но он оказался именно таким, каким описал его Джуриам: добродушным, искренним, быть может, слегка ограниченным в своих воззрениях на мир, но действительно лишенным каких-либо политических амбиций. Совершенно другим был капитан рыцарей Фалька: родившийся в смешанном эльфийско-человеческом браке, он был выше Пакс ростом и, как только их представили друг другу, с вызовом посмотрел ей в глаза и спросил:
— Значит, говорите, паладин Геда? — Его рукопожатие было крепким, но ни в коем случае не причиняющим боль. — Вы не похожи на других, кого я знал.
— Я согласна с вами, — сказала Пакс и замолчала.
— Мне приходилось о вас слышать, — продолжал рыцарь Фалька. — Из того, что мне известно, я, признаться, делаю вывод, что вы не лучший кандидат на корону нашего королевства.
— И, как вы, должно быть, уже знаете, — ответила Пакс, — я вовсе не рвусь завладеть ею.
— Об этом мне уже сообщили, — сказал он. — Ну что ж, непостоянство в решениях никогда не было отличительной чертой паладинов. Если сказали «нет», то не отказывайтесь от своего мнения, пока вам не представят действительно серьезных аргументов. — На миг он в задумчивости прикусил губу, а затем произнес:
— Честно говоря, я был удивлен, что вы так отнеслись к предложению Правящего Совета. Но как знать, может быть, мы, фалькианцы, действительно больше ценим возможность командовать и распоряжаться, чем последователи Геда.
Пакс вспомнила Верховного Маршала и не без труда подавила усмешку:
— Уверяю вас, что стремление покомандовать — вовсе не редкость и среди тех, кто поклоняется Геду.
— Ах вот как! И вы, стало быть, являетесь исключением?
— Это зависит от конкретного стечения обстоятельств, — ответила Пакс.
— Ну да, разумеется. Как же повлияет на ваше решение данное стечение обстоятельств?
— Господин капитан, как только заседание Правящего Совета будет официально объявлено открытым, я обращусь ко всем его членам, и вы вместе с остальными узнаете, к какому мнению я пришла после молитвы, обращенной к моим богам.
— Ну что ж, вы удачно поймали меня на излишнем нетерпении, за что я получил хорошую отповедь, — сказал фалькианец, опустив глаза. Пакс как-то не поверила в то, что он на самом деле раскаивается и признает свою не правоту. Впрочем, в данный момент это не было для нее столь важно.
К этому времени все члены Совета собрались в плотный полукруг, обращенный к стоявшему посреди зала креслу. Барон Хальверик посмотрел на Пакс и, когда она кивнула ему, начал говорить:
— Дамы и господа, почтенные члены Правящего Совета! Мы собрались здесь, чтобы обсудить и постараться исполнить последнюю волю только что покинувшего наш мир короля. Кроме того, нам предстоит урегулировать вопрос управления государством в переходный период. Но это уже не столь важно. Я полагаю, всем вам известно, что король перед смертью попросил вот эту госпожу — паладина Геда, приехавшую к нам с мечом наследника короля Фалькьери, — стать его преемницей на троне Лионии. Она же, в свою очередь, отказалась принять это предложение, не испросив совета у Великого Господина и своего небесного покровителя святого Геда. Большинство из нас видели, как вчера ночью она вынула тот самый меч из ножен и он загорелся у нее в руках ярким голубым светом. — С этими словами барон обернулся к Пакс:
— Действуя в качестве временного регента, я прошу вас, госпожа Паксенаррион, от имени всех членов Правящего Совета Лионии вновь обнажить этот меч и дать нам свой ответ.
Пакс положила ладонь на рукоять меча, но не стала доставать его из ножен. Она медленно обвела глазами полукруг придворных, стремясь встретиться взглядом с каждым из них. Ее даже удивило то единодушие, которое она читала в глазах собравшихся, независимо от их ранга и принадлежности к человеческой, эльфийской или смешанной расам. Пораженная таким единодушным одобрением своей кандидатуры, она набрала побольше воздуха в легкие и начала говорить:
— Дамы и господа, почтенные члены Правящего Совета Лионии! Уважаемые представители эльфийских родов! Для меня было безмерной честью получить от вашего короля такое предложение. Но, как вам известно, паладины не свободны в выборе своей судьбы. Они лишь исполняют волю почитаемых ими богов. Я прибыла сюда по воле моих небесных покровителей. Мое задание до сих пор не выполнено. После долгой молитвы я, как мне кажется, сумела понять, в чем смысл моего появления в Лионии именно в этот трудный и столь важный для вашей страны момент. — Пакс сделала паузу, чтобы перевести дыхание, и обратила внимание на то, как тихо было в зале. Никто не произнес ни слова, все стояли неподвижно. Казалось, даже дрова в обоих каминах горят, не издавая ни звука. — Так вот, уважаемые члены Правящего Совета, я считаю своим долгом сообщить вам, что цель моего приезда в Лионию состоит не в том, чтобы стать вашей королевой. — При этих словах по залу прокатилась волна возгласов удивления и разочарования. Не обращая на них внимания, Пакс продолжала говорить:
— Поверьте, для меня было бы огромной честью принять ваше предложение. Но уверяю вас, мое предназначение заключается не в этом, и я не могу отступиться от того, что предначертано мне богами. — В зале вновь наступила полная тишина. — Почтенные члены Правящего Совета! Я не могу остаться безучастной, видя, перед какой опасностью стоит ваше королевство. И свое предназначение я поняла так: я не должна становиться вашей королевой, но должна попытаться, если будет на то благословение высших сил, найти вам правителя — того, кто должен быть на том месте, которое вы предложили мне. Полагаю, что именно для этого попал ко мне в руки меч, являющийся реликвией вашего королевского дома. Именно поэтому он и отзывается на мое прикосновение, признавая меня своей временной хозяйкой. — С этими словами Пакс выхватила меч из ножен, и яркий голубой свет залил помещение. — Не я должна править в вашем королевстве, — повторила она, вновь вкладывая меч в ножны, — но тот, кого я постараюсь найти и кто является законным владельцем этого клинка.
— Но ведь он мертв! — позволил себе нарушить тишину барон Бельварин. — Этот меч был выкован для сына Фалькьери, а он мертв!
— Это точно? — спросила Пакс.
Многие придворные подняли глаза, услышав этот вопрос, и Пакс увидела, что далеко не все члены Совета так уверены в смерти наследника.
— Я здесь человек чужой, — сказала Пакс, — и может быть, я по-иному воспринимаю то, к чему вы уже привыкли. Принято считать, что наследник погиб. Но что может служить доказательством этого?
— Там все было обыскано… тела… королева… Пакс остановила поток возгласов, требовательно подняв руку:
— Так. На них напали — это известно. Королева была убита. Насколько я знаю, с этим тоже все ясно. А сам принц? Ведь его тело так и не нашли. Может быть, он остался жив?
— Если ему удалось остаться в живых, то почему мы ничего о нем не слышали все эти годы? — спросил один из придворных. — И как мог ребенок четырех лет выжить в лесу один?
— Я не могу ответить, как ему удалось выжить, где он сейчас и почему никто о нем ничего не слышал, — сказала Пакс. — Но я убеждена в том, что он тогда не погиб. За вчерашний вечер и последовавшую за ним ночь я узнала много нового. Я слушала всех, кто говорил со мной, и услышала то, что было сказано, а не то, что все привыкли вкладывать в эти слова. — Неожиданно Пакс обернулась и обратилась к Амбротлину:
— Повторите, пожалуйста, что вы ответили Алиаму Хальверику, когда он предложил вернуть этот клинок изготовившим его эльфам.
Глаза эльфа недовольно сверкнули, но он четко ответил:
— Мы предложили вернуть этот меч тому, для кого он был выкован.
— Но ведь получается… — Барон Хальверик сам оборвал себя на полуслове, пытаясь сформулировать то, что стал понимать:
— Получается, что вы… вы знали, что принц жив. Лично вы знали об этом?
— Если кто и мог об этом знать, — сказала Пакс, — то именно эльфы. — Она видела удивленные лица придворных, чувствовала, как в некоторых из них начинает закипать гнев, и поспешила высказать им свои соображения и подкрепить их признаниями некоторых собеседников. — Все посчитали, что малолетний наследник погиб в том бою. Узнав о послании эльфов, вы совершенно однозначно сделали вывод, что его не следует понимать буквально, что в нем имеется в виду другой человек или вообще что-то иное. Но если предположить, что принц был жив — по крайней мере тогда, — то эльфы могли иметь в виду буквально то, что и было сказано в этом послании.
— Так был он жив тогда или нет? — сурово спросил барон Хальверик у Амбротлина.
Эльф кивнул и совершенно безучастным голосом сказал:
— Да, он был жив.
— Но почему вы не сообщили нам об этом? Почему… ведь мы могли спасти его…
Амбротлин не дал барону договорить:
— Почтенные дамы и господа! Спасти его все равно никому бы не удалось. Дело в том, что поначалу мы тоже полагали, будто он погиб. Никому из наших магов не удавалось перехватить его след в тонком мире. А потом, когда совершенно случайно кто-то из эльфов увидел его вновь, он был… — Оборвав себя на полуслове, эльф задумался, явно подбирая подходящие слова. — В общем, он больше не был принцем.
В зале повисла напряженная тишина. Нарушил ее барон Бельварин:
— Что вы имеете в виду? Тот, кто рожден принцем, всегда останется…
— Нет. Он сильно изменился. Мы пришли к выводу, что ему больше не суждено быть правителем.
— Ах, они пришли к выводу! Да как вы смеете! Вы…
— Не забывайте, ваше превосходительство, что наследник был сыном моей сестры. — Амбротлин произнес это так сурово, с таким холодом в голосе, что все невольно поежились. — Внук моей матери, цветок эльфийского леса; мы любили его не меньше, чем вы как наследника вашего трона. Кроме того, вы знаете, или должны знать, что у нас, эльфов, очень редко рождаются дети.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107