Хедив имел счастье получить много обещаний. Императрица Евгения желала посетить Восток. То же намерение имели император австрийский, прусский наследный принц, нидерландский и гессенский и много ученых, так как открытию Суэцкого канала приписывали большое значение.В Тюильри были сделаны большие приготовления для поездки императрицы. Великолепная свита готовилась провожать ее на Восток. Множество полицейских агентов и офицеров должны были сопровождать императрицу.Людовик Наполеон и Люлю остались дома, потому что дела были не особенно блестящие и нужно было оберегать дом.Мараньон находился в числе тех, которые должны были сопровождать Евгению в Каир, это обстоятельство открывало обширное поле для его далеко идущих планов. Он быстро сообразил и с видимым интересом сообщил Маргарите, что она может сопровождать его на Восток.В то же время он позаботился о том, чтобы Хуан как гвардейский офицер получил приказ отправиться в свите императрицы. Мараньон очень верно рассчитал, думая, что Хуан тем охотнее отправится, когда узнает, что Маргарита тоже поедет и что он будет видеть, встречать ее на корабле и в обществе.Эндемо действовал так хитро, что ни Маргарита, ни Хуан не могли узнать о его намерениях, почему он и надеялся достигнуть своей цели.Узнав об участии Хуана в этой экспедиции, Маргарита изъявила агенту Мараньону свою готовность ехать с ним. Мараньон знал это прежде и хотел на далеком Востоке сделать ей такой подарок, от которого она содрогнулась бы.Его план, казалось, был так хорош, что Мараньон, нисколько не обнаруживая его, был уверен в блестящем успехе.С неописанным удовольствием ждал он приближения того дня, когда приведет в исполнение начатое им дело, и восхищался мыслью, что смертью Хуана нанесет тяжелый удар трем человеческим сердцам. XXI. МЕРТВАЯ РУКА Открытие Суэцкого канала последовало с восточной пышностью 17 ноября 1869 года под открытым небом в Порт-Саиде; на этом празднике присутствовали европейские гости со свитами.Хедив пригласил Евгению с ее свитой сесть на его верблюдов, чтобы с высоты удобней было ей смотреть на торжество.Бесчисленная толпа стояла на берегу Средиземного моря, где начинается канал; были выстроены храмы, в которых служили молебны; высились мачты со знаменами всех наций; произносились торжественные речи, и гром пушек вторил оглушительной музыке янычар. Затем все сели на пароходы, стоявшие в Порт-Саиде, чтобы отправиться в Суэц.Впереди ехал хедив, показывая гостям, что нет никакой опасности, и вызывая своим появлением крики радости и одобрения своих поданных.За ним на пароходе «Aigle» ехала императрица, за ней император австрийский, затем на пароходном корвете «Hertha» прусский наследный принц.До Измаила, около половины пути, все шло хорошо, но здесь был нанос песку, и с большими трудностями удалось перетащить пассажирские пароходы в Суэц, где сто один пушечный выстрел известил арабов о прибытии высоких гостей.Гости вице-короля египетского возвратились в Каир, где он устроил для них великолепные праздники. Свита Евгении поместилась в старом замке, прежнем дворце хедива.Замок пользовался в Каире дурной славой. Говорили, что там находили свой конец все надоевшие паше богатые рабы, прекрасные чужеземцы и слуги, которыми долго пользовались, но которые затем стали лишними. С одной мрачной стороны замка находился глубокий ров с водой, к которому ведет дверь замка; туда бросали всех, кто считался неблагонадежным или опасным египетским правителям.Улицы Каира ночью не были безопасны даже и во время открытия Суэцкого канала, а хедив не имел достаточно могущества, чтобы прекратить грабежи. Среди белого дня совершались ужаснейшие преступления, имевшие своей целью не ограбление, а скорее такие побуждения, о которых наше перо отказывается даже писать. Все эти ужаснейшие убийства приписывались грекам, которые действовали так ловко, что всегда ускользали из рук правосудия.Вечер перед отъездом императрицы в Иерусалим был отпразднован великолепно. Окна были ярко освещены, музыка гремела, и жители Каира ходили по улицам, чтобы увидеть иностранцев.Трое мужчин вышли из ближайшего кафе. По одежде двое были греки; третий был в черном плаще и, судя по манерам и любопытству, принадлежал к франкам, как называют на Востоке всех иностранцев.Все они сошлись в кафе и громко разговаривали на французском языке.— Куда, Ниниас? — спросил один грек другого.— Куда нас поведет испанец. Вы, кажется, сказали, что вы испанец?— Да, господа.— Вы обещали нам работу?— Да, когда вы мне признались, что жаждете такой, — сказал тихо иностранец с рыжей, взъерошенной бородой и черными быстрыми глазами.— Скажите!— Только не среди этого шума.— Напротив есть безлюдная улица, если ваше' поручение так таинственно.Все трое пробрались через толпу и скоро достигли узкой безлюдной улицы.— Вам нужны деньги, сказали вы, — начал иностранец.Оба грека подтвердили его слова каким-то странным и диким звуком.— Вы можете заработать несколько тысяч франков, если обладаете смелостью и твердой рукой.Иностранец заметил, что греки обменялись быстрым взглядом.— Не думайте, что я имею эту сумму при себе! Не стоит начинать дело со мной и грабить меня.— Ого, вы опытны, — сказал Коно, между тем как его друг Ниниас рассмеялся.— Вы все не высказываетесь, — сказал он потом, — если вам нужно устранить кого-нибудь, так скажите прямо, без обиняков.— Вы можете быть уверены, что работа в точности будет исполнена, — прибавил Конон.— Хотя бы тот, о котором идет речь, носил саблю и отлично владел ею?— Не беспокойтесь! Наш ли он, или франк, давайте только денег и можете быть уверены, что рано утром иностранца найдут где-нибудь на улице.— Вы, кажется, слишком уверены.— Мы, греки, составляем здесь, в Каире, целое общество. Иностранец, которого ненавидит или опасается один из нас, есть враг всех! Достаточно одного знака, чтобы в случае, если мы с ним не справимся, созвать сотню наших товарищей — наши кинжалы длинны и остры.— Давайте деньги и скажите, с кем нужно справиться. Иностранец, который был не кто иной, как Эндемо, многозначительно засмеялся.— Вы очень торопите; деньги вы получите по окончании работы! Повторяю, что я их не имею при себе.— Хорошо, мы не обманем вас. Дар за дар. Завтра мы вам принесем доказательство нашего дела, и вы нам заплатите… сколько вы сказали?— Три тысячи франков золотом. Глаза обоих греков засверкали.— Дело, значит, сделано. Где мы вас найдем?— У пристани. Какое доказательство принесете вы с собой?— Руку мертвого; у нас такой обычай, господин!Эндемо с удовольствием посмотрел на греков, он нашел в них настоящих разбойников.— Я доволен! И вы не наделаете шуму, который выдал бы меня и вас?Конон и Ниниас презрительно засмеялись.— Убийство совершится ночью, господин, и прежде чем стража подоспеет, мы будем уже за горами; найдут только труп!— Вы должны выманить того, о котором я говорю, из дворца хедива.— Этого нельзя, господин; греков не пускают туда.— Впустят того из вас, кто принесет одному из гостей срочное письмо.— Это может быть, господин.— Вот письмо!— От красивой женщины? — спросил Конон лукаво.— Без сомнения; прочитав это письмо, молодой офицер выйдет из дворца в полночь и отправится в замок.— На свидание?— Шепните молодому офицеру, что вас послала француженка Маргарита.— Хорошо, господин!— Он примет приглашение. Все остальное я поручаю вам.— А красивая женщина будет там? — спросил Ниниас.— Нет.— Следовательно, письмо подложное; франк не узнает этого?— Не бойтесь! Делайте, как я вам говорю. Когда вы при передаче произнесете имя Маргариты, он не будет сомневаться в том, что вы посланы этой прекрасной женщиной.— А три тысячи франков вы завтра принесете на пристань?— Понимаю! Вот тысяча франков, единственные, которые я имею с собой, это треть вашей суммы.— Вы, значит, прежде не сказали всей правды.— Я вас больше не боюсь, потому что вы завтра должны еще получить от меня две тысячи франков; вы повредили бы себе, если бы обманули меня. Такие суммы не всегда зарабатываются.— Вы знаете, как делаются эти дела, — сказали греки.— Поспешите, через полчаса полночь, — проговорил Эндемо. Греки совещались, кто из них вручит письмо.— Этот мошенник хитер, — сказал Конон, который решился идти во дворец, — его не обманешь чужой рукой. Он не очень дорого заплатил, потому что если рабы схватят меня, то не удастся заманить франка в замок.— Они не посмеют, когда у тебя есть поручение к иностранцу. Не думаешь ли ты, что у испанца завтра будет больше денег?— Очень возможно, Ниниас. Он, кажется, богат.— И лисица не без основания пригласил нас днем, на оживленную пристань.— Ничего! Мы, надеюсь, перехитрим его. Ты будешь меня ждать возле замка.— В роще, возле речки, — прошептал Ниниас и исчез; Конон протолкался через толпу перед замком и достиг входа, украшенного тропическими растениями и великолепными фонтанами.У стены стояли мавры, арабские слуги, евреи и слуги европейских гостей. Конон, держа высоко над головой письмо, приблизился ко входу, у которого стояли два негра-стражника. Они схватили грека, когда тот хотел проскользнуть между ними в коридор. Конон показал им письмо; по его требованию подошел один из турецких старших лакеев и взял у грека письмо с наставлением передать его одному из советников хедива, чтобы он, как знающий гостей, передал его по назначению; Конон объяснил при этом, что будет дожидаться франкского офицера.Хуан вышел в коридор, держа в руке письмо, которое заключало в себе лишь несколько слов и было запечатано кольцом Маргариты. Грек с какой-то почти нахальной доверчивостью подошел к молодому офицеру.— Вы принесли письмо? — спросил Хуан.— Да, господин, — прошептал Конон. — Прекрасная француженка Маргарита ждет вас сегодня в полночь возле замка.— Там она живет, — прошептал Хуан, потом прибавил громко: — Не давала ли вам прекрасная француженка еще какого поручения?— Нет, господин, я все сказал вам.Хуан вынул из кошелька золотую монету и сунул ее в руку грека, который, почтительно поклонившись, ушел.Когда он скрылся, подошел к Хуану один из негров.— Молодой начальник, будь осторожен, — прошептал он на ломаном французском языке. — Греки злые собаки. Завлекут молодого начальника в западню и растерзают его тело.Хуан посмотрел на негра, который, по-видимому, хотел его предупредить о возможной опасности.— Он принес мне письмо, — сказал Хуан, готовясь поскорее уйти из дворца.— О, греки хитры, как тигры; письмо фальшивое, чтобы заманить молодого начальника.— Нет, нет, — смеясь, сказал Хуан, очень хорошо знавший печать. — Благодарю за твое предостережение, но в этом случае твои опасения неосновательны.Он хотел подарить негру монету, но тот отрицательно покачал головой.— Не ради получения монеты говорил Гассун, — сказал он.— Ты хороший человек, Гассун, — похвалил невольника Хуан и, к удивлению всех стоявших, дружески протянул ему руку.Гассун бросился на колени и поцеловал протянутую руку.Хуан вышел из дворца хедива.Он знал дорогу к замку; хотя он жил не там, а в отеле французского посольства, однако каждый вечер ходил к замку, надеясь увидеть Маргариту или поговорить с ней. До сих пор ему это не удавалось, и наконец ему представился случай.Хуан не думал об измене, несмотря на предостережение негра. Мог ли он предполагать измену, когда получил письмо от самой Маргариты?Ему удалось пробраться сквозь толпу в одну из боковых улиц; он шел быстро и не оглядываясь, так как была уже почти полночь, и Маргарита, вероятно, ждала его с большим нетерпением.Хуан не видел, что в двадцати шагах осторожно пробирался за ним грек, который принес ему письмо. Но Конон не предполагал, что и за ним следили также зорко.Негр Гассун украдкой пошел за французским офицером и, пройдя немного, заметил грека, скрывавшегося в тени домов; завидев мошенника, Гассун не переставал следить за ним; теперь он был убежден, что грек, как он и предвидел, хотел убить молодого офицера. Он стиснул крепкие, как слоновая кость, зубы и сильно сжал кулаки.Едва слышно шел он по улице; нетерпение подстрекало его тут же броситься на Конона, не доходя до замка. Гассун не знал, что именно там предполагалось убить франкского офицера; он скорее опасался того, что грек бросится на свою жертву в первую удобную минуту и заколет его своим длинным ножом, который греки всегда используют для своих злодеяний.Кроме того, негр имел еще одно основание броситься теперь же на Конона. С этой улицы грек мог бы скрыться в другую, относящуюся к кварталу, населенному самыми отъявленными злодеями, и Гассун погиб бы, так как крик или свисток привлек бы целую толпу этих преступников и убийц. Негр уже много лет был невольником хедива и хорошо знал Каир с его опасностями, а также и то, как ловко греки умеют ускользнуть от преследования закона.Он хотел спасти молодого французского офицера, оказавшего ему, бедному невольнику, такое дружеское внимание. Гассун предвидел его гибель, если он его не спасет.Осторожно следуя большими шагами за греком, он подошел к нему так близко, что мог бы уже одним прыжком броситься на него.Хуан шел далеко впереди, но Конон не терял его из виду.Улица была совершенно пуста и освещена только луной. Окна в домах были занавешены сплетенными занавесями; двери заперты.В это время Гассун бросился на грека. Нападение было так неожиданно и быстро, что мошенник не имел времени выхватить свой длинный нож; он почувствовал, что две сильные руки обхватили его шею, сдавили горло и со страшной силой бросили на землю; он видел черные руки невольника, который с удивительной ловкостью бросился на него, вытаращив глаза с торжествующим видом.— Черная собака, — с трудом проговорил Конон и хотел достать свой нож, но невольник одной рукой сжал горло грека, лежавшего на земле, а другой схватил его руку.— Ни звука, — вскричал он, между тем как Хуан оглянулся на шум и, не заметив лежавши а на земле, спокойно продолжал свой путь к замку. — Ни звука, не то Гассун задавит злого грека, как дикое животное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69