Орсини шел твердо; Пиери также не потерял мужества и твердости — оба итальянца были готовы умереть за свои убеждения.Процессия вышла из тюрьмы и направилась к эшафоту.Впереди шел отряд карабинеров, потом судьи в своих черных одеждах. За ними следовал палач Гейдеман, высокая фигура которого напоминала средние века. На нем был широкий черный плащ; седая голова была непокрыта, длинная борода спускалась на грудь; черты лица были холодные, но не отталкивающие. Никто из его слуг не шел за ним, они стояли внизу эшафота, ожидая своего хозяина.За палачом следовали, окруженные с обеих сторон карабинерами, приговоренные к смерти — Орсини и Пиери. Они не были похожи на осужденных, серьезно и достойно они шли к смерти!Два капеллана следовали за ними; шествие замыкали солдаты. Взоры всех обратились на палача и его жертвы.— Смотрите, вот они идут; Орсини ступает так твердо, как будто его ведут на праздник! — кричали голоса.Шествие приблизилось к эшафоту; карабинеры, судьи, священники, приговоренные, палач и его слуги взошли на гильотину.Толпа замерла. Сквозь облака пробились первые лучи весеннего солнца.Судья, который должен был прочесть смертный приговор, объявил громким голосом приказ палачу совершить казнь над обоими преступниками; потом подал палачу пергамент, чтобы исполнить церемонию.В эту минуту Орсини взошел на ступеньки; он возвысил голос, желая говорить с народом; но едва раздались его первые слова, как Гейдеман накинул на его голову плотное одеяло, которое держал до сих пор на всякий случай под плащом. Орсини должен был замолчать: двое слуг подвели его к капелланам, которые сняли с его головы покрывало и стали готовить к смерти.В толпе послышался, постепенно увеличиваясь, ропот негодования.— Приговоренный принадлежит мне, — крикнул палач вниз, — эшафот не трибуна!Потом он сделал знак слугам, стоявшим позади Пиери, — те схватили его, чтобы привязать под гильотину.Пиери сопротивлялся, он хотел сам положить голову на плаху. Он, казалось, гордился тем, что умрет за свои убеждения. Он встал на колени, помолился и положил голову на выемку в плахе.Слуги Гейдемана бросились на него и в одну минуту привязали ремнями, потом отступили назад. Палач тронул пружину; лезвие блеснуло, потом раздался грозный удар, и голова Пиери покатилась по черному сукну, между тем как из тела кровь бежала ручьем.Слуги поспешно убрали голову и тело.Теперь наступила очередь Орсини. Он видел, как умирал его соучастник в заговоре; ни один мускул на его лице не дрогнул, ни разу не отвел он своего взгляда и не дрожал перед смертью.Орсини еще раз попытался говорить с толпой, громко изъявлявшей свое одобрение. Он сделал несколько шагов вперед, но прежде чем он успел сказать слово, слуги вторично накинули ему на голову черное покрывало палача. Они потащили свою жертву к гильотине и крепко ее привязали.Гейдеман, счищавший в это время с секиры кровь, дотронулся еще раз до ужасного механизма, и снова лезвие, повинуясь давлению, опустилось на выемку плахи.Орсини был казнен; его туловище лежало по одну сторону эшафота, а голова — по другую. Кровь текла с черного сукна на камни площади; фанатичные женщины собирали ее в свои платки.Забили барабаны.Приговор был исполнен; кровь, пролитая на улице Лепельтье, была отомщена.Однако через несколько месяцев Людовик Наполеон должен был исполнить завещание Орсини — в следующем же году осуществилась надежда казненных на освобождение и объединение Италии.Вскоре за тем император составил совместные планы с итальянским министром Кавуром, и первым знаком соглашения было бракосочетание принца Наполеона, двоюродного брата императора, с Клотильдой, шестнадцатилетней дочерью Виктора Эммануила, короля итальянского.Тогда началась война между Францией и Австрией с ее битвами при Мадженте и Сольферино.24 июня 1859 года был днем кровопролития, когда два воинственных народа в продолжение двенадцати часов мерялись силами. Казалось, французские войска и войска короля Сардинского должны были победить геройски сражающихся австрийцев; потери с обеих сторон были ужасные, и все с нетерпением ожидали конца этой сомнительной борьбы. Французы принудили австрийцев отступить, последние же отбросили сардинцев в другом месте, и потому можно было ожидать почетного мира скорее, чем предполагали другие государства. Мир действительно был заключен в Виллафранке через несколько дней после сражения при Сольферино.Ломбардия досталась Наполеону, который отдал ее королю Сардинскому, за что Савой и городской округ Ницца были уступлены Франции.Союз между верхними и средними итальянскими государствами послужил поводом к основанию нового государства с Виктором Эммануилом во главе.В Париже следовали один за другим праздники, и Людовик Наполеон опять спас свой престол от падения на несколько лет. И в этот раз пали тысячи жертв и увеличили число трупов, на которых он думал основать свою династию. Была достигнута новая отсрочка, грозные тени отгонялись шумными пирами и придворными торжествами. VIII. ЧЕРТОВ ОСТРОВ Во время этого похода Олимпио и маркиз томились в Консьержери по несправедливому обвинению в участии в заговоре Орсини.Олимпио не так мучила несправедливость, как неизвестность об участи Долорес. У него отобрали бриллиантовый крест и посадили отдельно от маркиза. Бриллиантовый крест был передан императрице.Прежде чем мы отыщем здесь наших обоих друзей, мы должны сообщить, где находился Хуан во время их внезапного ареста, так как мы не заметили его в соборе Богоматери.Хуан решился во что бы то ни стало спасти принца Камерата от мучений в Кайене. Его не пугали опасности и многочисленные трудности, о которых предупреждал его маркиз; он объявил последнему, что решился На все, лишь бы только исполнить свой план.Клод внутренне радовался, видя мужество и решительность Хуана, и снабдил его необходимыми для дальнего путешествия деньгами.Несколько дней спустя Хуан выехал из Гавра на одном из пассажирских кораблей, отправляющихся в Южную Америку. Он еще не знал о тех многочисленных, почти непреодолимых трудностях, с которыми ему предстояло встретиться на пути. Но он обладал качествами, превозмогающими всякое препятствие, именно: мужеством и юношеской силой.Три острова, находящиеся близ континента, образуют треугольник. Первым встречается Королевский остров, украшенный превосходными банановыми рощами; здесь живут комендант и около двухсот солдат. По одну его сторону находится остров Св. Иосифа, назначенный для галерных преступников; за ним лежит Чертов остров, служащий местопребыванием ссыльных.На нем нет веселых нив, роскошно цветущего морского берега, банановой и величественной пальмовой рощи; он имеет вид печальной пустыни, сожженной палящим солнцем. На этом острове вырубили все деревья для того, чтобы ссыльные могли сильнее чувствовать свое изгнание и безотрадное положение и были лишены всякой надежды на бегство. Кое-где видны были только изуродованные кустарники, а между ними выстроенные из глины и камня хижины, крытые маисовой соломой; жалкие крестьянские избы по сравнению с ними выглядят дворцами; пещеры в голых скалах также обращены в жилища, в которых дверями и окнами служат большие и маленькие отверстия.Чертов остров справедливо носит свое название, так как несчастные, сосланные сюда на десятки лет, испытывают адские мучения. Большинство из них скоро погибает от сильной жары, болезней и жалкой пищи.Когда Камерата вступил на остров, здесь уже находилось около сорока ссыльных; их платья представляли лохмотья, башмаки были разорваны, силы и здоровье ослабели. Такая же участь ожидала и его.Надзиратель, который встретил его и повел в жалкую хижину, был жандармским бригадиром.Он объявил принцу, что будет посещать его три раза в день — в пять часов утра, после обеда в шесть и вечером в десять часов. Эти часы возвещались пушечными выстрелами с Королевского острова.Камерата мрачным взглядом смотрел на пустынный остров, имеющий вид большой могилы. О спасении или бегстве нельзя было и думать. Кто раз вступил на Чертов остров, тот покончил навсегда с миром, и его можно было оплакивать как мертвого.Хижина, предназначенная для принца, лежала возле скал; в ней находился только простой деревянный стол и такой же стул; солома на полу служила постелью; низкая дверь не запиралась: свет и воздух проникали через маленькое квадратное отверстие в эту невыносимо жаркую конуру. Воду, которую ссыльные должны были сами себе приносить, невозможно было пить; пища, привозимая каждый день с Королевского острова, была несвежая. Сухари почти всегда были покрыты плесенью; в муке и рисе ползали черви; скудно раздаваемая говядина всегда была несвежая. Ссыльные должны были сами себе приготовлять пищу; но очень немногие из них имели для этого необходимую посуду.Принц Камерата, изнуренный голодом и жаждой, должен был преодолеть через несколько дней свою брезгливость. Один из ссыльных согласился готовить для него жалкий обед на костре.Невыносимая жара днем, от которой нельзя было нигде укрыться, составляла ужасное мучение; впрочем, и ночи были такие же жаркие.Горячая маисовая солома, наполненная насекомыми, была адской постелью, и в сравнении с ней ночное жилище в первобытном лесу было благодеянием. В продолжение целой ночи в хижине летало и жужжало бесчисленное множество комаров, укусы которых были нестерпимы.Надзиратель Малье был неразговорчивый человек и ревностно исполнял свои обязанности; он часто даже ночью посещал хижины, желая убедиться, что ссыльные действительно спали или по крайней мере валялись на своих постелях. Несмотря на невозможность бегства, тюремщик Чертова острова очень часто устраивал неожиданные обходы.Камерата покорился своей судьбе. Проходили месяцы; его крепкая натура переносила все ужасы ссылки. Сильнее страдала его душа, полная ненависти и жажды мщения тем, кто уготовил ему это проклятое существование, но его ненависть была бессильна и потому еще более мучительна, ибо он не мог более рассчитывать возвратиться в Европу.Сначала он надеялся найти средства к бегству; но когда увидел с береговой скалы необозримое море и узнал бдительность Малье, то потерял всякую надежду на спасение.На Королевском острове каким-то непонятным образом распространилось известие, будто несколько ссыльных, несмотря на все принятые меры, составили заговор и намерены убить старого Малье и покинуть остров. Поэтому комендант решил послать смотрителю помощника, в которые и выбрал Джона, бывшего слугу мнимого герцога. Мошенник не забыл боль и оскорбления, которые Камерата нанес ему однажды в крепости, и потому он торжествовал, когда был назначен помощником тюремщика.Комендант избрал Джона на том основании, что тот оказался услужливым и, кроме того, отличался необыкновенной физической силой. Он переехал в хижину смотрителя и вскоре обнаружил свою тайную ярость и власть над Камерата, который должен был подчиняться его распоряжениям.Однажды вечером Камерата отправился на одну из скал, выдающихся в море. Вечернее солнце отражалось в волнах; вдали темная вода сливалась с небом в фиолетовых облаках.Камерата заметил вдалеке черную точку, в направлении, где находился континент. Он еще раз взглянул в ту сторону, желая рассмотреть, что разовьется из темного пятнышка. В это время с Королевского острова раздался пушечный выстрел, призывающий на смотр. Невидимая сила удерживала Камерата на скале, чтобы прежде чем поспешить к дому заболевшего Малье, понять, что означает эта медленно приближающаяся черная точка: ему казалось, что из нее должна образоваться лодка или маленький корабль. Вдруг он вспомнил ненависть Джона, временно заменявшего Малье, и, поспешно покинув скалу, направился к дому последнего.Предстоящий ему путь был длинен, и чтобы его преодолеть, даже бегом, требовалось более получаса.Между тем, совершая длинный переход к отдаленному месту смотра, принц оставался в недоумении, был ли это действительно корабль, приближающийся к острову, и что он намеревался делать, так как приближаться к острову ссыльных было строго запрещено.Если вдруг заметят судно? А оно, может быть, спешит сюда, чтобы его освободить. Страх и надежда овладели Камерата; он делал всевозможные предположения, и, как всякий несчастный, надеялся на спасение.Солнце давно уже закатилось, когда он приблизился к хижине; кругом все было тихо, смотр уже был окончен — он опоздал.Перед домом коменданта стоял отвратительный бульдогообразный человек; он, очевидно, ожидал принца, который за это нарушение порядка должен был подвергнуться наказанию.— Ого, счастье ваше, что вы пришли, я только что намеревался бить тревогу, — сказал помощник больного Малье. — Вы, верно, задумываете бежать! Знаете ли, что вам угрожает?Камерата заметил, что Джон желал дать понять ему все свое превосходство.— Я опоздал и перенесу без ропота заслуженное наказание.— Вас нужно заключить в решетчатую комнату. Вы, кажется, грубите! Черт возьми, вы должны за это быть наказаны! — вскричал Джон, покраснев. — Подождите, вы меня узнаете. Теперь мы не в прежних отношениях.— Вы имеете право только назначить мне наказание, которое я заслужил, — отвечал Камерата.— Я могу назначить его по своему желанию, и если вы будете еще возражать, то завтра же вас закуют в цепи.— Слушай, не раздражай меня, — проговорил с трудом Камерата, так как его терпение истощалось.— Я отправлюсь к скалам и осмотрю море, может быть, я вам принесу заслуженные цепи, так как без причины вы не могли опоздать, — сказал ненавистный Джон. — Марш!Камерата дрожал от бешенства, он хотел ударом кулака наказать мерзкого мошенника за его злость, но удержался.Джон повел принца в карцер. В продолжение нескольких лет никто не входил в него, потому что Малье, хотя и был строг, однако никогда не наказывал за опоздание.Принц подумал, что если он теперь откажется повиноваться, то его ждет худшая участь.Джон отпер низкую, но крепкую дверь карцера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69