https://wodolei.ru/catalog/dushevie_kabini/80x80/ 
А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 


Оставшись возле Вильерса, Шарлотта смотрела, как он спит.
В донельзя исхудавшем, белом, как бумага, лице герцога еще ощущалось биение жизни, говорившее о присутствии в этой бренной оболочке бессмертной души, но как слабо и эфемерно оно было!
Дверь отворилась, и в комнату стремительно вошел Даутри. В первый момент Шарлотта даже его не узнала, так сильно он изменился. Перед ней стоял уже не бывалый моряк в простой потрепанной одежде, а настоящий джентльмен в великолепном нежно-голубом камзоле, без единой складочки сидевшем на его широких плечах, и в рубашке тончайшего полотна. О прежнем Даутри напоминали только рассыпавшаяся по плечам, как у пирата, грива черных волос и старые потертые башмаки.
– Господи, да вы и впрямь превратились в настоящего герцога! – понизив голос, сказала Шарлотта.
– Вернее будет сказать, что я превратился в настоящего павлина, – ответил Даутри. Быстро обойдя кровать с другой стороны, он взял Вильерса за руку. – Проклятие! – вырвалось у него.
Шарлотта не стала притворяться, что не поняла, к чему относится его возглас: Вильерс выглядел так, что любой бы понял – конец совсем близок.
– Завтра сочельник, – печально сказала она. – Я так надеялась, что он не покинет нас в Рождество.
– Он еще может вас удивить.
– Уже удивил, – ответила Шарлотта и, когда Даутри недоуменно поднял на нее глаза, пояснила: – Он сделал мне предложение.
На мгновение лицо будущего герцога Вильерса потемнело, как туча, но тут же снова приняло бесстрастное выражение.
– Вот как? – спросил Даутри. – И вы поддержали эту идею?
– Извините, но вы просто осел, – осадила его Шарлотта, вставая и расправляя юбку.
– Что за вульгарное слово в устах светской дамы! – съязвил Даутри.
– Да, вы осел, – повторила Шарлотта, с удовольствием прислушиваясь к звуку своего голоса. Приезд в Бомон-Мэнор и вообще история ее знакомства с герцогом Вильерсом изменили и саму Шарлотту, сделали ее такой же бесстрашной и дерзкой, как он. Девушка бросила на больного благодарный взгляд, пощадила его худые руки, лежавшие на покрывале.
Даутри подошел к ней.
– Я вижу, вы его очень любите, – сказал он.
Он стоял так близко, что Шарлотте, отвечая, пришлось слегка закинуть голову.
– Мистер Даутри, вы… – заговорила она.
– Знаю, знаю, вы уже говорили, – перебил он.
В его глазах было столько осуждения, что Шарлотта затрепетала от восторга: он думает, что она, Шарлотта Татлок, способна соблазнить герцога! Это можно считать комплиментом.
– Итак, вы полагаете, что я собираюсь воспользоваться тяжелым состоянием умирающего, чтобы выйти за него замуж и стать герцогиней?
– А разве нет?
О, как подобное подозрение могло бы ее порадовать, если бы не предполагало смерти Вильерса!
– Его зовут Леопольд, вам это известно? – запальчиво спросила Шарлотта.
Лицо Даутри снова потемнело от гнева.
– Как вы с ним познакомились? – не отвечая, продолжил он допрос, и вдруг его руки оказались у нее на плечах.
Шарлотта не испугалась, напротив, она с трудом сдерживала смех – похоже, Даутри и впрямь принимает ее, несчастную старую деву, за роковую соблазнительницу!
– Как давно вы знакомы?
– Достаточно давно, – ответила она, чтобы продлить удовольствие.
Внезапно Даутри наклонился и, не дав Шарлотте сообразить, что происходит, приник к ее рту.
Его губы были твердыми и теплыми, и Шарлотта ощутила чуть солоноватый вкус морского ветра с примесью гвоздики – именно таким и должен был быть на вкус поцелуй моряка. «Вот так сирены соблазняют путников», – пронеслось в ее мозгу. И эта мысль показалась ей столь восхитительной, что Шарлотта сделала то, чего добивался Даутри, – приоткрыла губы.
В следующее мгновение она лишилась способности ясно мыслить – не прерывая поцелуя, Даутри заключил ее в объятия и прижал к груди. От прикосновения к его теплому, пахшему пряностями, мускулистому телу Шарлотта окончательно потеряла голову. Она обвила обеими руками его шею, и пол ушел у нее из-под ног.
Неистовый поцелуй прервал легкий шум, донесшийся с кровати. Шарлотта отстранилась и оглянулась – Вильерс пошевелился, но не проснулся.
Шарлотта протянула руку и поправила больному покрывало.
– Что говорит здешний врач? – понизив голос, чтобы не нарушить сон Вильерса, спросил Даутри.
Увы, врач не сказал ничего такого, о чем бы Шарлотта и так не догадывалась.
– Если герцог переживет сегодняшнюю ночь… – вздохнула она. – Но доктор Треглоун сомневается. А что думаете вы?
Даутри молчал, однако она прочла ответ в его глазах, и он болью отозвался в ее сердце.
– Что вы будете делать, когда он умрет? – спросил будущий герцог Вильерс. Он по-прежнему растягивал звуки, но сейчас подавленное желание сделаю его голос резче, чем раньше.
– Я буду его оплакивать, – смело посмотрела ему в лицо Шарлотта.
– Сегодняшнюю ночь я проведу рядом с ним, – сказал Даутри, поворачиваясь к двери. – Но мне нужно поесть. Вы составите мне компанию?
Шарлотта оглянулась на Вильерса – забывшись глубоким сном, как часто бывало во время болезни, он дышал так, словно каждый вздох давался ему с огромным трудом и мог стать последним в его жизни. Это было поистине душераздирающее зрелище.
– Пойдемте, посидите со мной, – уже чуть мягче предложил Даутри, протягивая Шарлотте руку. – Вы можете вернуться позже. Мы оба вернемся.
Глава 48
Поппи больше не принадлежала самой себе. Она перестала быть кроткой, недалекой дочерью леди Флоры, которая позволяла матери на себя кричать и указывать, что ей делать.
Она превратилась в свою противоположность и сама при необходимости могла бы кричать и указывать другим.
О, теперь Поппи чувствовала себя безгранично могущественной. Она позволила Флетчу отнести себя в комнату, потому что ей было приятно, когда он ее нес, но, оказавшись в спальне, освободилась из его объятий. Теперь все было в ее руках – предстоящая ночь должна была пройти так, как она задумала.
Поппи медленно отошла от Флетча, оперлась на один из кроватных столбиков и приняла соблазнительную позу, выпятив грудь. У оставшегося возле двери Флетча в глазах вспыхнули огоньки, заставившие сердце герцогини забиться быстрее.
У нее получилось!
Но у Поппи был план, о котором Джемма и Луиза прожужжали ей все уши во время подготовки, и молодая герцогиня собиралась воплотить его в жизнь без отступлений, по крайней мере сейчас. Правда, после повторной отработки плана Исидора в изнеможении упала на кровать и заснула, пробормотав, что ни один мужчина на свете не стоит таких усилий…
Герцогиня призывно улыбнулась Флетчу.
– Говорят, вы устали от своей жены? – сказала она.
– Я…
– Bien, – перебила она, не давая ему ответить, – потому что я попала в такое же положение.
– Вы?!
Флетч был потрясен. Довольная произведенным эффектом Поппи подняла руки над головой и взялась за кроватный столбик, наслаждаясь свободой, чувствуя возбуждающее прикосновение к соскам тонкой кружевной вставки на лифе. До нее донеслось тяжелое дыхание мужа. Распаленный, с блестящими от желания глазами он совсем не походил на прежнего лощеного законодателя мод.
– Поппи… – медленно произнес Флетч.
– Да, месье? – Она провела рукой по своему горлу и потом по груди, как ее научила наверху опытная Джемма. «Это просто сведет Флетчёра с ума, – заверила ее герцогиня Бомон. – Мужчины обожают смотреть, как женщина трогает себя».
Поппи снова улыбнулась мужу, давая понять, что начинает наступление.
– Почему бы вам не подойти поближе? – проворковала она.
Один прыжок – и Флетчер стоял прямо перед ней.
– Не прикасайтесь ко мне! – предупредила герцогиня.
Флетч, собравшийся было ее обнять, остановился.
– Je n'y touche pas, madame, – церемонно произнес герцог.
Но она хотела убедиться, что он действительно понял, поэтому сказала с вызовом:
– У таких женщин, как я, есть свои требования.
– Неужели? – Он сделал шаг вперед. – Расскажите какие.
Собираясь с духом, Поппи прижала руку к груди, гордо откинула назад голову, но спокойствие давалось ей с трудом – озноб хватил все ее тело, истомившееся по ласке. Те несколько дней, что прошли со времени открытия, сделанного ею в гостинице, Поппи изучала себя и теперь она прекрасно знала, что ей нравилось и что должен делать Флетч, чтобы дать ей наслаждение, которого так ждала ее плоть. Надо только произнести это вслух…
– Ну же, рассказывайте, – настаивал герцог.
Он едва сдерживал страсть, и от этого Поппи возбуждалась еще больше.
Ах, как трудно быть откровенной! Смущение моментально сорвало с нее маску сластолюбивой француженки. Но потом она взглянула на стоявшего перед ней Флетча и подумала, что ей по-настоящему хочется только одного – чтобы он прикоснулся к ней. И еще она сама хочет прикоснуться к нему. Это немного успокоило Поппи, ведь она хотела того же, что и он.
– Я хочу прикоснуться к вам, – твердо и негромко, но не шепотом, сказала Поппи, чувствуя, как все ее тело изнутри заливает горячая волна.
Не сводя глаз с ее лица, Флетч сбросил камзол. Поппи снова оперлась о кроватный столбик. Снедаемая желанием, она стала казаться себе выше, прекраснее, соблазнительнее.
Флетч расправил широкие плечи и вытащил рубашку из брюк.
«Продолжайте», – хотела попросить Поппи, но, к ее смущению, из горла вырвался какой-то сиплый вскрик.
– Но чего конкретно вы от меня хотите, мадам? – спросил с улыбкой герцог, усугубляя ее смущение.
– Снимите рубашку, – трепеща, сказала Поппи.
Флетч медленно стянул с себя рубашку. Взору Поппи открылись сначала бугрившийся мышцами живот, потом мускулистые плечи с золотистой кожей. О, теперь она смотрела на мужа совершенно иначе, чем раньше. Если прежде она считала его хорошеньким юнцом, то сейчас он совсем не производил такого впечатления. Он был такой мужественный…
Поппи захотелось лизнуть его. «Какое счастье, – подумала она, заливаясь краской еще больше, – что он не может подслушать мои мысли!» Оставалось надеяться, что он не догадается об ее постыдной прихоти.
– Что теперь? – спросил Флетч.
Но Поппи онемела – она просто не могла попросить его снять брюки, хотя ясно видела, что он возбужден до предела. Она только покачала головой. Флетч шагнул к ней – теперь они почти касались друг друга.
– Все в порядке, дорогая, – прошептал он и осторожно поцеловал ее в щеку. – Я вовсе не собирался снимать брюки, поверь, я хочу только целовать тебя.
Он принялся целовать ее в губы так легко, так нежно, что у Поппи задрожали колени.
– Нет никакой необходимости снимать брюки, – умиротворяюще бормотал он.
– Нет, сейчас же сними их! – воскликнула Поппи, оттолкнув Флетча. Ей было трудно находиться так близко от него, вдыхая чудесный аромат его кожи, – она начинала терять решимость и свой французский шарм. Но Флетч потеряет к ней интерес, если она вновь даст волю живущему в ней маленькому робкому существу. Нет, все должно идти так, как задумано!
Удивленный Флетч даже чуть отступил назад, но потом, похоже, понял, что она задумала, и обрадовался.
– Immediament! – приказала Поппи только для того, чтобы подтвердить его догадку.
Флетч ухмыльнулся и начал медленно, чтобы подразнить жену, стягивать с себя брюки.
Поппи почувствовала некоторую слабость. Конечно, она уже много раз видела раздетого Флетча, особенно после того, как по его настоянию они стали заниматься любовью при свете, для чего в спальне зажигались все канделябры, а Поппи должна была лежать в постели поверх покрывала. Однако вопреки устоявшемуся мнению леди Флоры о мужской наготе юная герцогиня никогда не считала тело мужа ни нелепым, ни противным.
Тем не менее в прежней жизни Поппи старалась на него не смотреть, да и сейчас при виде обнаженного Флетча ее начала сотрясать дрожь. Он стоял перед ней, упирая руки в бока, большой, гладкий, казалось, только протяни руку…
– Что теперь? – спросил он своим низким обольстительным голосом с таким видом, будто они с Поппи сидели за чаем и он интересовался, сколько кусочков сахара бросить ей в чашку.
Она лихорадочно пыталась придумать такой ответ, чтобы остаться для него страстной искушенной француженкой. Что бы сделала на ее месте настоящая французская любовница?
Поппи думала, не сводя с мужа глаз, но вообще-то ей хотелось только одного – чтобы он…
Нет, это нельзя произнести вслух, как бы ни соблазняла ее такая идея. Но, увы, ничего другого в голову не приходило.
– Дорогая… – пробормотал Флетч.
Его глаза светились добротой, и Поппи поняла: ее затея наверняка провалится, потому что он видит в ней все ту же глупенькую женушку из прежней жизни, а не чувственную француженку с густо подведенными глазами.
– Нет, молчите! – перебила она.
Он послушался, но при этом помрачнел. Поппи взяла себя в руки – хватит думать о провале, надо доиграть свою роль до конца, причем с удовольствием! Наверное, пришло время отправляться в постель, решила она и попросила:
– Лягте, пожалуйста, месье.
К счастью, ей не пришлось делать усилие, чтобы изменить голос, – от волнения в нем и так появилась волнующая хрипотца.
– Не позволите ли мне сперва раздеть вас? – спросил Флетч.
Поппи растерялась – разве французские любовницы позволяют мужчинам себя раздевать? Вроде бы Джемма не давала на сей счет никаких указаний. Но занимаясь наверху подготовкой «плана», Джемма и Поппи с двумя подругами так хохотали, что юная соблазнительница вполне могла пропустить мимо ушей ценный совет.
– Француженки всегда раздеваются сами, – заявила она, напустив на себя уверенный вид.
Флетч понимающе ухмыльнулся, так что, возможно, она и не ошиблась. Спокойно улегшись на постель, Флетч подпер голову руками и скрестил ноги. Поппи облизнула пересохшие губы – его бедра чуть приподнялись.
Затем Поппи начала трогать языком нижнюю губку – Флетч наблюдал за ней с самым мечтательным выражением. Значит, она делает все правильно! Эта мысль ее очень ободрила.
– Здесь жарко, – продолжала Поппи низким страстным голосом. Это был один из приемов, которым ее научила Джемма.
Не сводя с мужа глаз, Поппи приступила к следующему шагу – она расстегнула лиф и спустила с плеч рукава.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42


А-П

П-Я