– Неужели?
– Похоже, вы не слишком утруждали себя общением с Пердитой. Неужели вы не знаете о ее увлечении наукой и натуралистами? Впрочем, зачем я спрашиваю, и так все понятно.
– Вы хотите сказать… – проговорил герцог, холодея с головы до пят.
– Да, именно так. Этого еще не произошло, но я пока не слышала, чтобы Пердита съехала от Бомонов. А ведь там к прелюбодеянию относятся как к простительной человеческой слабости, к тому же весьма распространенной.
– Я поговорю с Поппи.
– Когда она вернется в этот дом, я вас сразу же покину, – бодро повторила леди Флора. – Хочу только заметить, что ваша неспособность дать жизнь хотя бы одному ребенку за четыре года после бракосочетания может привести к тому, что очередным побегом на вашем фамильном древе станет отпрыск какого-нибудь молодого натуралиста!
Жгучая ненависть захлестнула герцога. Еще никогда он не жаждал крови так сильно, как в этот момент. У него задрожали пальцы – эх, схватить бы мерзкую тварь и…
Леди Флора проворно поднялась на ноги и засеменила к двери.
– Желаю вам спокойной ночи, ваша светлость, – не без ехидства сказала она, не замечая, что одно из ее страусовых перьев уперлось в дверную раму, рискуя сломаться. – Надеюсь, вы сохраните этот разговор в тайне от Пердиты. Ах, Пердита, мой бедный ангелочек! Она считает, что ей удастся прожить жизнь, избегая неприятных тем. Но отношения между мужчиной и женщиной – это всегда неприятно, не правда ли? На мой взгляд, откровенно говорить о них – единственно разумный способ справиться с трудностями.
Закончив тираду, она наконец вышла, но Флетч успел заметить, что два пера из трех, украшавших ее прическу, по-прежнему гордо реяли высоко над головой хозяйки, тогда как третье бессильно повисло над ухом, придавая почтенной даме нелепый вид.
«Поделом, тебе, старая ведьма!» – подумал Флетч.
Глава 27
Снова в доме герцога Вильерса
– Надеюсь, вы сожалеете о своих словах, – всхлипывая, проговорила Шарлотта. – Вы – злой человек, и то, что вы на пороге смерти, вас не извиняет. Я даже начала сомневаться, действительно ли вы умираете, ведь на смертном одре люди ведут себя иначе: заботясь о своей бессмертной душе, они не мучают других.
– Наверное, моя бессмертная душа изменяет мне так же, как разум, – ответил Вильерс. – Ведь я, очевидно, отправлюсь прямым ходом в ад, чтобы бросать уголь в печи Вельзевула.
Мисс Татлок шмыгнула носом и вытерла его платочком.
– Мне надо идти, – сказала она. – Спасибо, что приняли меня. Я рада, что смогла поддержать вас в ваши последние часы.
– Послушайте, вы не можете так уйти. – Герцог начал с усилием приподниматься, пытаясь сесть.
– Не делайте этого, вы слишком слабы! – воскликнула Шарлотта. – Я вас почти не знаю, но, поверьте, мне очень жаль, что вы умираете. Мне надо идти, ведь вы вряд ли захотите, чтобы я почитала вам Библию…
– Вы же мне этого не предлагали…
– Послушать Библию обычно предлагают всем пациентам в вашем состоянии, – сказала Шарлотта, поднимаясь. – Желаю вам всего самого хорошего, ваша светлость.
– Постойте, не уходите!
– Я совершила большую ошибку, придя сюда, потому что вы хотели видеть другую женщину. Вдобавок позволила себе расплакаться, поставив себя в еще более глупое положение. С меня хватит унижений на сегодня. Всего доброго.
Она выскочила из комнаты прежде, чем герцог успел что-то сказать, и, сбежав по лестнице, бросила одному из четырех лакеев, стоявших в передней:
– Извозчика!
В ожидании экипажа Шарлотта принялась рассматривать мраморные статуи, украшавшие подножие лестницы. Но перед глазами у нее стояло мертвенно-бледное, странно привлекательное, даже трогательное лицо Вильерса – наверное, такое впечатление производят все обреченные на неминуемую гибель. Но даже на смертном одре герцог не имел права ее мучить. Из-за него она почувствовала себя такой жалкой и несчастной!
Хотя в его словах была только правда.
Шарлотте захотелось вернуться и сказать это Вильерсу, но открылась входная дверь, и лакей сообщил, что прибыл экипаж.
Глава 28
Заседание Королевского общества проходило в Сомерсет-Хаус. Даже оказавшись у его беломраморных стен с целым лабиринтом сводчатых переходов, Джемма продолжала протестовать против решения посетить заседание.
– Поверь, там будет очень интересно, – увещевала ее Поппи. – Я уже несколько лет по газетам и книгам слежу за путешествиями мистера Мурхеда. Он побывал на самом краю света!
В ответ Джемма только издала бессильный стон. Через мгновение она застонала гораздо громче – у входа в помещение Королевского общества посетителей приветствовала мисс Татлок собственной персоной! Героиня светских сплетен непринужденно улыбнулась приехавшим дамам.
– Очень рада вас видеть, миледи, – проговорила Шарлотта. – Уверена, беседа мистера Белсайза произведет на вас неизгладимое впечатление, это своего рода феномен.
– Феномен? – переспросила шепотом Джемма, когда они с Поппи входили в большую залу, уже полную народу. – Что за лексика! Да мисс Татлок просто ослица.
– Джемма! – одернула ее Поппи.
– Она омерзительна, ты не находишь?
– Вовсе нет. Мисс Татлок – самая умная молодая особа из всех, кого я знаю.
– А по мне, она омерзительна, – сказала Джемма, с отвращением передернув плечами. Усевшись на место, она открыла программку, полученную от предмета своей неприязни, и прочла вслух: – «Заседание открывает дискуссия о самцах обезьян вида Leontocebus, или "когтистая обезьяна"». Отлично! Меня всегда волновали низкорослые волосатые особы противоположного пола.
– Перестань, пожалуйста! – толкнула ее локтем Поппи.
– «За сим последуют оживленные дебаты с участием мистера Браунинга и мистера Прингла на тему, имелись ли пупки у наших прародителей Адама и Евы», – не унималась Джемса. – Неужели это всерьез, Поппи?
– Гм… Вообще-то тема интересная… Но подожди, вот мистер Мурхед начнет рассказывать о своих недавних поездках в Африку – заслушаешься!
Скептически хмыкнув, Джемма обвела взглядом зал.
– Господи, сколько народу! – удивилась она. – И лорд Стрейндж здесь. Как ты думаешь, дорогая, может быть, мне стоит подойти к нему, попросить продать остальные шахматные фигуры?
– Где он?
– У окна, беседует с изящной молодой женщиной, видишь?
Поппи посмотрела в указанном направлении – действительно, у красиво отделанного камнем стрельчатого окна стоял, привалившись к стене, человек с лицом хищной птицы, худой и нервный. Взглянув на его собеседницу, юная герцогиня не без зависти отметила и ее прекрасные золотистые волосы, и алые, словно зовущие к поцелую губы.
– Да-а… – пробормотала Поппи.
– Помнишь, я тебя предупредила, – весело заметила Джемма. – Как ты думаешь, продаст он мне остальные шахматные фигуры?
В этот момент Стрейндж повернулся и обвел взглядом зал – его глаза скользнули по герцогиням, не задержавшись ни на миг, как по пустому месту.
– Нет, этот не продаст, – ответила Поппи.
– Неужели?
– Только если ты пообещаешь ему интимное свидание.
– Ты удивляешь меня, дорогая! Я считала тебя такой неопытной и наивной.
– Но я не слепая и знаю, что некоторые мужчины всеми правдами и неправдами стремятся обзавестись любовницами из общества.
– Как бы то ни было, лорд Стрейндж обожал свою жену. Она умерла, дав жизнь их единственному ребенку.
– У него была жена?
Джемма кивнула. В следующее мгновение, увидев знакомое лицо, она оставила подругу, и Поппи принялась размышлять о лорде Стрейндже. У нее просто не укладывалось в голове, что этот светский человек, имевший дурную репутацию из-за многочисленных внебрачных связей, оказывается, преданно любил свою жену. Вот как бывает. Значит, и Флетч… Нет, ничего это не значит! Не желая больше думать о муже, она подняла глаза – перед ней стоял, приветствуя ее вежливым поклоном, сам предмет ее терзаний.
– Что ты здесь делаешь, скажи на милость? – изумленно воззрилась на мужа опешившая Поппи.
– Тот же вопрос я хотел задать тебе, – ответил Флетчер. – Я и не догадывался, что тебя интересуют научные вопросы.
Спохватившись, что она не ответила на приветствие мужа, Поппи встала и сделала книксен, мысленно умоляя Джемму поскорее вернуться. Но герцогиня Бомон проплыла мимо, окруженная целым сонмом весело болтавших джентльменов.
– Я здесь впервые, – объяснила Поппи и добавила: – Пожалуйста, уйди, Флетч!
– Уйти? – удивился он. – С какой стати?
Пробормотав: «Боже, как неловко!», Поппи села на свое место. Флетчер тут же опустился на рядом стоящий стул.
– Здесь сидит Джемма! – возразила Поппи.
– Так почему я должен уйти?
– Потому что в отличие от меня тебя наука не интересует.
– Вот как? А тебя, значит, интересует?
– Интересует. И я буду чувствовать себя очень неловко, если ты останешься. Пожалуйста, очень тебя прошу, уйди.
– И не подумаю, сколько бы ты ни просила, – с вызовом ответил Флетчер и скрестил на груди руки. – В конце концов, ты говорила, что мы должны остаться друзьями.
Заметив его раздражение, Поппи решила действовать иначе.
– Что ж, если хочешь, оставайся, – сказала она бодрым голосом. – Надеюсь, твой друг Гилл подойдет ко мне поздороваться?
– Его здесь нет. А почему ты думаешь, что он здесь?
– Ты же никогда и ничего не делаешь без него. Я подумала, раз ты вдруг заинтересовался научной деятельностью, то скорее всего из-за того, что ею заинтересовался твой друг.
– Ты меня оскорбляешь, – ответил Флетчер ровным голосом.
– Извини, не хотела тебя обидеть. О, доктор Лауден уже пришел! Мне придется тебя на несколько минут оставить: я специально пригласила его на это заседание, поэтому просто обязана подойти к нему и поздороваться. Прошу прощения. – С этими словами Поппи поднялась и двинулась прочь.
Флетч ошарашенно смотрел ей вслед. Накануне, рисуя в воображении встречу с женой, он даже не мог себе представить, что она вот так бросит его, с улыбкой подойдет к какому-то молодому человеку, кстати, совершенно заурядной внешности, с довольно длинным носом, и будет о чем-то с ним беседовать… Флетч сжал кулаки и, не отдавая себе отчета, вскочил на ноги. Нет, он этого так не оставит!
Пробравшись сквозь толпу все прибывавших любителей науки поближе к Поппи, он устроился на свободном стуле за ее спиной, чтобы она не могла его видеть – он прекрасно понимал, что его повышенное внимание ей бы наверняка не понравилось.
– Я прочла ваши заметки о задних лапах ленивца, доктор Лауден, – сказала Поппи своему собеседнику. – Очень, очень интересно!
«Да он коротышка», – заметил про себя Флетч. Вообще-то доктор не был коротышкой по общим меркам, просто он уступал в росте герцогу. «Я бы легко с таким справился», – презрительно подумал Флетч. Потом, окинув взглядом плечи ученого, решил, что поединок был бы на равных.
«Я могу с ним справиться, и я с ним справлюсь», – билась в его мозгу мысль, когда он смотрел на Лаудена, улыбавшегося его жене. Они беседовали уже о морских выдрах. Поппи, к удивлению мужа, оказавшаяся настоящим знатоком по этой части, углубилась в те свойства морских выдр, которые отличали их от обычных, речных сородичей.
А потом слово взял доктор Лауден, и Поппи минут пять не отрывала глаз от его лица, пока он говорил и говорил об этих животных.
Флетч осторожно поднялся и двинулся назад, уверенный, что жена не заметила его маневров. Сев на место Джеммы, он скрестил на груди руки и стал ждать.
Вскоре публика начала рассаживаться по местам, и Поппи вернулась. Обеспокоенная отсутствием места для Джеммы, она принялась оглядываться в поисках свободного стула.
– He волнуйся о своей спутнице, – успокоил ее Флетч. – Она подружилась с лордом Стрейнджем. Вот погоди, дай только узнать об этом Бомону!
– У лорда Стрейнджа великолепная коллекция редкостей, – просветила мужа Поппи. – Насколько мне известно, он собирает в основном предметы искусства, но у него есть и удивительные природные редкости. Ах, я отдала бы все на свете, чтобы только взглянуть на это богатство!
– Да я тебя на пушечный выстрел не подпущу к его имению! – возмутился Флетч. – Ты не представляешь, что там происходит.
– А я знаю – то, что принято называть «оргиями». Я читала о них в книгах по истории Древнего Рима.
– Поппи!
– Надеюсь, ты не думаешь, что я рискну стать их участницей? – спросила она с улыбкой, но ее взгляд оставался серьезным.
Флетч хотел ответить, но он только беззвучно открыл рот.
– У меня никогда и в мыслях такого не было, – сухо продолжала Поппи. – Пожалуй, это единственное, чем я тебя могу порадовать, Флетч, – я не собираюсь наставлять тебе рога.
В ее глазах было столько холода, что у герцога упало сердце.
– Ты… – пробормотал он.
Она отвернулась и, заметив на другом конце зала Джемму. помахала ей рукой.
– Дело не в том, что я боюсь за свою честь, просто Стрейндж… э-э… распущенный человек, – сказал герцог, тщательно подбирая слова.
– Ах вот как. – В голосе Поппи слышалась горечь. – Я-то думала, что распущенный человек – это тот, кто заводит любовницу. Но столь наивные взгляды для того и бывают необходимы, чтобы жизнь показала их несостоятельность, не так ли?
Между тем заседание началось. На сцене перед публикой появился мистер Мурхед, который начал дискуссию об африканском племени карамаджон. Поппи и Флетч молча сидели рядом.
– Боже, какая скука! – пожаловался Флетчер, когда дискуссия закончилась.
– Не согласна, – холодно возразила Поппи. – Было интересно. Мистер Мурхед – замечательный ученый. Я при первой же возможности куплю его книгу «В ковчеге нет больше места»
– Название очень похоже на строчку из детского стишка.
– Да будет тебе известно, что у меня постоянная подписку в лавке Лакингтона на все книги о путешествиях и о природе. Кстати, оплачиваешь ее ты.
– Прежде мы с тобой никогда не говорили о книгах.
– Господи, о чем же мы могли говорить? Если, конечно, ты не скрывал от меня своего интереса к науке и открытиям?
Он хотел ответить, но Поппи язвительно продолжила:
– Уверяю, если бы мне попалась статья о новых фасонах стрелок на чулках или революции в области вышивки по атласу, то я бы немедленно дала тебе знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42