Мы уже открыли свое дело, понял Фрэнк Фринк. Они даже договорились о
том, как будет называться их предприятие.
ЭДФРЭНК - ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ НА ЗАКАЗ.
- Все, что мы успеем сегодня еще сделать - сказал Фрэнк, - это купить
доски для верстаков и, может быть, детали электрооборудования. Но не
материалы для изготовления ювелирных изделий.
Вдвоем направились на склад лесоматериалов в южной части
Сан-Франциско, и через час получили требуемые им доски и брусья.
- Что это ты все время такой беспокойный? - спросил у Фринка Эд
Маккарти, когда они вошли в оптовый хозяйственный магазин.
- Деньги. Меня давит их происхождение. То, что мы таким путем
финансируем свои замыслы.
- Старик Уиндем-Мэтсон это прекрасно понимает, - сказал Маккарти.
Я это знаю, подумал Фринк. И именно это меня так угнетает. Мы
вступили в его владения. Мы теперь такие же, как и он. Разве это такая
приятная мысль?
- Не оборачивайся назад, - сказал Маккарти. - Смотри только вперед.
Только дело, и ничего больше.
Я смотрю вперед, подумал Фринк. Он вспомнил гексаграмму. Какие это
подношения и возлияния я могу совершить? И - кому?

7
Красивая молодая японская пара, посетившая магазин Роберта Чилдэна,
чета Казоура, позвонила ему к концу недели и попросила, чтобы он пришел к
ним на обед. Чилдэн уже давно с нетерпением ждал от них весточки и теперь
был просто в восторге.
Он закрыл "Художественные промыслы Америки" чуть раньше обычного и
нанял велокэб, чтобы проехать в шикарный район, где обитали Казоура. Он
знал этот район, хотя там и не жил никто из белых. Проезжая в велокэбе по
извилистым улочкам с их традиционными лужайками и плакучими ивами, Чилдэн
во все глаза глядел на современные жилые дома и восхищался изяществом их
архитектуры - чугунными решетками балконов, высоко взметнувшимися вверх,
мягким цветовым оформлением, использованием строительных материалов
различной текстуры... Все это вместе составляло подлинное произведение
искусства. Он еще помнил то время, когда здесь ничего не было, кроме
развалин, оставшихся от бомбардировок.
Японские дети, игравшие возле домов, при виде его оторвались на миг
от футбола или бейсбола, однако тут же возвратились к прерванным играм,
никак не реагируя на его появление. Другое дело, подумал он, взрослые.
Хорошо одетые молодые японцы, выходя из своих автомобилей,
останавливавшихся рядом с домами, в которых они жили, с большим интересом
наблюдали за ним. Неужели он живет здесь, задавались наверняка они таким
вопросом. Молодые японские бизнесмены, возвращающиеся домой из своих
контор... Здесь проживали также главы торговых миссий. Он это определил по
припаркованным здесь кадиллакам. Приближаясь к цели поездки, Чилдэн все
больше и больше нервничал.
Через несколько минут, поднимаясь по лестнице к квартире Казоура, он
подумал: я приглашен сюда не по делам, а как гость, к обеду. Ему,
разумеется, пришлось изрядно помучиться над своей одеждой - но в своем
внешнем виде он был уверен. Во внешнем виде, подумал он. А как же я
все-таки выгляжу? Ведь все равно я никого не могу ввести в заблуждение.
Все равно я здесь чужой. На этой земле, где белые расчистили территорию и
возвели один из прекраснейших своих городов, я посторонний в своей же
собственной родной стране.
По застеленному коврами коридору он прошел к нужной двери, позвонил.
Вскоре дверь отворилась. В ней стояла юная мисс Казоура в шелковом кимоно,
подпоясанном ярким широким оби, ее длинные блестящие черные волосы
свободно падали на плечи, она приветливо ему улыбнулась. Позади нее, в
гостиной, стоял муж с бокалом в руке, вежливо кивая.
- Мистер Чилдэн. Заходите.
Чинно поклонившись, он вошел внутрь квартиры.
Все здесь было в высшей степени изысканным. И - столь же аскетичным.
Совсем немного предметов. Торшер, стол, книжные полки, эстамп на стене.
Невероятное японское чувство "ваби". Английский язык даже не в состоянии
передать это понятие. Способность найти в простых предметах повседневного
быта особую красоту, которую нельзя заранее придумать или смастерить. Это
нечто, связанное со взаимным расположением предметов.
- Прошу, - предложил мистер Казоура. - Виски с содой?
- Мистер Казоура... - начал он.
- Пол, - поправил его молодой японец, указав на жену, добавил: -
Бетти. А вы...
- Роберт, - промямлил Чилдэн.
Рассевшись на мягком ковре с бокалами в руках, они слушали игру
"кото", японской тринадцатиструнной арфы. Пластинка эта была выпущена
совсем недавно японским отделением фирмы "Хиз Мастерс Войс" и была весьма
популярна. Чилдэн заметил, что все составные части граммофона, даже
громкоговоритель, были искусно скрыты. Он не мог определить, откуда лились
звуки.
- Не зная ваших вкусов в отношении еды, - сказала Бетти, - мы решили
действовать наверняка. На кухне, на электрической плите, поджаривается
отбивная с косточкой. Вместе с ней - печеный картофель в кисло-сладком
соусе с луком. Никогда не прогадаешь, если на первый случай только что
обретенному гостю предложишь жареное мясо.
- Очень польщен, - сказал Чилдэн. - Мне нравится жареное мясо.
Он ничуть не покривил душой. Огромные скотобойники Среднего Запада
теперь совсем не жаловали западное побережье своей продукцией. Он даже не
мог припомнить, когда в последний раз пробовал приличный бифштекс.
Самое время вручить подарок хозяевам дома.
Из кармана пальто он извлек небольшую, завернутую в тонкую папиросную
бумагу вещицу и осторожно поставил ее на низкий столик:
- Безделушка для вас. Это благодарность за удовольствие и
отдохновение, которые я испытываю, находясь здесь.
Он развернул бумагу, открыв их взорам подарок. Фрагмент кости с
резьбой, выполненный столетие тому назад китобоями из Новой Англии.
Крохотное, покрытое затейливым орнаментом произведение искусства,
называемое резьбой по кости, которой занимались старые матросы в свободное
от вахты время. Ни одна другая вещь не могла более достойно представить
культуру прежних Соединенных Штатов. Воцарилась тишина.
- Спасибо, - произнес Пол.
Роберт Чилдэн низко склонил голову.
Мир - на какое-то время - разлился в его душе. Это было настоящим
подношением в духе и букве "Книги Перемен". Оно произвело тот эффект, на
который он рассчитывал. Какая-то часть тревоги и угнетенности отлегла от
его души.
С Рэя Келвина Чилдэн получил соответствующее возмещение убытков за
Кольт-44 плюс кучу письменных заверений о недопущении подобного в будущем.
Но это не сняло камень с его сердца. Только теперь, в этой совсем не
связанной с его неприятностями ситуации, он на какое-то время потерял
ощущение, что все вокруг него постоянно идет вкривь и вкось. Это "ваби"
окружавшей его обстановки квартиры Казоура, излучение гармонии... вот в
чем все дело, решил он. В пропорциях. Чувство меры. Равновесия. Они так
близки к Дао, эти двое юных японцев. Вот почему они так повлияли на меня
раньше. Я ощутил благодаря им близость Дао. Увидел сам его отсвет.
Ему вдруг страстно захотелось узнать, как на самом деле постичь Дао?
Дао - это то, что сперва вбирает в себя свет, затем тьму. Вызывает такое
взаимодействие этих двух основных первозданных сил, что в результате
всегда наступает обновление. Это то, что удерживает мироздание от
разрушения. Вселенная никуда никогда не исчезнет, потому что только стоит
тьме, как кажется, погасить все сущее, превратив его в законченную
абстракцию, как новые зерна света прорастают в ее сокровенных глубинах.
Вот на чем держится стабильность миропорядка. Когда зерно падает, оно
падает в землю, в почву. И там, в глубине ее, невидимое взору оно
прорастает и дает новую жизнь.
- Настоящий шедевр, - сказала Бетти. Она привстала на колени и
протянула поднос, на котором лежали небольшие ломтики сыра со всем прочим,
что к ним полагалось.
- Международные новости заняли очень большое место место в последние
дни, - произнес Пол, неторопливо опорожняя свой бокал. - Пока ехал домой
сегодня вечером, я слушал прямой радиорепортаж грандиозных похорон в
Мюнхен, включая прохождение пятидесяти тысяч человек знамена и все
остальное в том же духе. Сплошное непрерывное пение "Был у меня
товарищ...". Тело сейчас установлено для всеобщего обозрения.
- Да. Это большое горе, - произнес Чилдэн. - Эта неожиданная новость
в начале недели.
- Японская "Таймс" сегодня вечером, ссылаясь на заслуживающие доверия
источники, сообщает, что Бальдур фон Ширах находится под домашним арестом,
- сказала Бетти. - По настоянию СД.
- Плохо, - сказал Пол, покачав головой.
- Власти, безусловно, хотят сохранить порядок, - заметил Чилдэн. -
Фон Ширах известен своим своеволием и опрометчивостью. Даже своими весьма
непродуманными акциями, чем очень напоминает Рудольфа Гесса в прошлом.
Достаточно вспомнить его безумный перелет в Англию.
- О чем еще сообщается в японской "Таймс"? - спросил Пол у своей
жены.
- О сильном замешательстве и интригах. Армейские подразделения
непрерывно перебрасываются то туда, то сюда. Отпуска отменены. Пограничные
станции закрыты. Проходит сессия рейхстага. Выступают все подряд.
- Это напоминает прекрасную речь доктора Геббельса, которую мне
довелось услышать по радио, где-то около года тому назад, - сказал Роберт
Чилдэн. - Очень остроумная обличительная речь. Публика слушала его, как
обычно, затаив дыхание. В ней был весь диапазон владевших им чувств.
Безусловно, после того, как удалился от дел несравненный Адольф Гитлер,
доктор Геббельс теперь оратор номер один среди национал-социалистов.
- Верно, - согласились с ним кивками головы Пол и Бетти.
- У доктора Геббельса отличные дети и жена, - продолжал Чилдэн. -
Тоже весьма незаурядные личности.
- Верно, еще раз согласились Пол и Бетти, а Пол еще добавил:
- Прекрасный семьянин, в отличие от остальных тамошних главарей,
весьма сомнительных сексуальных пристрастий.
- Я бы не стал сегодня обращать внимание на всякие слухи, - сказал
Чилдэн. - Вы, вероятно имеете ввиду таких, как Рэм? Но ведь это уже
древняя история. Давно уже позабытая.
- Я скорее думал о Германе Геринге, - произнес Пол, медленно
потягивая содержимое своего бокала и задумчиво глядя на него. - О
рассказах насчет фантастических оргий, своим разнообразием и изощренностью
напоминающих древнеримские. Мороз проходит по всему телу от одного лишь
упоминания о них.
- Это все ложь, - сказал Чилдэн.
- Этот вопрос недостоин нашего обсуждения, - тактично произнесла
Бетти, поглядев поочередно на каждого из мужчин.
Они осушили свои бокалы, и Бетти вышла, чтобы снова наполнить их.
- Политические разговоры разгорячили кровь у множества людей, -
сказал Пол. - Всюду, куда только не зайдешь. Сейчас важно не терять
головы.
- Правильно, - согласился Чилдэн. - Спокойствие и порядок. Чтобы все
пришло к привычной устойчивости.
- Период, наступающий после смерти вождя, очень критичен в
тоталитарном обществе, - сказал Пол. - Отсутствие традиций и созданных
средним классом учреждений в своем сочетании... - Он осекся. - Давайте
лучше бросим говорить о политике, как в прежние студенческие годы.
Роберт Чилдэн почувствовал, как вспыхнуло его лицо, и низко склонился
над принесенным Бетти полным бокалом, чтобы скрыть от хозяина свое
смущение. Какую ужасную глупость он сморозил в самом начале, совершенно
неуместными и категорическими суждениями о политике; нагрубил хозяевам
дома своим несогласием, и для того, чтобы спасти вечер, понадобился весь
присущий им изначально такт. Сколь многому мне еще необходимо учиться,
подумал Чилдэн. Они такие элегантные и хорошо воспитанные. А я - просто
белый варвар. Этого нельзя оспаривать.
На какое-то время он весь ушел в себя, медленно потягивая виски из
бокала, стараясь сохранять на лице притворное выражение якобы
испытываемого им при этом удовольствия. Мне нужно всецело следовать их
примеру, решил он. Соглашаться всегда и во всем.
Однако паника не оставляла его. Мой ум, размышлял он, помутился из-за
выпитого спиртного. И из-за усталости и нервов. Удастся ли собраться с
духом? Все равно, больше меня сюда уже никогда не пригласят. Поздно
что-либо предпринимать. Его охватило отчаянье.
Бетти, вернувшись из кухни, снова расположилась на ковре. Какая она
все же привлекательная, подумал Чилдэн. Стройное тело. У них фигуры - само
совершенство; ни жира, ни выпячивающихся выпуклостей. Ей не нужно ни
бюстгальтера, ни корсета. Мне надо тщательно скрывать свое вожделение.
Причем, чего бы это не стоило.
И все же время от времени он не мог удержаться, чтобы не бросить
украдкой взгляд в ее сторону. Полюбоваться прелестным темным цветом его
кожи, волос и глаз. Мы выпечены всего лишь наполовину по сравнению с ними.
Нас вынули из печки для обжига до того, как мы были полностью готовы.
Старый миф аборигенов. Здесь он звучит как правда.
Я должен думать о чем-нибудь ином. Найти какую-нибудь нейтральную
тему для разговора. Взгляд его блуждал по комнате, пытаясь отыскать, за
что можно было бы зацепиться. Молчание становилось все более тягостным,
напряженность была невыносимой. О чем же, черт побери, говорить? О
чем-нибудь безопасном. Взор его остановился на книге в черном невысоком
шкафчике из тикового дерева.
- Я вижу, вы читаете "И саранча легла густо", - произнес он. - Я
много о ней наслышался, только вот напряженная работа все не позволяет
самому уделить ей какое-то внимание.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40