Она опустилась на колени перед книжным шкафом.
- Вы читали это? - спросила она, достав с полки какую-то книгу.
Он близоруко сощурился. Темно-коричневая обложка. Роман.
- Нет, - ответил он. Это жена приобрела. Она много читает.
- Вам следовало бы прочитать ее.
Все еще чувствуя себя разочарованным, он выхватил у нее книгу, глянул
на название. "И густо легла саранча".
- Это одна из запрещенных в Бостоне книг? - спросил он.
- Она запрещена на всей территории Соединенных Штатов. И, разумеется,
в Европе. - Она подошла к двери и стала ждать.
- Я слыхал об этом Готорне Абендсене. - На самом деле все было
наоборот. Все, что он был в состоянии вспомнить об этой книге, что она
сейчас популярна. Еще одно преходящее увлечение. Еще одно повальное
помешательство. Он наклонился и засунул ее назад на полку.
- У меня нет времени читать беллетристику. Слишком много работы.
- Эту муру, - язвительно подумал он, - читают мелке служащие вечером
дома в постели. Она возбуждает их. Позволяет уйти от реальности. Которой
они боятся. Но, разумеется, страстно жаждут острых ощущений.
- Какая-нибудь любовная история, - произнес он, с сумрачным видом
открывая дверь в коридор.
- Нет, - сказала девушка. - Это роман о войне. - Уже в коридоре, по
дороге к лифту, она добавила:
- Его автор утверждает то же самое, что говорили мои родители.
- Кто? Этот Абендсен?
- Его гипотеза заключается в следующем. Если бы Джо Зангара
промахнулся, Рузвельт бы вытащил Америку из Великой Депрессии и так
вооружил бы ее... - она прервала свои объяснения, так как они подошли к
лифту, где его дожидалось еще несколько человек.
Позже, когда в "мерседесе-бенце" Уиндем-Мэтсона они проезжали по
ночному Сан-Франциско, она возобновила свой рассказ.
- Гипотеза Абендсена заключается в том, что Рузвельт стал бы очень
сильным президентом. Таким же энергичным, как и Линкольн. Он это доказал
даже за тот единственный год, что был президентом, всеми теми мерами,
которые начал осуществлять. Книга эта - художественное произведение. Я
хочу сказать, что она написана в форме романа. Рузвельта не убивают в
Майами, он остается жив и переизбирается в 1936 году, оставаясь
президентом до 1940 года, то есть уже во время войны. Понимаете, он все
еще президент, когда Германия нападает на Англию, Францию и Польшу. А он
видит все это. Он делает Америку сильной. Гарнер в самом деле был ужасно
дрянным президентом. В том, что все так получилось, есть его немалая вина.
А тогда, в 1940 году, вместо Бриккера избирают президента-демократа...
- У этого Абендсена в романе, - перебил ее Уиндем-Мэтсон. Он бросил
взгляд на сидевшую рядом девушку. Боже, они читают книги, - подумал он, да
еще и разглагольствуют о вечном.
- Согласно его гипотезе, вместо такого изоляциониста, как Бриккер, в
1940 году вместо Рузвельта президентом избирают Рексфорда Тагвелла. - Ее
лицо, освещаемое уличными фонарями и встречными автомобилями, пылало от
воодушевления. Глаза округлились, она стала оживленно жестикулировать. - И
он очень активно продолжал начатую Рузвельтом антифашистскую политику,
поэтому Германия не решилась прийти на помощь Японии в 1941 году. Она
нарушила заключенный между ними договор. - Повернувшись к нему, она крепко
схватила его за плечо. - И поэтому Германия и Япония проиграли войну.
Он расхохотался.
В изумлении глядя на него, стараясь выискать что-то в выражении его
лица - что именно, она и сама не знала, да к тому же ему еще нужно было
присматривать за другими машинами, - она сказала:
- В этом нет ничего смешного. Именно так и было на самом деле. США
были вполне способны разгромить Японию. И...
- Каким образом? - перебил ее Уиндем-Мэтсон.
- Все это есть в книге. - Она задумалась на мгновенье. - В романе.
Естественно, там есть много и просто вымысла. Ведь ему все-таки надо было
увлечь читателя, иначе люди не стали бы читать. В нем описываются судьбы
многих людей. Среди них двое еще совсем молодых, парень служит в
американской армии, девушка... Президент Тагвелл показан на самом деле
тонким политиком. Он понимает, что японцы намерены предпринять. - Голос ее
стал взволнованным. - Даже говорить об этом приятно. Японцы не
препятствуют распространению этой книги в Пацифиде. Я читала, что очень
многие из них увлекаются ею. Она популярна на островах метрополии. И
возбудила множество толков.
- Послушай, - произнес Уиндем-Мэтсон. - А что он говорит о
Пирл-Харборе?
- Президент Тагвелл оказался настолько проницательным, что дал приказ
всем кораблям выйти в море. Поэтому флот США избежал уничтожения.
- Понятно.
- Так что на самом деле никакого Пирл-Харбора и не было. Японцы
напали, но им удалось вывести из строя только несколько небольших
кораблей.
- Она называется "Какая-то саранча..."?
- "И саранча легла густо". Это цитата из Библии.
- И японцы, выходит, потерпели поражение, поскольку Пирл-Харбора не
получилось? Послушай, Япония все равно одержала бы победу. Даже если бы не
было Пирл-Харбора.
- Флот США - в этой книге - помешал им оккупировать Филиппины и
Австралию.
- Они бы все равно их заняли. Их флот был сильнее. Я очень хорошо
знаю японцев, это их историческое предназначение - установить господство
над Тихим океаном. После первой мировой войны Штаты все больше приходили в
упадок. Каждая из стран-союзников потерпела крах в результате той войны -
моральный и духовный.
- И если бы Германия не захватила Мальту, - упрямо продолжала
девушка, - то Черчилль остался бы у власти и привел Англию к победе.
- Каким образом? Где?
- В Северной Африке. Черчилль в конце концов нанес поражение Роммелю.
Уиндем-Мэтсон снова расхохотался.
- И поскольку британцы победили Роммеля, они смогли двинуть всю свою
армию через Турцию на помощь остаткам русских армий и занять оборону. В
этой книге они остановили продвижение немцев на восток вглубь России возле
одного города на Волге. Мы никогда раньше не слышали об этом городе, но он
на самом деле существует, я нашла его в атласе.
- Как же он называется?
- Сталинград. Вот там-то британцы и переломили ход войны. Поэтому в
книге Роммель так и не соединился с теми немецкими войсками, которые вышли
из России, помните, армия фон Паулюса? И немцам не удалось проникнуть ни
на Ближний Восток и захватить столь нужные им месторождения нефти, ни в
Индию, как это они сделали и соединились с японцами. И...
- Никакая стратегия на свете не смогла бы победить Эрвина Роммеля, -
сказал Уиндем-Мэтсон. - И события, вроде тех, что выдумал этот парень, ни
город в России, столь напыщенно названный Сталинградом, никакая успешная
оборона не могли достичь ничего большего, как отсрочка исхода войны.
Изменить ее результат они не могли. Послушай, я встречался с Роммелем
лично. В Нью-Йорке, когда был там по делам в сорок восьмом. - На самом
деле он видел военного губернатора США только на приеме в Белом Доме, да и
то издалека. - Что за человек! Какая выправка, какие манеры. Так что я
знаю, что говорю - закончил он.
- Это было ужасно, - сказала Рита, - когда генерала Роммеля сместили
с поста, а на его место назначили этого мерзавца Ламмерса. Вот когда
по-настоящему начались все эти массовые казни и концентрационные лагеря.
- Они существовали и тогда, когда военным губернатором был Роммель.
- Но, - она сделала жест рукой, - это было неофициально. Может быть,
эти головорезы из СС и тогда вытворяли такое же... Но он был не таким, как
все остальные. Что-то в нем было от старого прусского офицерства. Он был
суров...
- Я вот лучше скажу тебе, кто на самом деле очень много сделал для
США, - сказал Уиндем-Мэтсон, - кто возродил их экономику. Это Альберт
Шпеер. Не Роммель и не Организация Тодта. Шпеер был лучшим из наместников
Партии в Северной Америке. Он заставил все эти фирмы, корпорации, заводы -
все абсолютно! - снова заработать, и притом высокоэффективно. Жаль, что
его не было здесь, ведь у нас по пять предприятий в каждой отрасли,
конкурирующих между собой и из-за всего этого несущих такие чудовищные
убытки. Нет ничего более идиотского, чем промышленное соперничество.
- Я бы не смогла жить, сказала Рита, - в тех трудовых лагерях, в тех
общежитиях, которые были там у них на Востоке. Как одна моя подруга. Она
там жила. У нее проверяли почту - она даже ничего не могла рассказать мне
об этом, пока снова не оказалась здесь. Им приходилось подниматься по
утрам в полвосьмого под звуки духового оркестра.
- Ты бы привыкла к этому. Зато жила бы в чистоте, получала
полноценное питание, отдых и отличное медицинское обслуживание. Чего еще
желать? Журавля в небе?
Его огромная машина немецкого производства бесшумно двигалась сквозь
окутанный холодным ночным туманом Сан-Франциско.

Тагоми сидел на полу, поджав под себя ноги. В руках он держал пиалу с
черным китайским чаем и дул на него, то и дело улыбаясь при этом Бейнсу.
- У вас здесь просто прелестно, - сказал Бейнс. - На всем
тихоокеанском побережье ощущается такая умиротворенность. Она резко
контрастирует с тем, что... - Он не стал уточнять с чем.
- Бог разговаривает с человеком чудом Пробуждения, - прошептал
Тагоми.
- Простите?
- Это оракул. Извините меня. Вырвалось непроизвольно.
Бейнс призадумался и улыбнулся в душе.
- Что-то есть смехотворное, - заметил Тагоми, - в том, что мы живем
по книге пятитысячелетней давности. Мы задаем ей вопросы, будто она -
разумное существо. Она и есть живое существо. Как и Библия христиан.
Многие книги на самом деле живут своей жизнью. И вовсе не в
иносказательном смысле. Дух оживляет их. Понимаете? - он пристально
посмотрел на Бейнса, ожидая его реакции.
Тщательно подбирая слова, Бейнс ответил:
- Я не очень силен в вопросах веры. Религия находится вне сферы моей
деятельности. Я предпочитаю держаться тех материй, в которых хоть немного
разбираюсь. - По сути же дела, у него не было ни малейшей уверенности в
том, о чем говорит Тагоми.
Я, наверное, устал, - подумал Бейнс. С той минуты, как я очутился
здесь сегодня вечером, все вокруг кажется мне каким-то нелепым и
недовыросшим, будто я попал в страну гномов. Кажется какой-то недожизнью с
оттенком шутовства. Что это за книга пятитысячелетней давности? Часы с
Микки Маусом, сам мистер Тагоми, хрупкая пиала в его руке... и глядящая со
стены голова бизона, уродливая и внушающая страх.
- Что это за голова? - вдруг спросил он.
- Это, - пояснил Тагоми, - всего лишь существо, которое поддерживало
существование здешних аборигенов в былые дни.
- Понятно.
- Показать вам искусство охоты на бизонов? - Тагоми поставил пиалу на
столик и встал. Здесь, вечером, в своем собственном доме, он был в
серебристом халате, мягких комнатных туфлях и белом галстуке. - Вот я на
железной лошадке. - Он слегка присел, подогнув ноги. - На коленях надежный
винчестер выпуска 1866 года. - Он вопросительно глянул на Бейнса. - Вы
устали от путешествия, сэр.
- Кажется, да, - признался Бейнс. - События дня несколько ошеломили
меня. Деловая суета...
И всякие иные заботы, - подумал он. У него болела голова. Его сильно
беспокоило, можно ли достать здесь, на тихоокеанском побережье, что-нибудь
из анальгетиков, производства "И.Г.Фарбен". Он пристрастился к ним, борясь
с частыми болями в височной области.
- Мы все не должны терять веры во что-то, - сказал Тагоми. - Нам не
дано знать ответы на все вопросы. Нам не дано, по собственному желанию,
заглядывать в будущее.
Бейнс кивнул.
- У моей жены найдется кое-что для облегчения вашей головной доли, -
произнес Тагоми, увидев, что гость снял очки и потирает лоб. - Она вызвана
перенапряжением глазных мышц. Извините. - Поклонившись, он вышел из
комнаты.
...Больше всего я нуждаюсь в том, чтобы выспаться. В ночном отдыхе.
Или причина в том, что я не в состоянии смело глядеть в лицо
обстоятельствам? Пал духом из-за того, что они не очень-то благоприятны?
Когда Тагоми вернулся со стаканом воды и каким-то таблетками, Бейнс
сказал:
- Мне в самом-то деле пора распрощаться и ехать в гостиницу. Но
сначала хотелось бы кое-что выяснить. Мы можем продолжить переговоры
завтра, если это вас устраивает. Вас поставили в известность о наличии
третьей стороны, которая должна присоединиться к нашим переговорам?
На какое-то мгновенье на лице Тагоми промелькнуло удивление. Затем
оно исчезло, и лицо его снова стало непроницаемым.
- Об этом ничего не говорилось. Однако это, разумеется, интересно.
- С острова метрополии.
- О, - произнес Тагоми. Но на этот раз на его лице не отразилось ни
малейшего удивления, он полностью владел собой.
- Пожилой, удалившийся от дел бизнесмен, - продолжал Бейнс, -
путешествующий по морю. Сейчас он уже две недели в пути. У него
предубеждение против поездок по воздуху.
- Эксцентричный старик, - заметил Тагоми.
- Он продолжает интересоваться положением дел на рынках островов
метрополии. И сможет проинформировать нас об этом - в любом случае он
намерен отдохнуть в Сан-Франциско. Не стану утверждать, что его информация
так уж необходима. Но она позволит внести определенную ясность в наши
переговоры.
- Хорошо, - согласился Тагоми. - Он сможет предостеречь нас от ошибок
в отношении рынков сбыта в метрополии. Я там не был вот уже два года.
Только теперь Тагоми, бросив взгляд вниз, обнаружил, что все еще
держит в руках таблетки и воду.
- Простите меня. Вот сильнодействующее средство. Называется заракаин.
Изготавливается одной из фармацевтических фирм в провинции Китай.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40