— Потом мне надо будет заскочить в мэрию, и мы поедем к моей маме, где вас ждет Лизка.
Минут пять Егор сидел в машине и наблюдал за белой «тойотой», пристроившейся к парапету справа от речного вокзала. Потом дал газ и сделал круг по площади у речпорта. Реакции пассажиров «тойоты» на этот рейд не последовало, они кого-то ждали. Но стоило в машину сесть Кате, как «тойота» немедленно двинулась за «рено» Крутова. Сомнений не было, прследовали именно его, точнее, Екатерину, что позволило Крутову сделать вывод: Лиза сбежала от мужа так удачно, что Мокшин потерял ее след и теперь с помощью своих людей пытается через подругу выяснить ее адрес.
Правда, тут же пришла более здравая мысль: Мокшин мог бы выяснить это и более простым способом, заявившись в фирму и расспросив Катю.
Единственное, что его могло остановить, — неуверенность в том, что Катя знает, где находится ее подруга.
— Они у меня уже выпытывали, — сказала девушка, когда Крутов осторожно спросил ее, не приходил ли к ней кто-нибудь от имени Мокшина. — Естественно, я ответила, что ничего не знаю.
Через час Катя наконец освободилась, впорхнула в кабину «рено», с облегчением вздохнула.
— Все, можем ехать к Елизавете. Мама живет на улице Строителей, это за рекой, надо ехать через мост…
— Если позволите, я поеду один, — сказал Егор. — Высажу вас у фирмы и поеду, скажите только адрес.
— А вы найдете? — наивно засомневалась Катя.
Крутов улыбнулся.
— Язык до Киева доведет.
Екатерина продиктовала адрес, Егор довез ее до здания управления культуры и, пожелав высокой зарплаты, уехал. «Тойота» послушно пристроилась сзади, держась в ста метрах, но потом вдруг отстала и исчезла. Крутов, настроившись на игру с преследователями, даже почувствовал себя разочарованным, но предстоящая встреча с Елизаветой вытеснила все остальные мысли, и к дому Катиной мамы на окраине Брянска он подъезжал, уже с трудом сдерживая нетерпение.
Здесь начинался частный сектор города с незаасфальтированными улочками, кирпичными, панельными и деревянными домами, с садами и огородами. Дом Катиной мамы представлял собой бревенчатую избу чуть ли не столетней постройки с крышей из потемневшего от времени и непогоды шифера, окруженную небольшим яблоневым садом. Чем-то он напоминал родной дом Крутова, но без веранды да размерами был вдвое меньше.
Понаблюдав на перекрестке за пустыми в этот предобеденный час улицами и никого подозрительного не заметив, Егор подъехал к дому номер двадцать три по улице Гомонова, оставил машину и, оглядываясь, открыл калитку и вошел в палисадник. В нерешительности остановился у двери, прикидывая, что лучше: постучать или войти без стука, тихо, и в этот момент дверь распахнулась и с тихим визгом на шею Крутову кинулась Елизавета, одетая в белую маечку и шорты.
— Нашел, нашел, мой хороший, я же говорила, я знала, я ждала!.. — взахлеб запричитала она, целуя Егора в щеки, в шею, уши, губы, и длилось это блаженное сумасшествие до тех пор, пока Крутов, у которого закружилась голова, не обнял девушку сам и не прервал ее лепет долгим поцелуем. Потом подхватил на руки и внес в дом, ногой закрыв за собой дверь.
— Хозяйка дома? — спросил он, останавливаясь в сенях.
— Ушла по делам, — прошептала счастливая Елизавета, зажмурив глаза, — придет к двум. У нас уйма времени…
Крутов открыл дверь в светлицу, внес Лизу… а когда и как им удалось освободиться от одежды, вспомнить потом не могли ни он, ни она. Очнулись оба через час, полежали друг возле друга, умирающие, разгоряченные, умиротворенные, хотя и не удовлетворенные до конца, потом Лиза вскочила, затормошила Егора, и тому пришлось мыться в чистом дворике усадьбы вслед за Лизой: сначала он поливал ее водой из ковшика, потом она его.
В половине второго был накрыт стол, Лиза принесла бутылку грузинского вина «Саперави», и они выпили по рюмке, заново присматриваясь друг к другу, словно только что познакомились. А Крутов внезапно испытал удивительное чувство домашнего покоя и тепла, которого он не испытывал уже очень давно, несколько лет, с тех пор как похоронил жену.
— Что? — заметила его непривычно мягкий и нежный и одновременно жадный взгляд Елизавета, улыбнулась с оттенком смущения и вызова. — Понравилось?
Крутов рассеянно качнул головой, затем понял, что отвечает своим мыслям, не совпадающим с мыслями девушки, и проговорил как о чем-то само собой разумеющемся:
— Сейчас мы поедем к тебе на работу и ты напишешь заявление об уходе.
Ну, а потом… — он поднял рюмку. — За нас.
Лиза изумленно округлила глаза.
— Ты хочешь… чтобы я?..
— Я хочу увезти тебя в Москву. Думаю, рекламное агентство мы там тебе отыщем.
Елизавета засмеялась, покачала головой.
— Ты настоящий полковник, как поет Алла Пугачева. Пришел, увидел, победил. Не забыл, что за мной хвост, то есть муж? У него такие связи!..
— Мы их отрубим, — небрежно пообещал Крутов. — А откуда ты знаешь про связи?
— У него в гостях перебывали все крупные шишки из области, депутаты, милицейские чины, генералы, даже из Москвы приезжали, так что и не хотела бы
— все равно всех встречала. Представляешь, ни одного симпатичного лица!
Особенно мне не нравились его ученые гости: сколько спеси, сколько высокомерия, Бог ты мой! А настоящей культуры, интеллигентности — ноль!
— Ученые? Зачем мэру друзьяученые? И какие менно? Физики, химики, металлурги, машиностроители?
— В основном медики, врачипсихиатры, насколько я помню.
Крутов насторожился.
— Ты не путаешь? Именно психиатры?
— Или психологи… не помню точно.
— Раньше ты мне о друзьяхпсихиатрах мужа ничего не говорила.
— Ты не спрашивал.
— А о чем они разговаривали с мужем, на какие темы, не слышала?
— Так, о разной ерунде, в мое присутствии о делах никто не заговаривал. Кое-что я конечно слышала, обрывки фраз, когда приносила вино или кофе, но не понимала ничего. Например, что такое «груз двести»? Я не знаю…
— Они говорили о «грузе 200»? — медленно произнес Крутов.
— Ну, да. Потом о каких-то испытаниях… о курганах… ну, не помню я, о чем еще.
— А о ФУМБЭП не упоминали?
Елизавета наморщила лоб.
— Кажется, мне знакомо это слово, но что оно означает… какое-то управление по медицине, по-моему. Это так важно для тебя?
— Очень! Вот почему твой муж пытается ограничить твою свободу: ты слышала так много, что стала ценным секретоносителем. У него теперь только два выхода: держать тебя при себе или… — Егор помрачнел, — или убить!
Елизавета вздрогнула, с недоумением посмотрела на него.
— Что ты говоришь? За что?
— Черт! Как я сразу не сообразил… — Крутов насторожился: на душе стало беспокойно, неуютно, словно там подул холодный ветер и принес дождь со снегом.
В сенях стукнула дверь. Егор вопросительно глянул на Лизу, та сделала успокаивающий жест:
— Это наверное пришла тетя Саша, Катина мама.
В ту же секунду дверь в горницу распахнулась от удара ноги, и в дом ворвались двое молодых людей в черных костюмах и при галстуках, несмотря на летнюю жару. В руках они держали только дубинки «а ля усмиритель толпы», но наметанный глаз Крутова по некоторым признакам определил под костюмом одного из парней наплечную кобуру, и ему стало понятно, что это те самые пассажиры из «тойоты», следовавшей за его машиной во время поездки с Катей. Теперь стал понятен их демонстративный отказ от преследования машины Егора: они просто передали полковника своим сменщикам, а потом появились по вызову.
— В чем дело, мужчины? — почти доброжелательно спросил Крутов. — Врываетесь в чужой дом, как в свой собственный, пугаете мирных граждан, крутите у них под носом какими-то палками… Адресом не ошиблись?
— Собирайся, — навел свою черную дубинку на Елизавету один из парней, белобрысый, мощного сложения, с ничего не выражающим взглядом.
— Он тебя знает? — посмотрел на девушку Егор.
— Это Станислав, — тихо проговорила Лиза, — телохранитель Георгия…
— Поднялась из-за стола. — Убирайтесь! Никуда я с вами не пойду.
— Пойдешь! — двинулся было к ней белобрысый, и в ту же секунду Крутов метнул вилку.
Вилка вонзилась в дубинку, едва не выбив ее из руки парня, в горнице стало тихо. Крутов лениво встал, держа в руках еще одну вилку и кухонный нож, укоризненно качнул головой.
— Вы слышали, что она сказала, джентльмены? Возвращайтесь к боссу и доложите, что любой, кто попробует дотронуться до его бывшей жены, включая его самого, подчеркиваю — бывшей жены, — будет иметь дело со мной.
— Вадик, поговори с ним, — бросил опомнившийся Станислав, снова направляясь к Елизавете, и Егор бросил вторую вилку, со свистом прорезавшую воздух перед носом белобрысого и вонзившуюся в притолоку.
Станислав отпрянул, сунул было руку под пиджак, но Крутов отвел назад руку с ножом и покачал головой.
— Не стоит рисковать, мальчик. И давайте-ка выметайтесь отсюда по-хорошему, не доводите до греха, попишу обоих.
Парни застыли в нерешительности, переглядываясь, и Егор демонстративно достал свой бэтдаггер.
— Вам помочь или найдете дверь сами?
Вид «летучей мыши» заставил визитеров переоценить ситуацию, они опустили дубинки и попятились к выходу.
— Тебе хана, мужик, — сказал белобрысый эмиссар Мокшина с равнодушной уверенностью. — Мэр таких шуток не прощает.
— А я не шучу, — с таким же равнодушием сказал Крутов. — Эта девушка не является собственностью мэра. Или у вас имеется постановление прокурора на ее арест?
— Обойдемся без прокурора.
Крутов потемнел.
— Я тем более. Проваливайте!
Парни вышли. Егор прислушался к звукам, долетавшим с улицы, подошел к окну, сделав жест Елизавете: палец к губам. Двое в черном стояли в палисаднике и о чем-то разговаривали, жестикулируя и поглядывая то на дом, то на подъехавшую машину — белую «тойоту-короллу», потом белобрысый вытащил из кармана трубку мобильного телефона, и Егор понял, что дело принимает нежелательный оборот. Помощники Мокшина сдаваться не хотели и теперь советовались с боссом, что делать. Тот же вряд ли собирался дать отбой «опрерации».
— Псы! — с выражением сказал Крутов, обернулся к Лизе. — Быстро беги на огороды, оттуда к мосту через Десну, тут недалеко, должна была видеть.
— Я знаю, где это. Что ты хочешь делать?
— Преподам им урок отхода с боем. Залезь под мост и жди, пока я не подъеду и не окликну. Давай!
Елизавета несколько мгновений рассматривала ставшее решительным и строгим лицо Крутова, чмокнула его в губы и выбежала из дома в сени, а оттуда во двор, закрытый со стороны улицы высоким дощатым забором. Крутов подождал минуту, переводя организм в состояние боевого транса, рассовал по карманам кое-какие предметы домашнего обихода: вилки, ножницы, ручку, пилочку для ногтей, кухонный нож воткнул в карман рубашки на груди, бэтдаггер сунул под ремень брюк и, взяв в руки кочергу, стоявшую возле печки, вышел в сени.
Ждать долго не пришлось. Боевики Мокшина получили очевидно приказ босса «взять жену живой или мертвой», вызвали подкрепление в лице водителя «тойоты» и пошли в атаку на гарнизон дома. Дверь в сени рывком отворилась, в проем шагнул спутник белобрысого Станислава и получил удар кочергой по руке. Взвыл, выронил дубинку, которая вдруг с треском выпустила голубую извилистую искру: дубинка имела электрошоковый разрядник!
Реакция Крутова сработала мгновенно.
Он подхватил дубинку и сунул ее в лоб идущему следом толстяку с такой же черной палкой. Раздался треск, изумленный вскрик, толстяк вытаращил глаза и упал за порог лицом вниз. Егор остался один на один с белобрысым телохранителемпомощником мэра, успевшим вытащить пистолет («глок-24», как сразу же определил Крутов).
Мгновение они смотрели друг на друга, прикидывая готовность каждого сражаться до конца и возможности для поединка. Крутов очевидно выглядел более убедительно, несмотря на отсутствие огнестрельного оружия, потому что в глазах Стасниалва протаяла неуверенность, рука с пистолетом, наведенным в грудь Егора, дрогнула.
— Хочешь попробовать? — дернул уголком губ Крутов. — Дерзай, мальчик.
Может быть, и успеешь.
Сидевший в сенях с прижатой к животу рукой напарник Станислава, бледный и потный, заскулил от боли, Станислав перевл взгляд на него, и Крутов молниеносным ударом ноги выбил у него пистолет.
В принципе, на этом можно было бы и закончить урок, однако не доставало эффектной концовки, которая запомнилась бы мокшинским подручным надолго, и Егор закончил сольное свое выступление показательным метанием.
Он ушел влево от выпада правой руки Станислава (парень вероятно когда-то занимался боксом и стойку принял грамотно), перехватил руку, развернулся по часовой стрелке, заходя противнику в спину, и рывком сдернул с него пиджак таким образом, что получилась как бы смирительная рубашка. Затем другим рывком поставил парня спиной к забору справа от сеней дома, показал ему нож, чтобы он не дергался, и отошел на несколько шагов назад. Станислав и переставший баюкать руку второй молодой человек смотрели на Крутова во все глаза, не понимая, что он хочет делать. Егор прищурил левый глаз.
— Внимание, господа, демонстрирую смертельный цирковой номер. Нервных прошу из зала удалиться.
С этими словами он выгрузил из карманов весь свой боевой арсенал и в течение двух секунд расстрелял его в Станислава, пригвоздив пиджак парня к доскам забора в пяти местах — двумя вилками, ножницами и пилочкой для ногтей. Не пробила ткань пиджака только шариковая авторучка, хотя и застряла в воротнике в миллиметре от шеи. Напоследок Егор метнул бэтдаггер и срезал им прядь волос над левым ухом помертвевшего Станислава. Подошел к нему, удовлетворенно оглядел свою работу, выдернул «летучую мышь», спрятал в чехол, пошлепал белобрысого порученца Мокшина по щекам.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59