Дверь оказалась незапертой. Егор мягко распахнул ее и вошел.
В довольно просторной комнате гостиничного типа стояли две кровати, две тумбочки, платяной шкаф, стол, два стула, телевизор на подставке, в углу за шкафом прятался умывальник. В другом углу на крюках, вбитых в стену, висели автоматы. Один жилец лежал на кровати прямо в пятнистых штанах, не сняв носки, и смотрел телевизор, второй ел: на столе стояла двухлитровая бутылка минеральной воды, сметана в банке, лежала нарезанная толстыми ломтями колбаса и хлеб. Этих ребят Крутов не помнил.
— Извините, — сказал он как можно любезнее, — промахнулся дверью.
Алексей Свирин дальше живет?
Омоновцы переглянулись.
— Может быть, Синякин?
— Во-во, Синякин, — обрадовался Егор. — Хочу поскорее долг ему вернуть.
— Дальше по коридору, — махнул рукой тот, что смотрел телевизор.
Егор еще раз извинился, поблагодарил ребят и закрыл за собой дверь, прислушиваясь к звукам за ней. Но омоновцы очевидно были уверены, что гость имеет право здесь быть, раз его пропустили на входе, и выяснять личность спрашивающего не стали.
Панкрат вопросительно посмотрел на Крутова, тот отрицательно мотнул головой, и они пошли дальше.
Ни во второй, ни в третьей комнате общежития обидчиков полковника не оказалось, первый из них обнаружился лишь в четвертой комнате от угла.
Это был дюжий парень, заросший рыжим волосом по шею, — он сидел на кровати в одних трусах и ел кильку в томате прямо из банки, — не мускулистый, а какой-то бугристоузловатый, как ствол саксаула. Его напарник спал поверх одеяла на своей койке, отвернувшись к стене, также почти голый и потный. Воздух в комнате был спертый, и запахи по ней бродили самые что ни на есть «естественные».
Детина поднял голову, окинул вошедшего Крутова невыразительным взглядом, буркнул:
— Чего надо?
Крутов усмехнулся: лексикон местного спецназа не отличался разнообразием.
— Ты меня не помнишь, малыш?
Омоновец перестал есть, всмотрелся в Егора, потом, не торопясь, по-хозяйски, поставил банку с кильками на стол и потянулся к оружию, висящему на стуле. Крутов шагнул вперед и ребром ладони ударил парня по толстой руке, отодвинул стул с автоматами, покачал головой:
— Как тут у вас все запущено! Оружие при себе держите, не сдаете в спецхран… непорядок! Ну, вспомнил?
Детина, даже не ойкнув, хотя удар парализовал руку, начал бледнеть, потеть, вдруг вскочил, хватаясь левой рукой за нож на столе, и Егор вынужден был обездвижить ему и вторую руку. Парень упал задом на край кровати, чуть не сломав ее, зашипел от боли, в глазах его зажглась ненависть.
— С-сука бандитская!..
В комнату заглянул Панкрат.
— Что за шум, а драки нет?
— Все нормально, — сказал Крутов. — Он меня вспомнил.
— Что-то не вижу в его глазах радости. А хорош, зверюга! В зоопарке можно выставлять. Ему бы в киноактеры пойти — киборгов играть, цены бы не было! А второго смотрел? Ты глянь на него, спит, как младенец.
— Не он. — Егор присел на стол напротив потеющего омоновца. — Больно?
Извини, брат, без боли мое лечение неэффективно. В принципе, я на тебя зла не держу, но все же хочу кое-что уточнить: когда ты меня бил прикладом по шее, я сопротивлялся?
Омоновец углубился в анализ вопроса.
— Было приказано…
— Я знаю, что тебе было приказано. Так я сопротивлялся или нет?
Еще одна попытка понять, к чему клонит гость.
— Так ведь было приказано…
— Да или нет?
— Ну… и чего?
Сзади засмеялся Панкрат, на всякий случай контролирующий спящего.
— Зря ты его пытаешься разговорить, у него одна извилина и та от кепки. Пошли к лейтенанту, он тут всему голова, он и приказывал, и устанавливал меру пресечения, эти болваны действовали так, как обучены были действовать. Вообще раньше я был склонен полагать, что в ОМОН идут крутые и умные ребята, не чета обычным постовым милиционерам, теперь вижу, что ошибался.
Крутов коротко взмахнул рукой. Омоновец врезался головой в стену, закрылся локтями, ожидая побоев. Крутов сплюнул, повернулся к кровати спиной.
— Пошли отсюда.
— Может, связать эту образину?
— И так никуда не денется. — Егор вышел.
Воробьев сгреб автоматы, посмотрел на парня, сидевшего с выпученными глазами и державшегося за челюсть.
— Сиди тихо, как мышка. Понял? В коридоре мои люди, высунешься — пристрелят.
Омоновец сглотнул, открыл рот, но говорить ему было больно, и он только кивнул.
— Ну и ладушки, отдыхай, да напарника не буди, умаялся, бедный, пусть спит. — Панкрат вышел в коридор, положил автоматы у стены. В тупике коридора, у выхода на лестницу, ведущую на второй этаж, его ждали Крутов и Родион.
— Мы проверили все здание, — отрапортовал Родион. — Наверху какие-то классы, кабинеты и всего две жилых комнаты. В одной спят два амбала, в другой занимается сексом их командир.
Крутов и Воробьев переглянулись.
— Может быть, это его жена?
— Какое это имеет значение?
— В принципе, никакого. Но войду к нему я один.
— Ради Бога, мы подождем в коридоре.
Они поднялись на второй этаж и Родион указал на дверь комнаты, которую занимал лейтенант Хелемский. Егор попробовал рукой — заперта, но замок был легкий, простой, и Крутову ничего не стоило открыть его за две секунды с помощью гвоздя. Приоткрыв дверь, он скользнул за порог и остановился, разглядывая залитую светом комнату и сплетенные на кровати, обнаженные тела лейтенанта и какой-то девицы с роскошными бедрами и грудью. Их любовная игра приближалась к финалу и гостя они не видели и не слышали.
Крутов кашлянул. Но и после этого пара не сразу отреагировала на появление постороннего наблюдателя. Первым пришел в себя Хелемский, — он лежал под дамой, — повернул голову к двери, в то время как наездница продолжала самозабвенно работать, постанывая и вскрикивая, с глаз его сползла масленая пелена наслаждения. Он попытался дотянуться до кобуры пистолета, лежащей на тумбочке, не смог и одним ударом сбросил с себя взвизгнувшую девицу. Скатился с кровати, протягивая вслепую руку к пистолету, и наткнулся на Крутова, успевшего к тумбочке на мгновение раньше. Поднял глаза вверх, попытался было привстать, но Егор нажал ему на плечо, и лейтенант остался на полу, только сел поудобней, даже не пытаясь прикрыть рукой естество.
Девица по другую сторону кровати округлила глаза, — до нее наконец дошла пикантность ситуации, — открыла рот, собираясь закричать, но Крутов погрозил ей пальцем и сказал негромко:
— Молчать! Залезь под кровать и тихо отдохни!
Девица проворно завернулась в простыню, нырнула под кровать и затихла. Крутов подвинул к себе стул, сел напротив лейтенанта, разглядывая его, потного и скользкого, с царапинами на груди. Фигурой природа лейтенанта Хелемского не обидела: был он широкоплеч, мускулист, тонок в талии, имел сильные ноги с узкими бедрами и весьма представительный фаллос. Да и красив был по-мужски, с узким сухим лицом, голубыми глазами и крупными губами, которые портила лишь пренебрежительно оттянутый уголок. И шевелюра у него росла отменная, подчеркивающая природное здоровье. А внутри он был весь гнилой, как трухлявый гриб, — такое у Крутова сложилось впечатление.
— Привет, командир, — сказал Егор ровным голосом. — Не ожидал меня в гости?
— Ты сам роешь себе могилу, — криво улыбнулся Хелемский. — За тобой уже… — он прикусил губу, понимая, что проговорился.
— Продолжай, — поощрительно кивнул Егор, — не бойся, я никому не скажу. Очень уж хочется понять, что за возню устроили вокруг меня… и вокруг моей деревни. А также поделись информацией, по чьему приказу меня выпустили из милиции и зачем. Уверен, что ты знаешь. Может быть, кто-то хочет сделать из меня козла отпущения? Подсадную утку? Еще какую-нибудь живность? Говори, не стесняйся, и я забуду, что ты и твоя сволочная свора унижала и избивала полковника ФСБ.
— Ты такой же полковник, как я папа римский, — с той же кривой ухмылкой проговорил лейтенант. — Прими совет: хочешь остаться в живых — сматывайся отсюда и побыстрей. Если бы не…
— Ну-ну?
— Пошел ты на…
Крутов встал, обманчиво расслабленный, спокойный, углубленный в свои мысли.
— Вставай.
Лейтенант удивленно вскинул на него глаза, помедлил и поднялся, расправляя плечи.
— Говорят, ты хороший боец, прямо-таки барс. Воспользуйся шансом. Я безоружен. Даю слово: уложишь меня — делай со мной, что хочешь, не сможешь — не обессудь. Я не стану в отместку за унижение бить тебя ногами и разряжать электрошокер через яйца, хотя и очень хочется, право слово. Ты только ответишь на мои вопросы. Идет?
— Ты серьезно? — Лейтенант дураком не был и опасность чувствовал хорошо.
— Ты представляешь, чем тебе грозит нападение на офицера милиции?
Лет десять припаяют!
— А ты никому не пожалуешься… офицер, слуга закона!. — В последние слова Крутов вложил все свое презрение к этому человеку. — Это я офицер, полковник, прошедший четыре войны, а ты просто сопляк в погонах, возомнивший себя властелином мира. Давай, демонстрируй свою силу, начинай делать из меня фарш. Или без оружия кишка тонка?
Хелемский поднял руки, все еще раздумывая, что ему делать в этой ситуации, и вдруг ударил Егора ногой, целя ему в колено. Ушел в бок, снова ударил, почти достал, но Егор подхватил его ногу изнутри-снизу и рывком свалил на пол. Лейтенант подхватился на ноги, вставая в стойку каратэков, снова пошел на Крутова, ударил слевасправа, выходя на атаку связкой: прямой удар левой ногой в живот — боковой удар ногой в лицо правой ногой — поворот спиной к противнику и удар ногой в грудь, — но Егор прервал эту атаку в самом начале, выполнив кодзеку
, и ответил точным ударом сложенными щепотью пальцами («клюв орла») в верхнюю губу лейтенанта.
Хелемский охнул, обмяк, рухнул на колени, и Егор с поворота, дуговым ударом ноги перебросил его через кровать. С грохотом свалилась на пол японская магнитола, приглушенно вскрикнула под кроватью притихшая девица.
В комнату заглянул Панкрат, все понял и скрылся.
Крутов приподнял оглушенного омоновца, посадил спиной к платяному шкафу, треснул дважды ладонью по щеке. Глаза лейтенанта открылись, мутные и пустые.
— Дерешься ты слабо. Говорить будешь?
— Мы… тебя… — вяло пригрозил Хелемский.
— Понятно, не хочешь. — Егор вытащил из кобуры штатное оружие лейтенанта
— пистолет «глок» модели М-24 калибра девять миллиметров, применяемый спецслужбами многих стран мира. — А если я тебе чего-нибудь отстрелю? — Он снял пистолет с предохранителя, загнал патрон в ствол и приставил дуло к гениталиям Хелемского. — Может быть, вы меня потом и достанете, только тебе радости секса будут уже недоступны. Итак?
Лейтенант побледнел.
— Чего ты хочешь?
— Вот это другое дело. Я не спрашиваю, кто из вас сделал не оперативников, а хамов, действующих по-бандитски; каков командир, таковы и подчиненные. Я спрашиваю, кто тебе дал приказ мчаться не просто в деревню Ковали, а именно ко мне, и вязать именно меня.
Хелемский нервно облизал разбитые губы.
— Казанова…
— Начальник Жуковской милиции? Он не мог знать обо мне ничего! Кто приказал ему?
— Не знаю…
— Знаешь. — Крутов сильнее вдавил ствол пистолета в гениталии лейтернанта. — Ну?!
— Я не знаю… предполагаю… — заторопился Хелемский. — К Казанове приезжал майор из части…
— Сватов?
— Д-да, он… я случайно слышал разговор… ты убил их человека…
— Я никого не убивал. — Егор убрал пистолет, разрядил, вынул обойму и спрятал в карман, пистолет бросил на кровать. — Меня просто решили подставить. Но и майор Сватов не мог сам решиться прищучить полковника безопасности, кто-то ему подсказал этот ход. Кто?
Хелемский снова облизал губы, слегка приободрился.
— Над ним только начальник службы безопасности округа полковник Дубневич… — Лейтенанта встретил заинтересованный взгляд Егора и вдруг от щек его отлила кровь, лоб заблестел от испарины, дрожащими губами он выговорил. — Но я точно не знаю… может, кто еще… я же только в ОМОНе…
— Спасибо за информацию, — усмехнулся Крутов. — Быстро умнеешь, прямо на глазах. Ответишь на последний вопрос, я забуду, что ты меня пытал электрошокером, и мы с тобой мирно разойдемся. Кто дал приказ Казанове выпустить меня из СИЗО?
Хелемский дрожащей рукой провел по лбу, мотнул головой.
— Из Брянска кто-то звонил… больше я ничего не знаю…
— Не полковник ли Дубневич?
— Лейтенант сник, отвернулся.
— Ладно, командир, не переживай. Надеюсь, ты понимаешь, что если всплывет история моего сегодняшнего разговора с тобой, станет известно и то, от кого я получил ценнейшие сведения. А с Дубневичем я еще разберусь.
Чао, командир. Лови бандитов и не трогай честных людей, себе дороже будет.
Егор вышел, махнул рукой Панкрату, и они покинули здание ПТУ, приспособленное под общежитие для милиции особого назначения. Когда они подошли к больнице, окончательно стемнело.
— Ну, что он сказал? — поинтересовался Воробьев, залезая в кабину крутовского «рено».
— В принципе, я ожидал чего-то такого… брали меня по совету нашего общего знакомого майора Сватова, а тот якобы получил разрешение от начальника службы безопасности округа полковника Дубневича. Не слышал фамилию?
— Нет. Откуда полковник мог узнать о твоем участии в расправе с мотобандитами?
— От того же Сватова.
— А от кого поступил приказ тебя освободить?
— Казанову звонили из Брянска. Это мог быть и полковник Дубневич, и кто-нибудь еще, знающий меня лично. Я это выясню.
— Поедешь в Брянск? Когда?
— Прямо сейчас. У меня там есть пара знакомых, у кого можно остановиться на пару дней.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59