— Тем более. Кстати, куда ты так спешишь? Во-первых, мы не завтракали, во-вторых, не набрали боровичков. Я знаю еще одно место неподалеку, завернем туда…
Елизавета замедлила шаг, но не остановилась, лицо ее стало хмурым и озабоченным.
— У меня дурное предчувствие… — Она передернула плечами. — И оно меня никогда не подводило. Что-то случилось в деревне. Пошли домой.
— Ну вот еще! Что там может случиться?
— Я тебя прошу.
Егор подумал, молча догнал ее и ускорил шаг.
В Ковали они вошли в половине одиннадцатого, сразу увидев столб дыма посреди села: дымилась куча угля и золы, оставшаяся от коммерческой палатки. По деревне ходили потерянные жители, многие из них, в основном женщины, собрались возле Гришанковой хаты, у которой были выбиты стекла.
Во дворе дома стоял «уазик» скорой помощи, на земле лежал человек в окровавленной рубашке, а над ним склонились двое мужчин в белых халатах.
— Что случилось? — спросил Крутов у женщин возле соседнего дома, ища глазами своих, потом увидел на улице четкие следы колес и понял, что в деревне побывала банда на мотоциклах. С плачем к нему кинулась тетка Ксения, за ней подошла сестра Лида.
Через минуту он узнал, что Осипа и Аксинью подстрелили подонки, ворвавшиеся в село, и что обоих уже увезла машина реанимации. Пострадали и коммерсанты: одного из них, смуглолицего Гафура, ранили в грудь и в ногу, второму — старшему из продавцов, проломили голову; именно он и лежал в палисаднике у дома. Бориса, брата мужа Елизаветы, в момент нападения в деревне не было, прибыл он буквально за минуту до возвращения Крутова и Лизы из леса и на их появление лишь бешено сверкнул глазами. Подходить к ним не стал.
— Когда они уехали? — спросил Егор, прижимая к себе плачущих женщин, вдруг понимая, что его план мирного отдыха на природе рушится на глазах.
— Еще девяти не было, — опомнилась сестра Лида, вытирая слезы.
— Я пойду к своим? — тихо проговорила Елизавета.
— Иди, — кивнул Крутов, добавил торопливо, — расспроси там, что они видели. Сколько их было?
— Человек двадцать, — еле выговорила бабка Ксения.
— Семь или восемь, — покачала головой Лида. — Все такие черные, страшные… на таких огромных мотоциклах… полезли по домам, стали отбирать деньги, еду… Дед Осип шуганул одного, а дружки полезли в драку.
Он за ружье, они за автоматы…
— А бабу Аксинью как подстрелили?
— Ее не подстрелили, сильно побили. Она вступилась за деда… один ударил ее ногой, потом прикладом…
Крутов стиснул зубы. В голову шибануло волной ненависти, в глазах поплыл кровавый туман. Усилием воли он задавил ненависть, голова стала чистой и холодной. Не обращая внимания на причитания и вопросы бестолково суетящихся женщин, он быстрым шагом направился к дому и сразу же обнаружил, что колеса его «рено» пробиты. Догонять бандитов было не на чем. Присев на корточки, Егор потрогал спущенные шины, выругался сквозь зубы и вдруг услышал шаги. Стремительно обернулся.
На него из-за свежесобранного стога сена смотрел светловолосый молодой человек, в котором он не сразу узнал нового знакомого, Панкрата Воробьева.

ЖУКОВСКИЙ РАЙОН

ВОРОБЬЕВ
К обеду подразделение милиции и следователь Жуковской районной прокуратуры уехали, и деревня опустела. Женщины еще продолжали судачить о случившемся, но всех ждали дела, некормленная и недоеная скотина требовали забот, и сельчане разбрелись по домам, садам и огородам. Ковали снова превратились в идиллически мирную деревеньку конца двадцатого века, еще не исчезнувшую с лица земли, но уже постепенно приходящую в упадок по причине старения. Средний возраст ее жителей уже давно перевалил за пятьдесят лет.
После того, как все следственные процедуры закончились, Крутов уехал на мотоцикле родственника в больницу навестить своих пострадавших дядю и тетю, и Панкрат остался один в его доме. Он ждал известий от своих разведчиков, помчавшихся вдогон за бандитами. В принципе, он мог быть доволен своей прозорливостью, позволившей ему определить предполагаемый район удара банды и примчаться к месту происшествия буквально через час после нападения на деревню, но столь открытое и наглое нападение заставляло задуматься, и Панкрат час просидел на веранде дома Крутова, размышляя над случившимся, пока не пришел к выводу: банда имела не только аналитиков, просчитывающих объекты операций, но и какую-то серьезную «крышу», позволявшую ей не слишком беспокоиться о возможных последствиях своих действий. Самыми же надежными «крышами» в данной ситуации следовало считать две конторы: милицию и армию. А поскольку милиция в последнее время по данным разведчиков Воробьева сама понесла потери в результате контактов с бандитами, предполагать ее участие в деятельности банды было трудно, хотя этот вариант и не исключался, и Панкрат переключил свое внимание на военные объекты района и области.
В непосредственной близости от Ковалей располагалось три таких объекта плюс охраняемый склад ГСМ, разведчики отправились по адресам, и теперь надо было лишь ждать результатов разведки, сдерживая Крутова, который рвался преследовать банду и воздать каждому по справедливости.
В час дня из больницы вернулся хозяин, с виду сдержанно спокойный, хладнокровный и целеустремленный. Панкрат с удовольствием оглядел его ладную, сильную, мускулистую, хотя и не слишком накачанную, фигуру, худощавое, узкое, замкнутое лицо с крутым лбом и умными, все понимающими, карими, с желтым блеском, глазами, способными становиться теплыми либо ледяными, в зависимости от чувств. Этот тридцатипятилетний ас из спец-группы ФСБ, вынужденный уйти в отставку из-за какой-то несогласованности и безответственности командиров, знал и умел многое и был отличным кандидатом в команду «Час», но Панкрат не хотел торопить события и удочку в этом направлении пока не закидывал. Всему свое время, подумал он, в том числе и время собирать камни. Поинтересовался, имея в виду больницу:
— Ну, что там?
— Дядя потерял много крови, но выживет. Уже в сознании и пытается веселить больных и медсестер. У тети разорвана подвздошная сумка и сломано ребро, бил ее специалист, но в общем ничего страшного. Врачи там неплохие, поднимут на ноги.
— В Жуковке?
— Их отвезли в Фошню, тут рядом, в трех километрах. Год назад американцы построили в Фошне реабилитационный центр, вся губерния лечиться ездит. Узнал что-нибудь?
— Терпение, мой друг, терпение, разведка дело не быстрое, сам знаешь.
К вечеру, я думаю, кое-что знать будем. С милицией больше не общался?
Крутов постоял возле веранды, поглядывая на дом соседей, потом с видимым усилием пошел к себе. Сказал на ходу:
— Разговаривал с дежурным в Фошне. Послал он меня…
— Ясно. Значит, ничего у них нет. Может, чаю попьем?
— Сейчас обедать будем. — Крутов появился через минуту переодетый в джинсы и такую же рубашку с короткими рукавами. — К нам никто не заходил?
— Кого ты имеешь в виду? — прищурился Панкрат. — Сосед-ка приходила, тебя спрашивала. Симпатичная молодая аборигенка, очень сексуальная.
Крутов на словах «очень сексуальная» сдвинул брови, и Панкрат с усмешкой поднял руки вверх.
— Понял, понял, это она… губа у тебя не дура, Егор… э-э, как там тебя по батюшке? Лукич? Вкус у тебя весьма недурен, Егор Лукич.
— Она замужем.
— Ну, это делу не помеха… шучу, шучу, вижу, что у тебя серьезные намерения. Сходи к ней, успокой.
Крутов загремел чугунками и тарелками у печки, налил щей, нарезал хлеба, и вскоре они обедали на веранде, где было не жарко и свежо, несмотря на жару снаружи.
— Гаишника встретил… — проговорил Крутов как бы между делом, — на мотоцикле.
— Ну и что? — насторожился Воробьев.
— ГАИ у нас только в Жуковке, в села заезжает редко, а тем более — гоняет по лесным дорогам на роскошном «харлее» с кучей прибамбасов.
— Таак. — Воробьев отставил тарелку. — Ты думаешь?..
— Ничего не думаю. Он ехал из Петуховки и свернул на проселочную дорогу, которая скорее всего выходит за речкой на новую асфальтовую трассу.
— Понятно. — Панкрат достал рацию, щелкнул кнопкой. — Второй, я первый, как слышишь? Прием.
— Хорошо слышу, первый, — почти сразу же ответила рация. — Готов к докладу.
— Погоди с докладом. Прочеши-ка район Петуховки и лес севернее реки Добрушки на предмет выявления постов ГАИ. Как понял?
— Понял нормально, первый, выполняю.
— Сразу после рейда ко мне.
Панкрат выключил рацию, снова принялся за еду.
— Подождем. ГАИ — тоже интересный вариант для создания «крыши».
Кстати, знаешь, кто был первым на Руси гаишником? Соловейразбойник. Он нес дозор на перекрестке дорог, свистел и грабил проезжающих.
Крутов на шутку не прореагировал, только поморщился.
— Еще что-нибудь заметил?
Крутов покачал головой, думая о своем.
— Никак не возьму в толк, почему они действуют так нагло. И почему в качестве объекта для нападения выбрали Ковали, маленькую деревушку с единственным коммерческим ларьком. Всего-то и взяли — ящик водки, консервы да пару тысяч зеленых…
— Все дело в крыше, Егор. Есть у меня кое-какие версии на этот счет, сейчас они проверяются. Не гони лошадей, подождем. Вспомни китайскую стратигему номер шестнадцать: если хочешь схватить, прежде дай отойти.
Крутов промолчал, с видом флегматика доедая щи. В свое время он изучал китайские стратигемы — тридцать шесть китайских секретов успеха в воинских делах, поэтому знал точное значение стратигемы номер шестнадцать, но говорить об этом не стал. А Панкрат вдруг ощутил, насколько напряжен его новый приятель. Подумалось: если бы не я, парень уже разыскивал бы бандитов сам.
— Как ты думаешь, как у них поставлен дележ добычи?
— Что? — не сразу понял вопрос Егор. — Львиная доля небось идет вожаку. Зачем тебе это знать?
— Да просто любопытно, — хмыкнул Панкрат. — Знаешь, как у русских казаков делилась военная добыча? Лишь одна десятая шла царю, то есть главному «вожаку», такая же доля отходила храму, еще одна десята самим казакам и семь десятых — вдовам и сиротам.
Крутов непонимающе уставился на Воробьева.
— Ты к чему клонишь?
— Просто анализирую. У бандитов конечно расклад иной. Да перестань ты копаться в себе самом, возьмем мы этих лихоимцев, возьмем.
— Я не сомневаюсь. — Егор собрал посуду и через минуту вышел из дома.
— Я сейчас.
Панкрат посмотрел, как он заходит к соседям, и понимающе усмехнулся.
Если бы у него был такой раздражитель под боком, как соседская дочь, он тоже вряд ли усидел бы дома и остался спокоен, как скала.
Крутов вернулся через полчаса, а вслед за ним приехал на джипе Барков, координирующий действия разведчиков. Панкрат познакомил их, и все трое уединились не на веранде, а в спальне Егора, будто это гарантировало их от прослушивания.
— Они нигде не засветились, — сообщил бывший подполковник, с любопытством приглядываясь к хозяину дома. — То есть ни в одном селе их не видели!
— И о чем это говорит? — отеческим тоном осведомился Воробьев.
— О том, что у них где-то здесь недалеко база.
— Предположения, версии?
— Воинская часть. Некоторые следы мы все же обнаружили. Километрах в пяти от деревни проходит хорошая асфальтовая дорога, Родик понюхал ее и определил, что по ней недавно проехала группа мотоциклистов. А деваться им, кроме как на территорию воинской части, некуда. Я оставил там ребят, они понаблюдают за солдатиками и доложат, если обнаружат интересующие нас объекты.
— А если нет?
— Тогда остается другой вариант: болото. Но для их прочесывания у нас нет никаких средств. В первую очередь нужен вертолет, во вторую собаки.
— Погодите, — вмешался внимательный Крутов. — О какой воинской части речь? Тут их как минимум три. На одну я сегодня напоролся с… со спутником, когда ходил по грибы, расположена километров в пяти на север.
— Эта на западе. Судя по всему, там стоит радиотехнический батальон.
Крутов повернул голову к Панкрату, отрицательно качнул головой.
— Вряд ли банда прячется на территории батальона… если только он не липовый.
— Не липовый вроде, все чин по чину: локатор, куча антенн, КПП, охрана.
— Тогда их там нет. Настоящая армия не потерпит криминальной связи с байкерами. Поищите следы в зоне на севере. Оччень странная территория.
Охраняется, как государственная граница, но при этом часовые не носят знаков отличия на форме.
Панкрат и Барков переглянулись.
— Да оставил я там двоих, оставил, — пожал плечами зам Воробьева. — На всякий случай. Но все же считаю… — он не договорил, запищала рация. — Слушаю, второй.
— С территории зоны два выехал гаишник на мотоцикле, — доложил наблюдатель.
— Куда направился?
— На восток, в сторону Николаевки.
— Один за ним, на цыпочках, второй — продолжать наблюдение за зоной.
Барков выключил рацию, посмотрел на собеседников; оба насторожились и напружинились.
— Один мотоциклист только что выехал с территории северной зоны. В форме инспектора ГАИ.
— Едем? — встал с кровати Крутов.
— Не спеши, — мягко возразил Панкрат. — Необходимо действовать наверняка.
Крутов мгновение смотрел в пол, излучая нетерпение и недружелюбие, не направленное впрочем на гостей, потом расслабился и расправил плечи.
Прямо ли, криво ли вижу, Только душою киплю.
Так глубоко ненавижу, Так бескорыстно люблю!
— Стихи твои? — уважительно проговорил Панкрат.
— Некрасова, — усмехнулся Крутов. — Ладно, ждем. Что-то я сегодня несобран. Чаю хотите? Могу кофе сварить. А у дядьки в погребе десятилитровая бутыль медового квасу стоит. Принести?
— Давай, — кивнул Панкрат.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59