Я присвистнул.
– Ваше величество, несомненно, вы обладаете несравненным дипломатическим даром. Мне еще не доводилось слышать, чтобы какой-либо монарх проявлял подобное смирение.
– Значит, вот как ты думаешь, да? – холодно спросил император.
– Разве я ошибаюсь?
– Внимательно перечти конец послания.
В последних двух абзацах говорилось, что король устал от постоянных приграничных стычек между Нумантией и Майсиром и предлагает организовать встречу двух правителей, чтобы четко провести границы. Кроме того, пора обсудить вопрос относительно Пограничных территорий, давно беспокоящий оба государства, и найти решение, удовлетворяющее все заинтересованные стороны, в том числе, быть может, даже обитающих в тамошних краях разбойников. Послание заканчивалось фразой, что настало время «установления царства вечного мира».
– Примите мои поздравления, ваше величество, – сказал я.
– И ты веришь во все это? – насмешливо спросил Тенедос.
– Ну... я не вижу никаких причин сомневаться... Да, мой государь, верю. Разве я ошибаюсь?
– Вот теперь понятно, – продолжал император, – почему искусство магии дается лишь немногим избранным, способным проникнуть за покрывало слов и увидеть правду.

Я заморгал, недоумевая, чем вызывала такая отповедь.
– Король Байран прислал нам подобное послание. Он буквально готов ползти на коленях от самой границы. Он унижается перед нами, – сказал Тенедос. – Почему?
– Быть может, он опасается спровоцировать вас?
– Возможно, – холодно согласился император. – А может быть, он тянет время, чтобы успеть создать могучую армию. Или замышляет застать нас врасплох неожиданным нападением. Моя магия ощущает что-то непонятное, надвигающееся с юга. Впрочем, быть может, собака зарыта в болтовне насчет встречи на высшем уровне. Как часто в прошлом под знаменем мира в государство вторгалась война?
Тенедос едва сдерживал кипящую внутри ярость.
– История содержит немало примеров подобного предательства, ваше величество, – подтвердил я.
– Отлично, – сказал император. – Байран предпочитает нарядиться в шелковую тогу миротворца. Мы последуем его примеру. Дамастес, надеюсь, ты не забыл, что должность верховного главнокомандующего всех наших армий вакантна со времени смерти генерала армии Протогенеса?
Разумеется, я ничего не забыл. Об этом судачили в офицерских клубах по всей Нумантии. Все сходились во мнении, что император оставил эту должность для себя. Бывалые офицеры недовольно ворчали, что она гораздо важнее, чем кажется, добавляя, что у короля, пытающегося руководить всем, в результате ни до чего не доходят руки. Я не обращал на эти разговоры никакого внимания – император и так повелевал всей армией, занимая или не занимая эту должность, ибо мы, военные, дали ему клятву верности. Среди людей в форме было очень мало глупцов, желавших вернуться к пустозвонству недалекого прошлого.
– Завтра утром будет оглашен декрет о твоем назначении на эту должность, – сказал император. – Я еще внимательнее займусь проблемами Майсира, и для того, чтобы изучить их досконально, мне придется часто бывать в других мирах и временах. Я хочу, чтобы армия оставалась четким, отлаженным механизмом. Не сомневаюсь, что ты как первый трибун это обеспечишь. Я преклонил колено.
– Поднимись с пола, дурак! – воскликнул император, улыбаясь. – На самом деле я лишь наградил тебя дополнительными хлопотами... Но все же я хочу, чтобы ты в первую очередь продолжал заниматься созданием Имперской гвардии. Не сомневаюсь, рано или поздно она нам потребуется. И более мощная, чем я предполагал первоначально.
Послушно встав, я отсалютовал императору. Тот рассеянно кивнул, отпуская меня. Пятясь, я отошел к двери и, пошарив за спиной, нащупал ручку. Выходя из кабинета, я обернулся и успел увидеть, как помрачнело лицо императора. Он держал гелиограмму в обеих руках.
– Ублюдок! – бормотал Тенедос. – Трусливый ублюдок! Ты хочешь все испортить!
Вероятно, дилова – единственный сорт колбасы, запрещенный за непристойный вид. Лет за сто до моего рождения Совет Десяти, вечно некомпетентные правители Нумантии, предмет постоянных насмешек населения всей страны, оглянулся вокруг, ища, на чем бы выместить свою злость. Внимание бездарных глупцов привлек новогодний праздник.
Нумантия испокон веку отмечала Новый год с первым пробуждением весны. На целый день прекращались все работы, приостанавливалось действие почти всех законов. Господа переодевались в простых крестьян, крестьяне в господ. Мужчины становились женщинами, женщины мужчинами, и нередко новая одежда начинала диктовать новый образ поведения.
Одним из символов праздника была дилова. Увидев эту колбасу, сразу становится понятно, что Совет Десяти не был начисто лишен мозгов. Она приготовляется из мяса цыплят, яичного желтка, хлебных крошек, соли, перца, петрушки, лука-резанца, тимьяна и специй. Все составляющие хорошенько перемешиваются, после чего осторожно набиваются в оболочку длиной десять дюймов и два дюйма в диаметре. С одной стороны оболочка перетягивается бечевкой, другой конец чуть приплющивается и тоже перевязывается так, чтобы содержимое слегка торчало. В результате получается нечто очень похожее на мужской член. Колбаски варятся, затем немного коптятся, после чего их жарят на углях уличные торговцы. Сходство усиливается специальной булочкой в виде кренделька, закрученного с двух сторон, с которой подается дилова. Для вкуса колбаска поливается адски жгучим белым соусом из гермонасского перца, после чего ее можно есть.
Совет Десяти попытался запретить не только новогодний праздник, но и все его символы. В результате стражники и чиновники разогнали благородных господ по домам, а тем временем толпы простолюдинов подняли бунт, разгромив все вокруг. На следующий год о запрете уже никто не вспоминал, и снова наступала полная анархия.
– До Нового года остается три дня, – объявила как-то вечером после ужина Маран. – В этом году мы будем отмечать его так, как никогда прежде.
Губы Амиэль тронула улыбка, чему мы очень обрадовались. Молодая женщина старалась изо всех сил вернуть свою былую веселую беззаботность, но удавалось ей это редко.
Маран сдержала свое слово, и служители закона набросились на Пелсо стаей назойливых хорьков. Похоже, ловелас оказался к этому не готов, так как он поспешил вместе со своей дамой сердца покинуть столицу и временно укрыться в Бала-Гиссаре.
– Полностью с тобой согласен, – тотчас же заявил я, но сразу опомнился: – Однако возникнут определенные проблемы.
– Проблемы существуют только для того, чтобы их решать, – величественным тоном промолвила Маран.
– Превосходно. Разбирайся вот с этой: в Никее существует достаточно людей, не питающих к нам добрых чувств.
– Ты имеешь в виду Товиети, – догадалась Маран.
– Да. Так что, если мы выйдем на улицу, за нами будет тащиться, гремя оружием, длинная свита телохранителей. Извини.
– Гм, – задумчиво произнесла моя жена. – Ну, а ты что предлагаешь?
– Почти ничего, – признался я. – Во-первых, думаю, мне придется работать до темноты. А потом можно будет пригласить с десяток самых близких друзей на ужин. С балкона нам будут видны река, праздничный фейерверк и магические явления.
– Как заманчиво! Графиня Кальведон, – обратилась Маран к Амиэль, – будь свидетелем, что мой супруг, когда-то весельчак и балагур, с годами превратился в скучного зануду.
– В скучного зануду? – насмешливо переспросил я. – Умоляю, о чем это ты?
– Взгляни на себя в зеркало, – презрительно бросила Маран. – Пойдем, Амиэль. Как всегда, спасать положение придется нам, женщинам.
Она взяла Амиэль под руку, и подруги величественно удалились.
Я взгрустнул, думая о предстоящем празднике и о том, что всего один раз отмечал Новый год в Никее вместе со своей женой. С другой стороны, никто никогда и не говорил, что быть военачальником – это лишь значит принимать парады и получать ордена.
Ночью Маран самодовольно заявила, что решила все проблемы. Но каким образом, она не желала признаваться. Я решил совершить обходной маневр, выведав все у Амиэль, но подруга жены в ответ лишь хихикала, заверяя меня, что я сам все увижу и праздник будет даже лучше, чем предсказывает Маран.
– О вы, у кого нет веры в истинную магию, – произнесла нараспев провидица Синаит, – пришел ваш черед пролить горькие слезы.
– А потом куролесить до самого рассвета, – вставила Маран.
Подруги стояли за провидицей, пытаясь сохранить серьезные лица. Синаит держала в руках небольшой саквояж с магическими инструментами и крошечный флакончик. Положив саквояж на стол, она достала кусок мела и принялась чертить что-то на полу библиотеки.
– Это не заклинание, – пояснила провидица Синаит, рисуя загадочные символы внутри странного треугольника с волнистыми сторонами, – а скорее контрзаклинание. Мы воспользуемся иссопом, скользким вязом, диким плющом, желтым щавелем, желтокорнем и другими травами. Как правило, они применяются при видениях, но мы сейчас попробуем сотворить заклятие противоположностей. Прошу вас встать в углах этого треугольника...
Мы повиновались. Синаит встала в центре.
– Слова, которыми я воспользуюсь, обладают силой, – принялась распевать она, – силой, заключенной в них самих, силой, предназначенной, чтобы отдавать, силой, предназначенной, чтобы брать. Пусть ваши уши не слышат то, что я скажу, ибо в противном случае мои слова подействуют и на вас.
Не успела провидица произнести эту фразу, как я полностью оглох. Я видел, как шевелятся ее губы, но не слышал ни звука. Пропал гул толпы, собравшейся на берегу реки. Я пробыл глухим несколько мгновений, затем Синаит достала из сумочки на поясе маленькую веточку, покрытую зелеными листьями, и по очереди махнула ею в сторону каждого из нас. Слух тотчас же вернулся.
– А теперь подойдите сюда, позвольте прикоснуться к вам этой заколдованной веткой. Сначала вы, Дамастес.
Я подчинился. Затем провидица попросила приблизиться женщин.
– Вот и все, – наконец улыбнулась она.
– Что это было? – спросил я.
– Мое защитное заклинание, – довольно произнесла Синаит. – И весьма неплохое. Для того чтобы увидеть сквозь него, нужно быть хорошим чародеем и при этом полностью сосредоточиться. Надеюсь, вы останетесь довольны. Теперь даже близкие друзья, увидев вас, не узнают. У них мелькнет смутная мысль, что вы отдаленно напоминаете кого-то знакомого, но кого именно, они так и не поймут. А чужого человека вы просто не заинтересуете; он поспешит перевести взгляд на что-нибудь более любопытное. Чего, не сомневаюсь, в эту ночь будет предостаточно, – продолжала она. – Однако, если вы захотите быть узнанными, достаточно будет лишь прошептать: «Пра-реф-вист», желательно не рассмеявшись над этими глупыми словами, и тот, на кого вы смотрите, тотчас же вас узнает.
– Дамастес, я говорила тебе, – торжествующе воскликнула Маран, – что я найду способ обойтись без телохранителей!
Я просиял.
– На одну ночь мы снова станем детьми, которых родители оставили одних дома.
– Вот именно, – подтвердила Маран. – Но я придумала еще кое-что. Провидица, творите ваше второе чудо.
Подойдя к столу, Синаит взяла флакончик.
– Мне нужно по три капли крови от каждого из вас.
– Что сделает это заклятие?
– Им я особенно горжусь, – сказала Маран. – На эту мысль меня навела случайная фраза Амиэль. Как-то раз она мне призналась, что очень жалеет, что ты непьющий.
– Что меня вполне устраивает, – заявил я. – Вино на вкус похоже на навоз, а на следующее утро у меня голова словно навозом набита.
– И все же надо сказать несколько слов в защиту вина, – вставила Амиэль. – Оно раскрепощает рассудок и смягчает чувства. Некоторые чувства. Другие, наоборот, обостряются.
– А потом тебя выворачивает наизнанку, – проворчал я.
– Поэтому мы хотим сделать так, – закончила Маран, – чтобы ты, насладившись всеми прелестями вина, избежал неприятных последствий. Я переговорила с Деврой Синаит, и она сказала, что изготовить подобное снадобье возможно. Амиэль предложила и нам пить то же самое, чтобы мы чувствовали себя совершенно одинаково.
– Что это за снадобье? – подозрительно спросил я.
– В нем всякого понемногу, – ответила провидица. – Никакой магии, если не считать того, что, приготавливая снадобье, я прочла заклинание, призванное повысить его действенность, – так повар для большего эффекта бормочет, бросая в суп специи. Что касается состава, большинство трав с Внешних островов. Возможно, кое-что покажется вам знакомым, например карлинский чертополох, любисток, водяной синеголовник, гвоздичник, корень сладкого касатика, три или четыре вида грибов – другими словами, обыкновенное ведьмино варево.
– Мы будем его пить или ему молиться? – скептически поинтересовался я.
– Сперва дайте ваш палец, – остановила меня Синаит, и у нее в руке сверкнула иголка.
На кончике моего пальца выступила капелька крови. Провидица поднесла флакончик и подождала, пока капля туда упадет. Мутная жидкость изменила цвет.
– Вот это, а также кое-какие мои предварительные действия позволят приготовить необходимое снадобье.
Провидица проделала ту же операцию с Маран и Амиэль.
– А теперь пейте, – приказала она. – И пусть каждому достанется равная часть.
Мы послушно повиновались. Снадобье оказалось терпким, жгучим, но довольно приятным на вкус.
– И что дальше? – спросила Маран.
– Делайте что хотите, – заверила нас Синаит. – Снадобье будет иметь свою силу по крайней мере до завтрашнего утра.
– Когда оно начнет действовать? – спросила Амиэль, слегка нервничая.
– Вы это сразу почувствуете, – решительно заявила Синаит. – Могу сказать определенно: бояться вам нечего. Я воспользовалась только натуральными природными средствами.
– То же самое можно сказать про дурман и бледную поганку, – пробормотала Амиэль, все же несколько успокаиваясь.
– Желаю вам хорошо повеселиться, – поклонившись, произнесла на прощание Синаит.
Готов поклясться, она хотела добавить «дети мои», но вовремя сдержалась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81