– Почему? Мы защитим вас от них.
– И ночью тоже? – с иронией спросил Эйчир. – Вы останетесь здесь и будете следить, чтобы они не сожгли мою хижину… и меня вместе с ней?
– Ты трус, Эйчир, – презрительно бросила Балча. – Нужно доверять правительству.
Эйчир фыркнул.
– Куда ушли бандиты? – спросил Хофзейгер.
– Вот по той тропе, – она указала в дальний конец деревни, – и дальше вверх, к нагорью. По крайней мере, так я слышала. И раскинули лагерь недалеко отсюда.
– Лагерь?
– Да, сэр.
– Можешь отвести нас туда? – Балча заколебалась. – Я заплачу тебе.
– Нет. Я не возьму денег. Но если я отведу вас, вы убьете их? Всех до одного? Только тогда мы будем в безопасности.
– Мы убьем только тех, кто окажет сопротивление, – ответил Хофзейгер. – А остальных арестуем и отвезем в город, где их будут судить.
– И они больше не вернутся в нашу деревню?
– Нет, – твердо пообещал Хофзейгер.
– Тогда идите за мной. Отсюда часа… два или, может, три ходу.
– Подожди, Балча, – остановил ее Хофзейгер. – Я должен связаться со своим начальством.
Спустя двадцать минут Балча, которая шла сразу за ведущим, остановилась у развилки тропы. Чувствовалось, что ею овладели сомнения.
– Туда, – наконец не слишком уверенно показала она.
– Прекрасно, – пробормотал кто-то. – Подумаешь, сделаем небольшой крюк впустую…
Через несколько минут Балча остановилась рядом с двухметровым холмиком, слепленным из грязи здешними муравьями. Она постояла, недоуменно глядя на него, и повернулась к альту Хофзейгеру, идущему сразу за ней с Адеоном и тремя ком-операторами.
– По-моему, я ошиблась. Позвольте мне вернуться к развилке и посмотреть снова. И, если можно, пусть со мной для охраны пойдет один человек.
– Хабр, иди с ней, – приказал Хофзейгер и протянул руку, в которую догадливый оператор тут же вложил микрофон. – Боссу это понравится… Дельта-шесть, я Дельта-два…
Сразу за поворотом тропы Балча споткнулась и упала на колени. Ворча, Хабр опустился рядом и в ужасе уставился на рукоятку ножа, торчащего из его солнечного сплетения, сразу под бронежилетом. Лицо его мучительно исказилось от боли, взгляд погас, и он рухнул замертво. Женщина, назвавшаяся Балчей, вложила два пальца в рот и негромко свистнула.
Комсток Брайен, который прятался среди ветвей на высоте пяти метров над тропой, услышал свист и кивнул человеку с пластиковой коробкой в руках. Тот открыл крышку коробки и нажал на кнопку.
Еще утром, как только было замечено, что солдаты высаживаются из «грирсона», заброшенный муравейник разрыли и уложили внутрь разбитые бутылки, ржавые гвозди и другой режущий мусор, а сверху – два килограмма взрывчатки, используемой в горном деле и захваченной во время налета на С-Камбру несколькими месяцами раньше. Вставив во взрывчатку два радиоуправляемых детонатора, дыру заделали влажной глиной.
Взрыв разнес на куски альта Хофзейгера, ком-операторов, всех остальных командиров и шесть из двенадцати солдат. Половина оставшихся в живых оказались ранены и сейчас кричали или стонали от боли, а остальные с ужасом смотрели на залитые кровью тела.
Послышался крик Брайена. Из укрытий выскочили около тридцати 'раум и обрушили на уцелевших солдат град выстрелов из охотничьих ружей и пистолетов. В итоге признаки жизни подавали всего двое, корчась от боли и мяукая, словно раненые котята. Брайен прикончил одного, какая-то женщина – второго.
– Быстро! – приказал комсток. – Соберите оружие и вещи.
Одна из женщин перевернула на спину солдата, увидела, что это тоже женщина, что ее грудь все еще вздымается, и подняла свое допотопное ружье.
– Нет! – прошептала девушка-солдат. – Пожалуйста…
Выстрел безжалостно оборвал ее жизнь.
Один ком каким-то чудом уцелел во время взрыва. «Дельта-два, Дельта-два, я Дельта-шесть. Черт побери, что там у вас творится? Дельта-два, ответьте!»
– Прихватите и это тоже, – приказал Брайен. – Нам поможет, если мы будем слышать их болтовню.
Из-за поворота выбежала Балча.
– Молодец, – похвалил ее Брайен. Кивнув в ответ, она опустилась рядом с телом и принялась стаскивать с него обмундирование. – В деревне кто-нибудь согласился сотрудничать с этими гиптелями?
– Нет. Они знают, чем это им грозит.
Спустя несколько минут на тропе остались лишь двенадцать обнаженных тел.
Коуд Уильямс шагнул на землю из «кука» и медленно пошел по только что прорубленной в джунглях просеке к месту засады. Последние трупы уже уложили в специальные мешки. Сент Риверс, командир роты «Дельта», сидела на выкорчеванном дереве, обхватив голову руками. Встречая Уильямса, сент Ангара отдал честь.
– Бросьте, – отмахнулся Уильямс. – Сейчас не до церемоний.
– Простите, сэр. Я просто… задумался.
Уильямс кивнул, скользя взглядом по тропе.
– Как думаете, какие потери нанесли наши храбрые солдаты противнику, прежде чем погибли?
– Ничего не могу сказать по этому поводу, сэр. Не осталось ни следов крови, ни трупов.
– Эти ублюдки, наверно, убрали все, прежде чем сбежали. Ну что же, в таком случае придется дать примерную оценку.
– Сэр?
– Как вам кажется, скольких бандитов этот взвод мог прихватить с собой? – спросил Уильямс.
– Сэр, но нет ведь никаких признаков того, что среди нападавших были хотя бы раненые.
– Никогда не поверю, что прошедшие у меня обучение люди не смогли оказать сопротивление, – твердо заявил Уильямс. – Вы отдаете себе отчет, как это скажется на моральном состоянии солдат, если они узнают, что их товарищи дали себя убить, как скотину на бойне? – Ангара ничего не ответил. – Отлично. Восемнадцать человек могли бы… Ну, хотя бы один к одному… Укажите в сводке – двадцать один убит, пятнадцать ранены. – Ангара по-прежнему хранил молчание. – Надеюсь, вы слышали, что я сказал, сент?
– Да, сэр. Предполагаемые потери противника – двадцать один погиб, пятнадцать ранены.
Под пристальным взглядом Уильямса Ангара отвернулся.
– А что там с деревней?
– Я послал два отряда провести расследование, – ответил Ангара. – Пока результат таков – никто ничего не знает. Женщина, вызвавшаяся помочь патрульным, пришла в деревню сразу после того, как ее жители услышали, что наши солдаты высаживаются. Она велела крестьянам вести себя так, точно она одна из них, и соглашаться со всем, что она скажет. В противном случае они будут иметь очень, очень большие неприятности. Большинство из молодых жителей деревни уже ушли к бандитам. Их принудили к этому, уверяют крестьяне. Сомневаюсь, что это правда. Они якобы понятия не имеют, откуда появились и куда ушли бандиты и сколько их. Вообще не знают ничего.
– Понятно, – сказал Уильямс, набрал в грудь побольше воздуха и сел рядом с Риверс.
Она подняла голову, и он увидел на ее лице следы слез.
– Вы сделали из них солдат… а теперь потеряли их, – мягко сказал он. Что же, на войне, как на войне. Первый раз это всегда переживается труднее всего.
– Джав… Альт Хофзейгер был одним из лучших. Я собиралась внести его в список на повышение в звании. А теперь… – Она замигала, смаргивая слезы, и с трудом проглотила ком в горле. – Они убили у меня целый взвод, коуд… Финфа Зелен – выстрелом в лицо… А ведь она могла бы выжить, если бы ее вовремя доставили в госпиталь… – Последние слова Риверс произнесла едва слышно.
– Возьмите себя в руки, Тереза, – сказал Уильямс. – Почти сто шестьдесят человек еще живы и нуждаются в вас.
– Я понимаю. И надеюсь, что найдется способ заставить подонков заплатить за то, что они сделали.
– Должен быть, – уверенно ответил Уильямс. Риверс вглядывалась во тьму, пытаясь успокоиться.
– Да, сэр. Кое-кто непременно заплатит за это. И очень скоро.
Спустя два дня поздно ночью в полукилометре от деревни мягко приземлился «грирсон». Из него высадились двадцать пять человек. Все в темных комбинезонах, масках и перчатках, вооруженные пистолетами и боевыми ножами. Они вызвались принять участие в операции добровольно. Было почти совсем темно – светили лишь две небольшие луны – Пенвит и Бодвин.
Все собрались вокруг сента Риверс. Она вытащила нож и подняла его острием вверх.
– Пусть все на D-Камбре знают, что Корпус никогда ничего не забывает, а убийцы обязательно понесут наказание. Наш приговор таков – все жители этой деревни виновны.
Она убрала нож в ножны, и двадцать пять мстителей гуськом углубились в джунгли, направляясь в сторону деревни.
– Слышал новость? – спросил Гарвин.
– Слышал, – угрюмо ответил Иоситаро.
– Какую версию?
– Обе. «Матин» заявил, что это сделали разбойники-'раум, потому что один из жителей деревни работал на нас. Такова официальная точка зрения.
– Но ты же понимаешь, что это дерьмо.
– Конечно.
– Проклятье, ведь и впрямь надо же было проучить их! – горячо произнес Гарвин. – Тронь быка, и он тебя поднимет на рога. Сколько человек убито?
– Около сорока, – ответил Иоситаро. – В основном женщины и дети.
– Говорят, сент Риверс лично возглавила операцию.
– Да, я тоже так слышал.
– Ну, тогда почему у тебя угрюмый вид? Теперь, по крайней мере, все эти убогие деревни будут дрожать от страха. Это отучит их служить и нашим, и вашим.
– Гарвин, уймись, – устало сказал Иоситаро. – Лучше пошевели мозгами.
– О чем тут думать, не понимаю? Они убивают одного нашего, мы – дюжину их. Это научит их тому, что нельзя помогать преступникам.
– Правильно, научит их. Тому, что надо идти в партизаны.
Гарвин зло посмотрел на друга:
– С чего ты взял?
– На самом деле все очень просто, – сказал Иоситаро. – Попробуй взглянуть на происходящее с точки зрения деревенских жителей. Мы приходим на полчаса и возвращаемся сюда, на свой остров. 'Раум живут бок о бок с ними. Крестьяне умеют считать. Полчаса – мы, двадцать шесть с половиной часов – они. Сечешь?
– Ну и что?
– А то… Если бы ты был крестьянином и хотел оставаться им и дальше… Живым, я имею в виду… С кем бы ты вел себя вежливее?
– Полагаю, с 'раум, – неохотно согласился Гарвин.
– Пошли дальше. Мы патрулируем холмы, собираемся принести сельским жителям закон, порядок и справедливость, так? И первое, что мы делаем, как только наш патруль подвергся нападению, – это посылаем отряд мстителей и вырезаем целую деревню. Прекрасная демонстрация того, что такое закон в нашем понимании, и отличный способ вызвать расположение местных жителей.
– Никто и не рассчитывал на их расположение. Иначе на кой черт нам выдают оружие?
– Думай, друг мой, думай, – продолжал Иоситаро. – После того как эта дуреха устроила там бойню, особого ума не требуется, чтобы понять, что к чему. На чью сторону ты встал бы, если бы оказался на их месте?
– Дерьмо. – Гарвин плюхнулся на койку Иоситаро. – Я как-то об этом не задумывался.
– Такое впечатление, что и все остальные тоже. Больше того. Спорю, никто и теперь не начнет думать. Уильямс не может отдать Риверс под трибунал, даже если бы захотел. Создается прекрасный пример для следующего идиота, который будет хвататься за револьвер и палить из него, если его соседу по казарме оторвут голову.
– Похоже, ты прав.
– Не похоже, а так и есть.
– Где ты набрался всей это премудрости? – спросил Гарвин.
– Я не умный, я хитрый, – ответил Иоситаро. – Копы могут позволить себе ошибаться, сколько им вздумается. Проходимцы ошибаются только раз.
– Может, есть смысл предоставить право думать тебе?
– Так будет, по крайней мере, безопаснее. И если уж на то пошло, я хочу сделать еще одно предсказание. Это дерьмо ничем не остановить. Нападения на патрульные отряды будут продолжаться, и очень скоро мы станем появляться в сельской местности только ради того, чтобы совершить акцию возмездия. И когда мы будем продираться сквозь джунгли, они начнут отстреливать нас поодиночке, убивая одного за другим.
– Я уже говорил, какой ты жизнерадостный сукин сын?
– Да, я такой, – ответил Иоситаро. Он снял очки, тщательно протер их и взял с дальнего конца койки фуражку. – Пошли. Так и быть, разрешаю тебе купить мне пива. Может, тогда я тоже стану улыбающимся и довольным жизнью идиотом, как все в этом проклятом Корпусе.
Три дня спустя была полностью уничтожена штурмовая группа, а через четыре дня после этого в засаду попала другая, проводившая «зачистку» в пяти километрах ниже Холмов.
При этом погибло всего трое 'раум, хотя в сводке сообщалось, что девяносто, и лишь семеро оказались в плену. С лица земли были стерты шесть деревень, где, как предполагалось, останавливались 'раум. Потом та же судьба постигла еще дюжину – за то, что там якобы были найдены оружие и другие запрещенные вещи.
Коул Уильямс сообщил об изменении тактики. Впредь Корпус будет проводить патрулирование подразделениями не меньше роты, оставаясь в джунглях на протяжении пяти дней. С непременной воздушной поддержкой, и рассылая во все стороны, но на незначительное расстояние более мелкие группки.
– Как только одна из этих маленьких групп заметит бандитов, мы сотрем их в порошок с воздуха или бросим в атаку основное подразделение, – заявил он. – Мы плохо используем свое преимущество. Наличие воздушных средств позволяет нам лучше координировать свои действия. В дальнейшем я намерен исправить эту ошибку. Пусть бандиты чувствуют себя как полевые мыши, которым все время приходится оглядываться через плечо, не летит ли ястреб. И обещаю – он будет тут как тут. Эта компания продлится самое большее один-два месяца, после чего здесь воцарится мир.
– По-моему, – мрачно сказал Гарвин, – Бог… или боги… возненавидели меня.
– Почему? – спросила Язифь. – И почему на экране все время возникают помехи?
– Потому что я говорю с тобой из общественной кабины, а не из нашей канцелярии. – объяснил Гарвин. – И на этой линии стоит миллион заглушек, чтобы помешать мне разболтать какой-нибудь секрет. С этой же целью, видимо, происходит некоторая задержка сигнала. А ведь на самом деле я ничего выбалтывать не собираюсь. Черт, я даже не знаю ничего по-настоящему секретного!
– Ну, и с чего ты взял, что боги возненавидели тебя? – спросила Язифь. – Так или иначе, ты же смог связаться со мной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47