* * * Старина Колбассер управлял «Тяжёлой Думой» с такой точностью, что капитан невольно залюбовался. Погасив инерцию и используя слабый ветер, он аккуратно снизился прямо над головами дикарей. Из открытых бортовых портов плыло зловоние. «Молодцы, парни, хорошо постарались», — подумал капитан и скомандовал:— Гальюны левого борта — огонь!Захлопали крышки люков, и шквал нечистот обрушился на головы кипадачи, сбивая их с ног.С воплями и свистом обезьянские пираты съезжали по канатам вниз и, размахивая кистенями, финками, кастетами и стоеросовыми дубинками, набрасывались на дикарей. Те в ответ кололи нападавших копьями, кидались им под ноги, свернувшись в клубок, швыряли в глаза противникам пригоршни грязи. Многие, впрочем, не в силах выдержать жуткое зловоние, падали на колени и сотрясались в приступах рвоты. Пираты походя добивали таких. Куки и Хлюпик оказались с краю сражения, как раз на кромке земли и воды. С трудом подавив рвотный позыв, когда волна отвратительного запаха накрыла их, друзья бросились бежать. На их беду, именно в той стороне, куда они направились, кипадачи вытащили свои лодки на берег. И навстречу путешественникам рванулись стремительные коричневые фигуры, занося копья для удара. Друзья резко затормозили. Сзади между тем набегали пираты в рваных тельняшках, с дубинами и зазубренными кремнёвыми ножами в Руках. «О Великий Табачный Дух Никоциант!» — крепко зажмурив глаза, взмолился Хлюпик. * * * В ноздри армадиллу ударили резкие, доводящие до исступления ароматы; но все запахи перебил один — запах свежей крови. На ту чашу весов, где был голод, опустилась пудовая гиря. Огромное, закованное в неуязвимую броню тело рванулось, распрямляя кольца, и врезалось прямо в толпу сражающихся. Послышались дикие вопли. Здоровенный пират, проорав что-то нечленораздельное, двумя руками занёс над головой ржавый мясницкий тесак и со всего маху обрушил его на череп армадилла. Рептилия мерзко зашипела. Треугольные, каждая размером с ладонь, чешуйки разошлись в стороны. Армадилл бешено завертелся, шинкуя бритвенно-острыми краями чешуи всех, кто подворачивался под удар. Стоны и крики повисли над поляной. Кто-то побежал, не разбирая дороги, придерживая рукой напрочь срезанную щеку. Один из пиратов схватился за свисающий с борта корабля канат и стал неловко подтягиваться, глядя через плечо выпученными от ужаса глазами. Туша армадилла вдруг изогнулась, встала, балансируя, почти на самый кончик хвоста — и широкая пасть аккуратно перекусила почти уже спасшегося пирата пополам. И всё вдруг закончилось: тварь, плотно прижав чешуйки, огромным угрем скользнула в воду. На поляне слабо шевелились и стонали раненые. * * * Хлюпика трясло. Зубы выбивали друг о друга чечётку. Куки, тяжело дыша, сосредоточенно работал веслом. Лёгкая ладья кипадачи уносила друзей от страшного острова по вздувшейся от дождя реке. Острый нос протыкал гребешки волн, окатывая брызгами сидящих в ней.Им удалось ускользнуть в самый последний момент.Когда чудовище кинулось на берег, все на миг остолбенели. Куки не преминул воспользоваться моментом и, дёрнув Хлюпика за плечо, увлёк его в воду. Пока монстр разделывал сражающихся, они успели отвязать лодку и теперь изо всех сил гребли вверх по течению. Уже почти стемнело; дождь продолжал лить, хотя и не так сильно. От гребцов шёл пар. Хлюпик, непривычный в обращении с большим двухлопастным веслом, почти сразу натёр себе на ладонях мозоли. Теперь каждый гребок давался с болью. Струйки пота, смешиваясь с дождём, стекали по лицу, противно щипали глаза. Вскоре Хлюпик перестал различать что бы то ни было, кроме чёрной блестящей спины Куки. Через некоторое время он почувствовал, что не в силах больше сделать ни одного гребка. Мышцы сводило судорогой. Как раз в этот момент о борта лодки зашуршали камыши, и она ткнулась носом в берег.— Ну вот, здесь можно передохнуть. — Куки бросил весло и устало вздохнул.— Они нас… не догонят? — спросил Хлюпик, когда наконец почувствовал, что может говорить.— Кто «они»? Если ты имеешь в виду кипадачи, то, я думаю, у них сейчас другие заботы. Что же касается пиратов, им просто ни к чему охотиться за одной лодкой. Ну а армадилл теперь вполне сыт и отдыхает где-нибудь на дне, в подводной пещере.— Что это было? У нас даже не слышали никогда о таких жутких монстрах!— О да, у вас вообще очень тихое и спокойное место. Просто на удивление. Вообще-то всё, что с нами сегодня произошло, вполне в порядке вещей.— Мы угнали ведьмину ступу, — начал перечислять Хлюпик, — потом попали в жуткую грозу, подверглись нападению дикарей, пиратов, речного чудища…— Армадилла, — поправил Куки.— И ты говоришь, что это всё в порядке вещей?!— Ну… День, конечно, получился довольно насыщенный. Но в целом — да, ничего особенного не произошло. Послушай, парень, — Куки щёлкнул пальцами. — Я понимаю, что ты, наверное, сегодня получил больше впечатлений, чем за всю предыдущую жизнь. И в основном это были неприятные моменты, согласен. Но Великий Лес — это Великий Лес. В нём опасность подстерегает на каждом шагу, запомни это. Однако в любой ситуации можно найти положительные моменты.— И где же они?— А ты как думаешь?— Не вижу ни одного!— Очнись, парень! Мы ведь до сих пор живы, не так ли? Как профессиональный каюкер, скажу тебе: это самое главное. Остальное — сущий пустяк.Хлюпик помолчал немного, потом завозился, расстёгивая поясную сумку.— Наверное, весь табак промок? — сочувственно спросил Куки.— Не-а, у меня кисет хороший. Водонепроницаемый. Я даже купался с ним на спор. — Хлюпик, низко наклонившись и подняв плечи, пытался разжечь трубку. Огниво чиркало по кремню, но ветер сводил все усилия на нет.— Дай-ка сюда. — Куки взял трубку в руки и поднёс палец к отверстию. Щёлкнула искра, и табак зарделся красноватым огоньком.— Ух ты! Это колдовство?— Почти. — Куки потянулся и зевнул. — Никому не говори, что я так умею. И свои умения, если они у тебя есть, постарайся слишком часто не демонстрировать.— Почему?— Потом поймёшь. Сейчас просто запомни мои слова.Они помолчали. Хлюпик глубоко затягивался, прикрывая отверстие трубки ладонью от капель дождя. В густых сумерках дым казался серым.— А этот зверь…— Армадилл? Такие, как он, — наследие магических войн. В основном Второй Магической, конечно. Первая была так давно, что уже никто и не помнит.— Так их специально создавали?— И их, и массу других монстров. Большинство из них было уничтожено, некоторые просто оказались нежизнеспособными, а некоторые вот до сих пор живут и прекрасно себя чувствуют.— И много в реке таких, как он?— Не слишком. На них ведь тоже можно охотиться, если знать как.— И что, есть знатоки такой охоты? — саркастически спросил Хлюпик.— Один из них перед тобой. Я тебе уже говорил, что среди вещей, которыми я занимаюсь, главная — это охота на монстров.— И что надо, чтобы одолеть его?— Для начала, чтобы за это хорошо заплатили. — Хлюпик почувствовал, что Куки ухмыляется. — Ну а дальше — по обстоятельствам. Слушай, давай докуривай, и будем устраиваться на ночь. Устал я страшно. По-моему, если перевернуть лодку, под ней вполне можно заночевать.В наступившей темноте послышалось пыхтение.— Слушай, тут какие-то тюки…— Утром посмотрим. Сейчас давай спать.— А к нам никто не подкрадётся?— Не бойся. В случае чего, я с ним разберусь. Ты ведь ещё не видел, на что я способен. Да и табачный перегар от тебя такой, что любого хищника с ног собьёт. — Куки слабо хихикнул и тут же засопел.Хлюпик почувствовал, что дрёма одолевает и его.Лодка пахла изнутри сырым деревом и тиной. Кто бы мог подумать, подумал Хлюпик, проваливаясь в сон, что я сумею сладко заснуть на земле, на мокрой колючей траве, без одеяла и вечернего чая. Кто бы мог подумать… Только не я… * * * Утро выдалось чудесным. За ночь гроза прошла, и первые лучи солнца зажгли тысячи маленьких радуг в каплях воды, свисающих с листьев и веток. Над ровной речной гладью курилась лёгкая дымка. Густая трава, казалось, поседела за ночь — такая обильная выпала роса. Куки с удовольствием зачерпывал полные пригоршни влаги и умывался, ухая и отфыркиваясь. Хлюпик съёжился под лодкой, сберегая остатки тепла, — утренняя свежесть разбудила и его.— Давай вылезай, что ли, — бодро поприветствовал его Куки.Хлюпик застонал. Проведённая на голой земле ночь давала о себе знать — всё тело ныло и слушалось хозяина весьма неохотно.— Давай-давай! Искупаться не хочешь?— Нет, спасибо! — Хлюпик передёрнулся. — Когда там такие крокозябры водятся…— Ну как хочешь. — И Куки, скинув набедренную повязку, почти без всплеска ушёл под воду.Хлюпик уселся на перевёрнутую лодку, обхватив себя руками, и стал смотреть, как приятель ныряет и плавает.— Вылезай! — наконец, не выдержал он. — А то ещё кто-нибудь цапнет за ногу — и Амба!— Тогда уж не Амба, а каюк! — весело ответил Куки. Он выбрался на берег, отжал волосы и встряхнулся.— Теперь самое время покурить, — сказал Хлюпик.— Теперь самое время заценить, чего там мы стырили у кипадачи, — возразил Куки. — Давай-ка доставай их пожитки!Пожитков было три мешка. Куки придирчиво осмотрел их и заявил:— А вот и наши плащи.— Плащи?— Ну да. Это в Лесу ты можешь щеголять в одной набедренной повязке или вовсе голышом. В Бэбилоне нравы другие. Надо что-то надеть сверху. Иначе тебя примут за лесного дикаря. А ты хоть и из Леса, но дикарём себя не считаешь, так ведь?— Конечно, нет! — удивлённо воскликнул Хлюпик. — Я смоукер!— А как тебя зовут, смоукер?— Хлюпик.Куки в раздражении прихлопнул себя по коленкам:— Не Хлюпик, а Хлю!— Ой, извини, — смутился Хлюпик. — Я и забыл.— Помнить надо, — проворчал Куки, возясь с узлом. Наконец тот поддался, явив взорам приятелей какую-то странную массу. С виду она напоминала скрученные сушёные листья. Куки зачерпнул пригоршню, понюхал и вдруг разразился хохотом.— Ты чего это? — озадаченно спросил Хлюпик.— Парень, да ты знаешь, что это такое? Это же умат-кумар!— Умат-кумар?!— Ну да! Слушай, попробуй зарядить это в свою трубку, сам поймёшь! Ох, вот это номер!— И что нам с ней теперь делать?— Как что? Если в остальных мешках то же самое, то мы с тобой уже довольно богатые люди! Давай скорее развязывай остальные!Во втором мешке оказался всё тот же сушёный лист. Хлюпик недоверчиво понюхал его. Пахло травой. В третьем мешке лежал здоровенный молот из крепчайшего железного дерева, кремень с огнивом и трут, завязанные от влаги в большой рыбий пузырь, моток прочной толстой верёвки и завёрнутая в несколько кусков тонко выделанной кожи книга. Хлюпик с интересом склонился над ней.— Тут же ничего не понятно! — разочарованно протянул он, разглядывая незнакомые буквы, более всего похожие на чёрных пиявок.— Ладно, неважно! Что там есть ещё?— Больше ничего.— Ну, нам и этого хватит, — ухмыльнулся Куки. — Веселись, парень! — внезапно воскликнул он. — Мы с тобой теперь богачи!— А как же хозяева? — несколько растерянно спросил Хлюпик.— Хозяева?! — брови Куки поползли вверх. — Ты что, уже успел курнуть?! Хозяева теперь мы! И лодка наша, и эти мешки… Ты чего, Хлю?!Хлюпику и правда было не по себе. Конечно, кипадачи напали на них и вроде бы даже собирались побить; но брать чужое? Хлюпик затруднился бы сказать, что ему мешает поступать так с чистой совестью.— Правильные смоукеры не берут чужого, — наконец, не очень уверенно буркнул он.— Странно. — Куки уже спускал на воду лодку. — Когда мы спёрли ведьмину ступу, ты вроде не возражал.— Так ведьма же! Она же плохая!— А кипадачи что, хорошие?! Запомни, паренёк. — Куки внимательно посмотрел в глаза Хлюпику. — Хороший только ты сам; ну и твои друзья, если они у тебя есть. Все остальные — плохие. Хорошенько это запомни; тогда избежишь многих неприятностей. Усёк?— Усёк. — Хлюпик не знал этого слова, но тем не менее вполне его понял.— Ладно, поплыли. Мне кажется, мы не так уж и далеко от Бэбилона. Кстати, попробуй умат-кумар. Вдруг тебе так понравится, что ты о табаке больше и не вспомнишь?— Ну-у, это вряд ли… Ладно, уговорил. Забью немножко.— Лучше выкури полную трубку. И подольше удерживай дым в себе. Эх, хорошая штука жизнь! * * * Палка свистнула в воздухе, проткнула стену гаража, разметав ветки и прутья, и косо воткнулась в землю недалеко от опушки. Перегнида сплюнула. Всё утро она пыталась соорудить летающее помело из имевшихся в наличии запчастей, и, как назло, ничего не выходило. Утро — вообще не лучшее время для ведьм; но из-за проклятых угонщиков все её суточные ритмы были нарушены, и теперь приходилось работать при ясном солнечном свете. Чёрные лохмотья Перегниды резко контрастировали с весёленьким лесным пейзажем. На покрытой изумрудным мхом полянке перед избушкой красовались неопрятные выгоревшие проплешины и воронки — вещественные следы нервных срывов ведьмы. Сейчас она, правда, немного остыла и дело как будто налаживалось. «Тангаж и рысканье в пределах нормы, — удовлетворённо подумала ведьма, в очередной раз запуская изделие. — Теперь осталась самая малость — хвостовые стабилизаторы. Нарежу-ка я для этого дела ореховых прутьев». Умывавшийся на крылечке кот встретил хозяйку радостным мурлыканьем. На плече она тащила новое помело. Кот встал, задрав хвост трубой и выгнув спину. «Цаконец-то у неё получилось, — подумал он. — Стоит, пожалуй, завести разговор о блюдечке сметаны; вдруг она в хорошем настроении. Конечно, моя хозяйка в хорошем настроении — это что-то новенькое, но вдруг?»Перегнида воткнула помело у крыльца и с размаху уселась на жалобно скрипнувшую ступеньку. Щёлкнула кнопка, и костяная нога ведьмы шлёпнулась рядом.— Залазь, — коротко приказала она. Шерсть на загривке кота встала дыбом.— Хозяйка, — жалобно промяукал он; от волнения кошачий акцент проявлялся сильнее, чем обычно. — Хозяюшка, может, мы как-нибудь по-другому?!— Залазь, кому говорю. — Перегнида нахмурилась.— Но… Но там же места мало! Там все твои магические принадлежности и всё такое…— Места тебе хватит, — ухмыльнулась ведьма. Внезапно она резко наклонилась и сцапала кота за загривок.— А если его окажется мало, — продолжала она, втискивая мученически закатившего глаза зверька в протез, — то я попросту превращу тебя во что-нибудь более компактное.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45